– При этом напрягаются одни и те же мышцы, оставляя другие в бездействии – теперь я шинковал что-то в воздухе.

– Значит что? – я поднял в воздух палец – для предупреждения всяких болезней надо дать одним мышцам отдохнуть, а другим немного поработать.

– Как это сделать? Можно сменить род работы, а можно попросту немного отвлечься и размять тело, не отходя от рабочего места. Хотите, прямо сейчас проведу небольшой сеанс?

Конечно, все немедленно согласились с моим предложением. Не все же этим медикам все новинки первыми получать!

– Встаньте посвободнее, вам ничего не должно мешать – я обвел руками вокруг себя – и тихонько встаем на носочки…

– Это что тут такое? – раздалось от входа в столовую. Я повернул голову – в дверях стоял тот самый мужик, который ночью спрашивал меня про то, все ли закончилось.

– Производственная гимнастика. Или не мешайте или присоединяйтесь, только молча – скомандовал я ему.

Как я говорил раньше, самое главное в нашем деле – не заржать. Вид стайки бегемотиков в белом, старательно двигающих похожими на сосиски руками, редко кого может оставить безучастным. Однако стадия «они для меня» завершилась и теперь «я для них», поэтому я засунул свое мнение глубоко внутрь и отрабатывал хорошее отношение.

– И теперь тянемся, только не сильно, не надо заставлять свой организм… – вернулся я к своим подопечным.

Надо же, мужик не полез в бочку и пристроившись чуть сбоку, начал повторять вместе со всеми. Поварихи поначалу косились на него, как газели на льва на водопое, но постепенно успокоились.

– … И закончили! Вы молодцы, смогли одолеть все упражнения! – я соскочил с со стула и принялся обуваться.

– А вообще здорово, что такое придумал. Надо же, небольшая зарядка посреди дня и ощущения в организме уже другие – надевая пиджак, ко мне подошел мужик и протянул руку – Петр Георгиевич Грачев, секретарь обкома партии.

– Вячеслав Владимирович Брянцев, электрик – ответил я – только это не мое изобретение. Я про него в каком-то медицинском журнале прочитал, когда в больнице работал.

– Стоп! – он внезапно замер – Так это ты сегодня на радио был?

Я кивнул.

– Ну надо же! – он восхищенно посмотрел на меня – наш пострел везде поспел! То есть вечерами ты аварии устраняешь, а по утрам диктором на радио подрабатываешь?

– Ну так получилось – внезапно я засмущался от неожиданной похвалы – Просто некому стало подменить.

– Ну и как тебе наше радио?

– Вам честно или что бы не обидно было? – ответил я, предварительно оглянувшись и убедившись в отсутствии греющих уши.

– Конечно честно, по-коммунистически! – он рубанул рукой в воздухе.

– Ладно, вы сами этого хотели – я глубоко вдохнул, будто собираясь глубоко нырнуть – скучное, малоинформативное и не решающее ни одной поставленной перед ним задачи.

– Так, пойдем-ка ко мне – он внезапно стал очень серьезным и повернувшись, жестом пригласил за собой.

– Там меня следователь ждет – на всякий случай сообщил я ему в спину.

– Ничего, подождет – кажется, что от холода в голосе сейчас вокруг стены изморосью покроются.

Широкими шагами, буквально через три ступеньки, мы взлетели на верхний этаж.

– Малеева ко мне и меня нет – бросил секретарше Петр Георгиевич.

– Он на радиостанции, в редакторской был – вклинился я.

Секретарша на автомате кивнула и потянулась к телефонной трубке…

Вообще сверху открывается хороший вид. Площадь, за ней дома, а где-то вдалеке совсем чуть-чуть виднеется река. Сразу чувствуется простор и хочется совершить что-нибудь героическое. Я стоял около окна в кабинете Грачева и лениво наблюдал за пешеходами. Сам же Петр Григорьевич сидел за столом и что-то быстро черкал в раскрытом ежедневнике.

– Петр Георгиевич, вызывали? – в дверь просочился Малеев.

– Вызывал – мрачно ответил хозяин кабинета – заходи и закрой за собой дверь поплотнее.

– Повтори, что ты мне сказал внизу! – это уже ко мне.

