"Эй на румбе, румбе, румбе, так держать!

Дьяволу морскому, возьмем бочонок рому, ему не устоять!"

Советский школьник, построивший факс и телевизор своими руками? Испытатель своих моделей самолётов в аэродинамической трубе? Изобретатель новой модели телескопа? Да полноте, бывают ли такие школьники? Не уверен, что сегодня такое кому-то из взрослых под силу, а вот в 1937 году вполне.

В этот раз инженера Книгина я встретил в переулке перед заслуженной Сталинкой. На шею поверх вечного синего халата он нацепил пионерский галстук. Сам же в чрезвычайном возбуждении бегал по переулку со здоровенной моделью самолёта в руках. Нет, правда, размах крыльев метра два.

Модель аккуратно выпилена из фанерных деталей. Крылья обтянуты полупрозрачной тканью или бумагой. Вон даже фанерный хребет просвечивает в крыльях. В голове всплыло давно позабытое словечко "лонжероны".

Модель Книгина поднималась в воздух крайне неохотно. Пролетала пару метров и позорно клевала носом. Наконец инженер признал поражение, закинул самолёт на плечо и собрался уходить. Только сейчас он заметил, что я наблюдаю за его испытаниями.

Лицо инженера расплылось в широкой улыбке. Почему люди сегодня разучились так улыбаться? На кого ни посмотришь на улице – угрюмые, озабоченные лица. Даже у совсем молодых людей, школьников, студентов. Да и с моделями никто по переулкам не бегает.

Квартира Книгина теперь превратилась в настоящую мастерскую. Повсюду обрезки фанеры, какие-то стамески и лобзики, тиски и тисочки поменьше. На табуретке большая бадья, чуть ли не ведро размером, с клеем ПВА. Где он такую взял?

Похоже, инженер всерьёз увлёкся строительством своего самолёта. Пока шли по лестнице, он успел рассказать, что модель делал по чертежам из старого журнала. Но вот беда – испытать как следует не удалось. Школьникам 1937 года настоятельно рекомендовали сходить в Дом пионеров и поработать с моделью на аэродинамической трубе. Неплохой такой домик пионеров! Да разве были такие?!

В знакомой комнате уже жужжит, прогреваясь аппарат для путешествий. Как бывалый путешественник берусь за рукоятку. Инженер аккуратно размещает на планшете сразу два пожелтевших номера журнала.

Присматриваюсь – ну конечно, "Знание-сила". Номера третий и четвёртый за 1937 год. Что за странная штуковина на обложке? Лампа, механические колёса, схемы и обмотки… Да это же самодельный телевизор! И скромная подпись "Детиздат ЦК ВЛКСМ". Ничего себе, детишки!

Книгин поворачивает рубильник и через короткую вспышку тумана мы оказываемся в какой-то большой мастерской. Над приборами и верстаками склонились… дети. Вокруг школьники, некоторые в пионерских галстуках. Кто-то с комсомольскими значками. Несколько взрослых, примерно в таких же, как у Книгина, рабочих халатах, только выглаженных и опрятных что-то объясняют раскрывшей рты детворе.

Открываю рот, чтобы спросить куда же нас занесло на этот раз, но инженер прижимает палец ко рту и отвечает шёпотом:

– Тише, не будем мешать. Идите сюда, узнаёте, что за штуковина?

Над верстаком с паяльниками склонились два кучерявых паренька, один светлый, второй черноволосый как смоль. Класс шестой-седьмой, не больше. Перед ними какой-то аппарат. Схемы, катушки, сладко пахнет горячей канифолью.

На чертеже крупно: "Бильдаппарат, схема учеников седьмого "А" класса (ну да, точно семиклассники) Матвеева и Семёнова. Модель номер пять". Вопросительно смотрю на инженера. Что за невиданный зверь? Что за "бильд"? Я только немецкую газету с таким названием знаю.

