Впрочем, не так это и важно: ведь с высоты смотреть – не много увидишь. С высоты и колокольчик казался маленькой точкой, а сам кофик был как зелёный квадратик, не больше, не лучше. Но на деле всё было не так. Вот если бы кто перестал быть птицей, спустился с высоты и попал на городскую площадь, он бы сразу увидел много занятного. Например, что весь кофик утопал в винограде. Не буквально, конечно, это только так говорят, а кофик утопать и не думал. Просто вокруг него стояла высокая ограда из цветных деревянных плашек, а по этим плашкам вился зелёный дикий виноград – такой густой, что листья совершенно закрывали кофик. А по виноградным стеблям ловко прыгали настоящие белки – они прибегали сюда из соседнего парка. Рыжие, с чёрными подпалинами. Такое в городах нечасто встретишь.
Виноград и белки, бутерброды и тёмное пиво, лимонад, вкусный кофе и печенье, пирожные, мороженое – конечно, этот кофик все любили. Когда на улице было не холодно, дождь не шёл, гости кофика устраивались под виноградными листьями на площадке перед дверью – на площадке из больших каменных плит. Там было так уютно! Виноград над оградой рос и рос, свивался в огромный зонтик, под ним даже в самые жаркие дни было не жарко.
Обычно кофики в Птибудоште как-то назывались. В городе был кофик «Васильковый», был «Уютный камин», «Райский уголок», «Вишенка», а ещё – «Диванный», «Синий», «Радужный», а ещё – совсем странные «Буриме» и «Макинтош». Но наш кофик никак не назывался, у него даже вывески не было. Правда, над дверью под самой крышей были написаны какие-то слова, только их никто не мог разобрать:
Видите, это даже не слова были, а какие-то обрывки от слов, что когда-то выложили цветными стёклышками. А вокруг них под крышей дома целая картина была, большая мозаика. Но её время тоже не пощадило, тоже оставило лишь обрывки, которые сложно было сложить во что-то целое. Над словами остались только штрихи каких-то фигур: то ли небольшие драконы, то ли крупные кошки. Да! Иногда казалось, что линии сплетаются в очертания двух кошек, что сидят спиной друг к другу, будто чем-то недовольны. Причем хвост у каждой кошки был не один, несколько было хвостов. Так казалось, когда солнце светило ярко, и сквозь виноградные листья пробивались лучи, пятнами освещая старую мозаику. Но потом солнце заходило за тучу, и штрихи рассыпались, фигуры стирались. А как иначе? Раньше цветных стёклышек было много, но потом время и дожди, ветер, снег, морозы, жара сделали свое дело: многие-многие стёклышки выпали, потерялись. Но всем о-очень хотелось понять, что за картина была под крышей, что за слова там были написаны?
Вот загадка – слова и картинка! Но все гости кофика ломали головы над ними, все-все, каждый, кто в кофик заходил. Вернее так: головы они ломали под ними, под этой картиной, под тем, что осталось от слов. Гости сидели внизу за уютными столиками в плетёных креслах и спорили день за днём, год за годом. Всё пытались сложить штрихи и буквы – понять смысл. И спорили-спорили. Вообще, в Птибудоште любили спорить по любому поводу, в любое время.
Вот, например, в городе иногда случались Бабахи. Не каждое утро, не каждый день, не слишком часто, но всё же бабахали иногда. К ним, конечно, все привыкли и по привычке считали, что Бабахи – обычное дело, никакое не особенное. Да и бабахали они негромко, чуть слышно. Иногда только, раз в год, не чаще, в городе раздавался Ужасный Бабах, как его называли. Он был погромче грома в хорошую грозу – такой о-громный, что казалось, дома вздрагивали и на целый вершок врастали в землю. И птицы тоже вздрагивали, в землю, конечно, не врастали, но срывались с деревьев и долго кружили, не могли успокоиться, кричали и жаловались неизвестно на что. Все вздрагивали и пугались, даже собаки в обнимку с кошками прятались, кто куда сможет – на всякий случай. Странно было такое слышать и непонятно, откуда это слышалось?
