Его слова грубы. Неуважительны. Они должны возмущать меня.

Почему же я киваю? Почему меня это возбуждает?

Почему я чувствую, что этот человек околдовал меня?

Я не могу оторвать глаз от его пристального взгляда, не могу ничего сделать, кроме как раздвинуть бедра и приветствовать его доминирование. Его ноздри торжествующе раздуваются от моей уступчивости, его рот захватывает мой в медленном, влажном поцелуе, его огромный член вдавливается в меня, не принимая «нет» в качестве ответа от сопротивления моего тела. Я кричу ему в рот, но он только продвигается дальше, глубже, рыча в нашем поцелуе.

— Крепкая малышка, — выдавливает он, медленно двигая бедрами вперед. — Разве ты не прелестная маленькая девственница? Так чертовски сладко обнимаешь мой член. Шшшш. Я обещаю, что это не будет больно вечно.

Я плачу, но это больше от эмоций, чем от боли.

Я чувствую, что этот человек одержим мной.

У меня нет ни дюйма, чтобы дышать, волноваться или даже думать. Есть только Кристофер, который блокирует мир вокруг меня, заполняет трещины в моей душе и требует большего. Больше.

В районе моего лона проходит рябь боли, но она притупляется, чем больше он целует меня, наши губы становятся все более голодными, его бедра начинают изгибаться, двигаться вперед и назад.

— Теперь тебе лучше, Джоли?

— Да.

С видимым облегчением его левая рука скользит вниз по центру моего тела, между грудями и животом, кружась вокруг, чтобы схватить меня за ягодицы. Грубо сжимая их, он глубоко погружается. Так глубоко, что мы оба стонем, мои пятки зарываются в плоть его задницы.

— Ты чувствуешь это, не так ли? Что теперь мы одно целое. Так и должно было быть.

Я не могу этого отрицать.

Это слияние двух существ. Столкновение.

— Да, — выдыхаю я, мои ногти непроизвольно прокладывают себе путь вниз по его спине. — Мы — одно целое.

Его глаза вспыхивают, открывая дикость, о которой он говорил раньше.

И моя собственная дремлющая дикость отвечает.

Что-то внутри меня теперь командует. Это мое сердце? Моя душа? Моя похоть? Я не знаю, но мы внезапно сцепляемся друг с другом, рот Кристофера зарывается в мою шею, оставляя на мне синяки и засосы, мои руки сжимают его крепкие ягодицы и тянут его глубже, кровать ударяется о стену от силы его толчков. Меня трахают. Грязно и грубо. И он был прав. Это все, о чем я могу думать. Он был прав насчет того, что эта массивная часть между его ног доставляет мне удовольствие, потому что я быстро становлюсь его слугой, скулящим и напрягающимся, чтобы вобрать больше.

Он дает это.

Он раздвигает мои ноги и врезается в меня, покачивая бедрами.

— Моя. — Он смотрит мне в глаза. — Моя.

— Твоя.

Его рот обжигает меня поцелуем.

— Я буду всем, что тебе нужно. Вот тут-то все и начинается, ангельские глазки. Послушай меня. Все начинается здесь. Если ты когда-нибудь почувствуешь себя потерянной, вернись прямо сюда, к началу, и найди меня. Я всегда буду рядом.

Мой оргазм достигает пика и уносит его слова прочь, но они все равно заставляют меня светиться изнутри. Его ствол плоти влажно скользит по моему клитору, снова и снова, мышцы на его широких плечах напрягаются, татуировки рябят на свету. Он морщится от боли, рычит, черты его лица напрягаются. Мужчина пытается удержать свой контроль — и это видимое доказательство того, что я уничтожаю его, вызывает извержение похоти в моем животе. Оно ниспадает каскадом вниз и захватывает мои чресла в захватывающем дух потоке наслаждения.

— Хорошая девочка. — Он задыхается надо мной. — Последуй за своим папочкой.

Я стону.

Это слово заставляет меня кричать и хныкать, распаляя меня еще больше.

Удовольствие, какого я никогда не испытывала, терзает меня. Я выгибаюсь в кровати, но он прижимает меня обратно, толкаясь своей плотью в мой сжимающийся жар, выкрикивая мое имя мне в шею.

