Лю́си получила кофе и любимую кружку, но почему-то не обрадовалась, а поникла.

– Что ж это получается, а? Значит, у вас все-таки волшебная страна? Или ты сам волшебник? Да?

Она никак не хотела верить в то, что видит, но Удав ещё одну кружку кофе приготовил, для Эли, фиолетовую с картинками. Девчонки осторожно понюхали кофе, потом попробовали. Кофе был настоящий, вкусный, будто в их чудесном самоваре сваренный. Удав даже сахар в него положил: Лю́си одну ложку, как она любила, а Эли – две. И чуть-чуть сливок добавил.

– Ну, пожалуйста, ну, Удавчик, ну не разыгрывай нас. Скажи, ты, правда, волшебник? Или просто фокусник? Или у вас страна все-таки необычная.

– Необычная, – согласился Удав.

– А ты только что говорил, что она не волшебная.

– Не волшебная, – согласился Удав.

Девчонки только заморгали в ответ и опять застыли. Рядом с ними всё сидела на хвосте Лошадь Пэ, но её, казалось, ничто на свете не волнует. Она продолжала что-то сочинять, закрывала и открывала свои огромные глаза. Подруги посмотрели на Лошадь, потом друг на друга и скорчили грустные рожицы. Удав так искренне с ними соглашался и так запутал своими фокусами и разговорами, что они никак не могли понять, что им теперь думать? И стоит ли вообще думать?

Удав молча смотрел на них, почти ласково. Долго молчал, а потом провел на песке вторую черту.

– Всё, хватит ныть!

– Да мы не ноем, – отозвались девчонки не слишком весёлыми голосами.

– Это не важно. Сейчас вы не понимаете, что делать, куда идти? И не поймете, даже если я вам сразу всё расскажу. Придётся немного потерпеть. Но не здесь, а в дороге. Причем это дорога не близкая. Зато скучать не будете, это точно, я вам обещаю. И ещё вот что: времени у нас не так много. А посему – собирайтесь, пора двигаться!

Девчонки опять заморгали.

– В дорогу? – потянула Лю́си. – И куда она нас приведет?

– А ты с нами пойдёшь? – оглянувшись на Лошадь, спросила Эли.

– Пойдет, пойдет. А не будете надоедать ей вопросами, с удовольствием пойдет.

Удав приподнял голову повыше и мягко втянул в себя воздух.

– Славное утро. – Он так же мягко выдохнул и развернул свою корзину в большие кольца.

Удав развернул большие кольца, но потом вежливо их подобрал – чтобы подруги не споткнулись. Эли и Лю́си, хоть и были озадачены его словами, быстро-быстро собрали рюкзаки, забросили их на плечи. И как только забросили, Удав снова развернулся и резво заскользил по траве.

А девчонки – девчонки пошли за ним. Они шли и думали: думали про странные разговоры, про волшебно-неволшебную страну, про кофе из хвоста. И даже толком не следили, куда ведёт их Удав, и что обещанной дороги как бы не было. Озеро и золотистый песок остались далеко позади, и теперь вокруг были кочки, здоровенные пни и корни, через которые приходилось перешагивать, а то и перепрыгивать. Были густые ветви, порой нависавшие над самой землей, под ними девчонки проползали так ловко, словно сами были удавами. А потом деревья стали редеть, и подруги вышли на бескрайнюю поляну, заросшую папоротниками, такими огромными, что, казалось, в них можно утонуть, как в зелёном море. Когда девчонки вставали на цыпочки или подпрыгивали – видели, что со всех сторон зелёное море окружено цепочкой гор. Даже странно было, как они подошли к папоротникам и никаких гор не встретили.

Но сейчас непонятные горы не слишком волновали, перед глазами Эли и Лю́си было только зелёное море, и они всё время теряли Удава, толком не знали, где он. Правда, знали, что он где-то рядом. Он ухитрялся незаметно, ненароком показывать, куда дальше идти. То появлялся частями – сверкал серебристо-тёмной кожей или шелестел в темно-зелёных зарослях. А когда не сверкал и не шелестел, и казалось, он растворился, потерялся или пополз куда-то по своим делам (даже такие мысли были!), Удав вдруг появлялся полностью, поджидал девчонок, свернувшись в корзину, серьёзно и лукаво смотрел на них.