А раз непонятно, значит, интересно. Раз интересно, значит, есть о чём поговорить. А если есть о чём поговорить, то и поспорить можно. И потому о Бабахах в кофике тоже спорили до хрипоты. Некоторые даже думали, что у Бабахов и старой мозаики под крышей есть что-то общее. Они тыкали пальцами в странные буквы и штрихи, а ладонями строили догадки – как домики. Всё пытались понять: почему сверху было написано «ВОЗ … БЯ … ДАМ», и почему порой кажется, будто там две многохвостые кошки сидят спиной друг к другу.
Иногда большие учёные вступали в спор и важно надували щёки, от большой науки всем объясняли, что кошек там нет, что слова эти пока никто не разгадал, а Бабах – просто явление природы. Да, обычное явление, по всей видимости, природы, правда, не до конца изученное. Что, возможно, такой громыхающий звук без грозы может получиться, если фронт низкого давления в атмосфере пересекает зону слабых подземных толчков при температуре строго выше одиннадцати градусов по Цельсию и строго ниже тринадцати. Но поскольку подземные толчки в нашей части планеты – редкость, то учёным никак не удаётся измерить давление там, где они толкаются. И температуру тоже не удаётся измерить. Это архисложная задача, но наука не стоит на месте: всё, что когда-то было тайной природы, со временем находит объяснение. А если сейчас объяснения нет – это дело временное. Да!
Большие учёные эти слова говорили и успокаивались, а все остальные никак успокоиться не могли и каждый вечер спорили и спорили. Порой так увлекались, что бородой смахивали пену от тёмного пива или длинные усы макали в чёрный кофе. А в иное время даже глазами косили в разные стороны – искали там ответа, да никакого ответа там не было.
Один старичок часто рассказывал, что в старые времена все буквы у крыши были целыми словами, их запросто можно было прочесть. А слова это были не простые, слова были очень важные, может, даже волшебные. Все они что-то значили, только он забыл, что именно. Потому что сам их не видел, но слышал от своего дедушки, когда ещё был маленьким мальчиком. Старичка слушали очень внимательно, хотя все его историю знали наизусть. Но всё равно, когда он рассказывал, всё затихало, можно было услышать, как белки шуршат в виноградных листьях, так тихо становилось. У всех замирало дыхание, хотя старичку почти никто не верил. А самые недоверчивые вообще не верили ни единому слову.
Верили – не верили, но сами-то ничего не могли сказать! Никто толком ничего не знал и, конечно, не помнил. Ведь маленький домик, который потом стал кофиком, он на краю площади уже давно стоял, может двести лет, может, все триста. Это был чуть ли не самый старый в Птибудоште дом. Когда-то давно его сложили из крепких камней и поставили на большие каменные плиты. И за много-много лет ни один камень не раскололся, не потрескался. Только цветные стеклышки у крыши потрескались и выпали.
Впрочем, бог с ними, что на них смотреть? Многие смотрели и ничего не поняли. А мы – лучше заглянем в кофик, вдруг там найдём что-то интересное?
Внутри кофика, конечно, не было винограда и пушистых белок. Зато стояли особенные столики и кресла, их на улицу не выносили, чтоб не попали под дождь. Это были старинные плетёные столики и кресла искусной работы, они умели так удивительно скрипеть, словно пели песню о временах, когда Птибудошт был совсем другим, наверное, молодым городом. И часы-ходики на стене были молодыми, и кукушка в них тоже была не дряхлой – не таким хриплым «ку-ку» считала время, куковала, что день продолжается, что ночь продолжается.
Под ходиками блестела витрина с такими вкусными пирожными – от одного взгляда на них хотелось съесть не одно, а два или три сразу. А рядом с блестящей витриной темнела резная дубовая стойка с высокими табуретами. На ней серебрились большие краны с разными сортами пива, лимонада и – самое большое чудо! – старинный кофейный самовар, что готовил самый вкусный кофе во всём Птибудоште.
Но самыми-самыми в кофике были его хозяйки. Это были не взрослые женщины, не девушки, а две девчонки, две неразлучные подружки с необычными именами. Или обычными – это кому как покажется. Полностью их звали Элина-Берта-Ада-Марта и Люсия-Стефани-Каролина-Вита. Но, конечно, так длинно они себя не называли, хотя в Птибудоште любят длинные имена. Любят длинные, но маленьких хозяек все звали коротко и просто – Эли и Лю́си. Звали их просто, а вот появились они в Птибудоште совсем не просто.
