Завершают книгу, как уже и отмечалось, рассказы. В рассказах более отчетливо проступает образ самого автора. Разумеется, Виктор Добросоцкий сохраняет известную дистанцию между собой и своим «лирическим героем», однако здесь мы видим гораздо более утонченную линейку инструментов повествования. Создается ощущение, что автор, устав от сдержанности «большого стиля», присущего роману, наконец-то вырывается на лирический простор малых прозаических форм, где возможны и ирония по отношению к героям, и даже самоирония; где есть возможность сказать интонацией гораздо больше, чем логически выверенными сюжетными ходами.

Мне кажется, что среди рассказов Добросоцкого особое место занимает рассказ «Папа Ганс». Название, прямо скажем, провокационное. Еще более провокационным оно становится, когда мы узнаём, что герой рассказа, старенький Ганс, и вправду когда-то воевал на Восточном фронте. Для русских – тема, безусловно, больная. И это неудивительно для народа, заплатившего цену в 27 миллионов жизней за Победу над фашизмом.

К тому же в последние десятилетия мы уже неоднократно становились свидетелями «переписывания истории», когда нацистских извергов и убийц пытались объявить чуть ли не «спасителями Европы от большевизма».

Поэтому читать рассказ с таким названием начинаешь с пристрастием. И чувствуешь, как понемногу «отпускает», как начинаешь погружаться в мягкую, почти семейную (не случайно же – Папа Ганс) атмосферу этой удивительной человеческой истории. И нам открываются перипетии судьбы этого странного старичка, который в молодости служил заправщиком самолетов в люфтваффе, попал в плен и навсегда сохранил благодарность русской докторше, пожалевшей худенького болезного паренька и отпустившей его восвояси. И тот ужас, который встретил его на родине, то, до чего Германию довел фашизм. И то, как он спустя много лет в свою очередь практически усыновляет русского юношу и пытается помочь ему и новой России, оказавшейся у разбитого корыта после перестройки и развала Советского Союза.

В этой тихой истории с еще более тихой концовкой на самом деле есть что-то оглушающее – чего не достичь криками, надрывом и другими нарочитыми приемами. Какое-то чудо «очеловечивания» совершается здесь, что-то сокровенное из общих всем земнородным глубин рождения и смерти открывается нам и возвращает чувство такой хрупкой сегодня человеческой общности. Чуть не сказал – христианской…

И об этом – хотелось бы поподробнее. Виктор Добросоцкий нигде сознательно не высказывается на тему веры и ее постулатов, но его герои ищут – ищут ответы на последние вопросы, они делают это как бы на ощупь – самими своими жизнями, – мучительно нащупывая контуры добра в этом мире. И автор не навязывает им никаких выводов. Вполне возможно, они сами и сделают эти выводы, но это будет – уже в других книгах.

Однако и в этой книге есть рассказ, о котором нельзя промолчать. Потому что он возвращает нас к началу нашего разговора о прозе Виктора Добросоцкого: откуда автор берет силы работать и не отчаиваться в сложнейшем, напряженном, не очень-то (признаем это) и нужном современному миру – смысловом поле добра?

На этот вопрос отвечает героиня рассказа «Миллионерша», киргизская женщина, после случившегося с ней чуда принявшая православие:

«Ваш Бог – самый лучший!» – заканчивает свой рассказ она.

Что ж, подводит итог автор: теперь это наш общий Бог.

Не обязательно принимать это на веру – просто стучитесь, ищите добра, и вы никогда не останетесь в темноте…

Секретарь Союза писателей России

Алексей Шорохов

Я решил написать этот роман, вспомнив историю об искусном мошеннике, выманившем у меня много денег. Все эти годы я не жалел о своей финансовой утрате, но часто возвращался к переосмыслению мира обмана и самообмана и нашей роли в этом Театре Жизни.

Герои романа не вымышлены. Они живут рядом с нами и часто не привлекают нашего внимания, поглощённого гонкой за успехом и благами под покровительством падшего ангела потребления. Мы часто не замечаем жизненные знаки, подменяем духовные ценности мишурой суеты, не замечаем свое счастье и желанную любовь, скромно притаившуюся около ржавого замка нашего преступного безразличия.

Созерцание жизни – сложная задача для современной цифровой эпохи, погони за мифическим цифровым счастьем и лайками, иллюзорно скрывающими наше душевное одиночество.

Герои романа искренне верят в правоту и обоснованность своих жизненных установок. Столкновение мировоззрений делает кого-то прозорливыми и счастливыми, а кого-то ослепшими от обмана, злобы и зависти.

Как правило, оценки автора редко совпадают с мнением читателей, но я призываю вас быть снисходительными к моим героям, ведь они стараются вместе с вами разобраться в хитросплетениях Театра Жизни, в котором каждый из нас исполняет Роль, уготовленную нам Господом при рождении, подсвеченную софитами наших Помыслов, Божьих промыслов и неиссякаемым трудом наших душ, ежечасно борющихся с леностью за право добиться своего человеческого счастья.

Уроки актерского мастерства вводили Степана в депрессию. Руководитель актерского курса – профессор Карп Иванович Прибухайло, и Степан был уверен в этом, недолюбливал своего ученика за длинный и острый язык. Кроме того, антипатию к нашему герою вызывали его постоянные нарушения незыблемых канонов служению Его Величеству Театру, которые составили великие божества режиссуры Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко.

С невольной и ехидной подачи именно Степана к наставнику прилипла кличка «профессор Бухайло», что совершенно очевидно простить своему ученику Карп Иванович никак не мог. Степан знал причину едких фраз профессора в свой адрес, но старался не обращать на них внимание. «Если у старика плохо с самоиронией и юмором, то это проблема его комплексов, но не моя», – думал Степан. Скажем сразу, наш герой считал себя будущим гением сцены, что вызывало в его душе постоянный зуд бунтарства против педагогов, а порой и вызывающе показного злобного сарказма к окружающим его людям. Степан знал, что его сарказм – своего рода защитная реакция. По правде сказать, чувство протеста против наставничества зародилось в нем давно, еще в начальной школе, когда мать постоянно ставила соседа по квартире Димку ему в пример. Степан страдал от ущемленного самолюбия и открыто ненавидел соседа и в душе клялся себе, что докажет маме и миру свою исключительность и избранность на земле. Позже, когда Степан стал студентом, отец как-то сказал Степану, когда они откровенничали по душам: «Сынок, не переживай! Все наши комплексы и страхи родом из детства, и расстаться с ними крайне сложно, но, возможно, тебе повезет встретить мудрую женщину, любовь которой наполнит твою душу особой силой счастья, растворяющей шлаки детских переживаний». Эти слова отца запали в душу молодого человека, и время от времени он стал в фантазиях представлять женщину, которая подарит ему любовь и сделает его счастливым. Отец многое пытался изменить во внутреннем мире сына, пытаясь своими установками укрепить жизненный фундамент, оберегающий его от скольжения по зыбким тропинкам судьбы.

– Только в поисках счастья для других, сынок, ты сможешь найти и свое счастье, – говорил отец, видя замкнутость сына. Степан улыбался на эти старомодные умности и отвечал: «Только из любви к себе родному, папа, рождаются настоящая сила и успех в современной жизни».