А Лошадь Пэ просто бродила, где ей вздумается, и непонятно было: то ли она идёт вместе со всеми, то ли бродит сама по себе. Она появлялась нечасто, но зато вдруг и с нежданной стороны. И каждый раз пыталась укусить за коленку – на ходу. Когда ей это удавалось, Лю́си и Эли так, от нечего делать ворчали. Лошадь кусалась не больно, они уже привыкли к её странной привычке, не обижались. Даже рады были, что Лошадь где-то рядом, когда Удав надолго пропадал. И всё пытались отгадать, откуда она появится в следующий раз? Но никогда не угадывали, хотя лёгкий шум копыт порой раздавался совсем близко.

Дорога, которой как бы не было, тянулась и тянулась. Час. Или два. Девочки иногда ходили по полям и лесам в окрестностях Птибудошта, даже бегали и почти не уставали. А сейчас устали. Наверное, потому что рюкзаки давили на плечи. Или потому, что всё время приходилось быстро идти. Или потому, что руками всё время приходилось раздвигать огромные папоротники. Здесь было много всяких «или», но одно точное: девчонки уже тихо мечтали о коротеньком отдыхе. И сразу, как по волшебству, появился Удав – полностью. Видно, он хорошо слышал мысли и сразу вынырнул из моря папоротников, а хвостом указал на ручей.

Маленькие подруги доплелись до ручья, сбросили рюкзаки. И ладошками потянулись к прохладной воде. Очень вкусной, кстати. А потом привалились к рюкзакам. Ещё вчера они здорово устали, и руки у них утром болели, и ноги, и плечи. Казалось, по всему телу бегали полоски боли, правда, не очень сильной. Но сейчас эта боль прошла, и вместо неё опять появилась усталость. Тоже не очень сильная. Эли и Лю́си знали, что скоро отдохнут и сами захотят идти дальше. А пока – блаженствовали, будто качались на волнах в море папоротников у журчащего ручья. И Удав покачивался над корзиной своих колец и снова о чём-то думал. Ещё вчера подруги сразу захотели бы узнать, о чём думает их новый друг, но сейчас даже пытаться не стали. Слишком хорошо им было ни о чём не волноваться.

– Ого! – вдруг удивился Удав. – Вы научились молчать. Это славно.

– Ты про что?

– Я про то, что ваши мысли успокоились. Не кричат, не мечутся, не пищат. А совсем недавно успокоиться не могли.

– И что в этом такого? – Лю́си даже не головы не повернула, ей сейчас было так хорошо, ни о чём не хотелось думать. А спросила она так, по привычке.

Эли тоже не стала шевелиться, но слова Удава всё-таки разбудили её мысли. Хотя в голове по-прежнему было спокойно: мысли не кричали, не суетились. Обычно Эли не могла думать спокойно. Вернее, так: если ей надо было серьёзно что-то решить, она хмурила брови, щурила глаза, иногда и лоб морщила. Иногда пальчиками водила в воздухе или ладошками голову подпирала – это ей помогало думать. А сейчас ей совершенно не хотелось ни морщить, ни напрягать, ни обхватывать. Она вроде ничего не делала, и даже не пыталась, а мысли – они сами собой думались. Эли даже видела, когда закрывала глаза, как они плавно перетекают одна в другую, без суеты, как тихие волны.

– Так что в этом хорошего? – повторила Лю́си, у которой любопытства было намного больше, чем у подруги. И если на её вопрос не отвечали, она его могла ещё раз задать. И ещё раз, и ещё.

– Если научишься молчать, то потом научишься слышать.

Удава не пришлось просить трижды. Лю́си чуть задумалась над его словами, как раз вовремя, потому что теперь Эли вспомнила, что её давно мучает один вопрос:

– Вот не могу понять! Утром ты нам кофе сделал из ничего, из воздуха. Как это может быть, если у вас страна не волшебная? Получается, что ты его наколдовал. Да?

Удав поморщился, будто ему под нос ему сунули пузырек с нашатырным спиртом.

– Фу, какое слово гадкое, колдуй, баба, колдуй, дед! Если уж говоришь про что-то необычное, подбирай не такие противные слова. Наколдовал!

– Ну, может, не так сказала, не обижайся. Просто не могу понять. Ну, допустим, ты догадался, что мы мечтаем о чашке кофе – это понятно, девчонки из кофика, конечно, всегда пьют кофе по утрам. Тут можно было догадаться. Но как ты накол… то есть, откуда этот кофе взялся и кружки наши любимые? Вот это совершенно непонятно. Это что, фокус такой? Или волшебство?