Книгин улыбается – сегодня уже и забыли что это такое. Бильдаппарат – это нынешний факт, прибор для передачи изображений. Еще называли фототелеграфом. Всего два года назад "Ассошиэйтед пресс" запустила такие аппараты в своих отделениях. А уже сегодня наши школьники улучшили схему. Кстати, фототелеграф этих ребят вполне работает и передаёт рисунки. Причём не по проводу, а по радио! Да-да, дикая отсталая аграрная страна, ничего, кроме галош, я помню…

А вот ещё один любитель радио – школьник Женя Егоров. Доработал схему радио из журнала, сам поставил усилитель низких частот и переделал катушку. Вот смотрите, он крутит деревянные верньеры из катушек для ниток. Сквозь шорох помех пробивается красивый женский голос. Слов не разобрать, но что-то очень знакомое – португальский, может испанский?

Вот точно "Абла Мадрид" – "Говорит Мадрид". Заиграл "Интернационал", похоже, какая-то передача республиканцев, сражающихся против фашистов генерала Франко. Молодец, Женя Егоров!

А вот крайне расстроенный паренёк, что-то доказывает одному из инженеров. Книгин кивает – подойдём, послушаем. Это Жорик Исаев, очень рукастый парень. Ему удалось построить по чертежам журнала: кинопроектор, самодельный электромотор, паровую машину и детекторный приёмник, без батареек, ловящий радио.

Совсем недавно он сделал отличный телескоп, чтобы наблюдать звёзды. Его брат попросил на время линзы и тоже сделал телескоп. А потом подарил свой аппарат школьному кружку астрономии. Вот так Жорик остался с телескопом без линз, а хорошо отшлифованные стёкла просто так не достать. Инженер понимающе кивает – будут писать на оптико-механический завод, чтобы во Дворец пионеров прислали несколько комплектов отличных стёкол.

Идём дальше, что это? Шум волн, свинцовые волны Финского залива. Мостик корабля, по местам стоит команда из ребятишек, звякает машинный телеграф. На большом экране проектор показывает вид с качающегося мостика на океан. А корабельная рубка вполне настоящая – пионеров учат морским специальностям на таком вот морском тренажёре. На экране справа появляется маяк и судно следует к причалам порта. Пароход "Пионер" поход закончил, – звонко салютует капитан лет пятнадцати.

Бывают ли такие Дворцы пионеров? Инженер Книгин кивает – в мире такого больше нет, только в Советском Союзе. Мы в Аничковом дворце, да-да, в Ленинграде. Совсем недавно, в феврале 1937 года здесь открылся этот удивительный дворец для детей.

Почти две с половиной сотни заводов, фабрик и институтов помогали строить этот дворец. Кировский завод дал станки, завод "Электросила" физические лаборатории, телеграфную станцию фабрика "Красная заря". Всего более трёхсот секций!

Балтийский завод имени Орджоникидзе построил целый бассейн, где можно испытывать модели новых кораблей. И отдельный бассейн для испытаний гидродинамики с мощным водяным насосом. А заодно смонтировали полноценное машинное отделение корабля в пятую часть натуральной величины. Всё, от манометров до двух паровых турбин, действующее!

А ещё во дворце можно поучиться петь у Дунаевского и сыграть в шахматы с чемпионом Ботвинником! Инженер поправляет съехавшие от мотания головой очки: больше пяти тысяч ребят занимаются в новом дворце каждый день! А мастерские – автомобильные, железнодорожные, своя киностудия – всего не перечесть!

Спешим дальше, да тут целый цех со станками по металлу! С резким звуком ребята в защитных очках что-то точат. Искры летят от заготовки невыносимо ярким снопом. Присмотрелся – на станке точат… коньки. Длинные, как полозья, но несомненные коньки! И тут же у стенки треугольный парус как у океанской яхты. Что за чудеса?

Книгин тихонько поясняет – это буер. Уже никто и не помнит такую штуку. Яхта на коньках, чтобы гонять под парусом по замёрзшему озеру. Вон тот задорный паренёк – Микола Вовк, чемпион по гонкам на самодельных буерах.

Инженер тянет меня дальше – трубки аппарата скоро остынут, а мы ещё не добрались до заветной секции строителей самолётов. Да-да, той самой с аэродинамической трубой. Почти пробегаем несколько комнат: там мастерят раскладной фотоаппарат, тут ребята смотрят странно выглядящий, самодельный, но вполне работающий телевизор! Неужели они сами его собрали?!