– Хорошо. На вопрос «как тебе наше радио» я ответил: скучное, малоинформативное и не решающее ни одной поставленной перед ним задачи. Но Вы сами просили ответить честно и по коммунистически.

– Видал? – глядя на стремительно бледнеющего Малеева, он кивнул на меня – может, объяснишь?

– А-а-э-э – Алексей Павлович беспомощно хлопал глазами. Нет, так не пойдет, а то схватит кондратия прямо тут и с кем мне потом работать?

– Вообще-то в этом виноваты вы – подойдя к столу, я взял графин и начал наливать воду в стакан.

– Что? – Грачев повернулся ко мне.

– Повторяю, в этом виноваты вы – я протянул стакан с водой Малееву – ну может и не только вы, но тогда я извинюсь.

– Нужны мне твои извинения – он постарался переключиться – обоснуй.

– Кто у нас рулевой? Партия! Кто у нас указывает, что говорить? Партия! Кто у нас указывает, когда и как говорить? Опять партия! – я сознательно начал копировать манеры хозяина кабинета и вовсю рубил воздух рукой – На долю Алексей Павловича остается только решение вопроса «через что говорить».

– Все верно. И чем же тебе не понравилась к примеру, сегодняшняя передача? Хорошо же получилось!

– Да хреново все получилось. Никому не нужное сотрясение воздуха! Нет пользы!

– Я тебя сейчас без всяких следователей за такие слова шлепну! – он начал шарить по боку.

Так, кажется перебор. Ладно, надо снизить градус, а то и в самом деле до суда не доживу.

– Ладно, но чур расстрел только через 5 минут – я вышел на середину комнаты.

– Мы вот вчера вместе были, так? И вот, представьте себе Марфу Митрофановну Сидоркину, крестьянку хрен знает какого колхоза. Вот заходит она домой после утренней дойки и включает радиоприемник. Оттуда ей рассказывают про удои, озимые и прочие проценты. Хорошо же? – оба мужика в ответ синхронно кивнули.

– Хрен там! Свекровка или там сватья, приехавшая из города с ночной смены, ей шепотом сообщила, что ночью войска были и ездили туда-сюда. И все – у нашей колхозницы единственная мысль «как бы не было войны!». А мы продолжаем про километры кубометров. И что в итоге? – я развел руками в жесте «ну надо же, не ждали».

– А в итоге, измучившись неизвестностью, она сегодня вечером заставит мужа настроить радиоприемник и там… – я зажал нос и продолжил гнусавым голосом – Говорит БиБиСи. Вчера в Калинине произошла попытка вооруженного государственного переворота, в результате множество жертв. Идут многочисленные аресты. Подробности в следующих выпусках.

– Ах ты вражина… – начал вставать Грачев.

– Стоять! – я рявкнул на него изо всех сил – Ведь надо было сказать всего лишь пару слов и все было бы по-другому!

– Вот предположим, что нужное было сказано и… – я крутанулся вокруг своей оси и встал в классическую ленинскую позу, вытянув правую руку вперед – Дорогие радиослушатели, сегодня ночью у нас были проведены внеплановые совместные учения войск и органов государственной безопасности. При отражении атаки условного противника на органы власти все подразделения показали великолепное владение воинской наукой и образцовую взаимовыручку. Стоит ли говорить, что за короткое время условный противник оказался повержен? Думаю, вы согласитесь с тем, что по результатам учений все задействованные части совершенно заслуженно получили оценки «хорошо» и «отлично».

– И про награды отличившимся добавить. Разницу в результатах можете додумать сами – я устало присел прямо на стол – И так везде у нас. Все, я закончил. Теперь можете арестовывать и расстреливать.

– А, да, чуть не забыл! Поймите наконец, что радио это не трибуна, это инструмент другого формата! – я пару раз вздохнул, пытаясь успокоиться. Вот кто бы сказал, с чего меня так понесло…

– Откуда ты такой умный взялся? – передо мной стоял заметно успокоившийся Грачев.

– Как и все… Из одного места… – напряжение потихоньку оставляло меня, заставляя пальцы мелко дрожать.

– Вячеслав потерял память в результате железнодорожной аварии. Работал в больнице у Успенского, потом я перевел его к нам. Допущен к государственной тайне – тут же выдал справку оклемавшийся Малеев.