— Джоли. — Он хватается за хлопающую спинку кровати, сгибая мощную руку. — Отдаю тебе свою сперму. А-а-а, милая. У меня так много для тебя есть.

Верный своему слову, я до предела наполнена обжигающе горячей жидкостью, избыток катится бисером по моим ягодицам и бедрам, Кристофер громко стонет надо мной, к его глубокому голосу присоединяется звук шлепающейся плоти. Когда он, наконец, падает на меня сверху, его огромное тело истощено, не проходит и секунды, прежде чем его руки обхватывают меня, и я оказываюсь в теплом коконе его объятий, его губы двигаются в моих волосах, с благоговением шепча мое имя.

Это первая ночь за долгое время, когда я не сплю с включенным светом.

В этом нет необходимости.

Я в безопасности.

Эван

Месяц спустя

Я недооценил, насколько это будет непросто.

Притворяться, что то, что я чувствую к Джоли, — это нормально.

Я готовлюсь к «работе», стою у кухонной стойки в галстуке, которым когда-то задушил человека до смерти, потягиваю кофе и изо всех сил пытаюсь оставаться неподвижным. Чтобы выглядеть как обычный муж. Это мой утренний процесс, пока она принимает душ и одевается, так мило напевая себе под нос. Я стою здесь и борюсь с ослепляющим желанием ворваться в нашу спальню, прижать ее к себе и трахнуть снова. Снова. Снова. Даже несмотря на то, что сегодня утром она уже была у меня дважды. В первый раз она стояла на четвереньках в постели. Второй раз на краю раковины в ванной.

Мой член задушен в моих брюках, умоляя, чтобы его выпустили.

Но я должен контролировать свою страсть к ней. Я должен держать это в узде, насколько это возможно, чтобы она могла поверить, что я ее нормальный муж. Это то, о чем она просила. Это то, что ей нужно.

И это работает на нее, эта нормальность.

В дополнение к ее собственной силе, нашему распорядку дня, поддержке того, что дома есть кто-то, кто ее любит… это часть того, что ее исцеляет.

Так что я буду придерживаться прежнего курса.

На следующий день после того, как мы провели нашу первую ночь вместе, я потихоньку начал переезжать к ней. Я оставлял ботинки в ее прихожей, мою зубную щетку в шкафчике. Рубашку в ее прачечной.

Я трахал ее каждую ночь. Пристрастил нас обоих.

Боже, мы так сильно зависимы.

Привилегия называть ее своей женой только усиливает постоянную боль. Я смог подождать целых две недели, прежде чем попросить Джоли стать моей женой, подарив ей бриллиант, окруженный желтыми топазами, которые напоминают мне о ее глазах. Мое здравомыслие зависело от того, скажет ли она «да», и она согласилась. Она так и сделала, со слезами на глазах бросившись в мои объятия, и я едва мог поверить в свою удачу.

Это случилось.

Я нашел своего ангела и сделал ее своей.

Теперь я должен оставить ее у себя. В безопасности. Счастливой. Не тронутой никем, кроме меня.

Навсегда.

Мои руки сжимают край кухонной столешницы, когда я слышу отчетливое скольжение ее трусиков, поднимающихся по бедрам, скрывая киску, которую я жажду шестьдесят минут из каждого часа. Если я достаточно сконцентрируюсь, клянусь, я могу услышать ее сердцебиение из другой комнаты. Мой пульс бьется в том же ритме, с той же скоростью.

Джоли вплывает на кухню, ее лицо сияет, раскраснелось и выглядит великолепно.

На ней штаны для йоги и облегающая футболка, подчеркивающая ее великолепные сиськи.

Я чуть не ломаю стол, усилив хватку.

— Доброе утро. — Она прикусывает губу и наклоняет голову. — Еще раз.

— Доброе утро. — Я приказываю себе отступить и воздержаться от поцелуя. Это больно, но иначе ни один из нас никогда не выйдет за дверь. — Приготовил твой тост с сыром, — говорю я, трижды проверяя свою работу, затем протягиваю ей тарелку.

Моя жена делает небольшой вдох.

— Спасибо.

Если бы она знала, кто я такой, если бы она знала, что я лгу, любила бы она меня?