— Любимая! Послушай меня, — я подождал, пока её взгляд станет осознанным, и продолжил: — Прижми вот здесь. Сильно прижми. И не отпускай.

Поцеловал начинающие припухать губы в ответ на кивок и метнулся за руль. На ходу бросил Грегу свой сотовый.

— Грег! Здесь запись всего, что произошло. Вызови…

— Я разберусь, — он перебил меня и кивнул на выезд, — езжай.

Не теряя больше ни секунды, автомобиль рванул с места.

_____________________.

Феня (блатной жаргон):

*не вдуплять — не представлять, не понимать

*жучка — проститутка, шалава

*буммер — автомобиль марки "BMW"

*бесовка — подруга

*дать по соплям — ударить по лицу

*умри — замолчи, заткнись

*животное — презираемый, омерзительный человек

*Базарить — затягивать беседу, говорить попусту

*баклан — неудачник

*баруха — любовница, сожительница, "честная давалка"

*бивень — слабоумный, неадекватный (тупой)

*цаца — девушка, обвешенная золотом

*елдарь — сожитель

*кореш — друг, подельник, помощник (в данном контексте имелся ввиду нож)

*базлать — говорить попусту, громко болтать

Три дня спустя

Александра

— Вот уж не думал, что, выписывая этого оболтуса, увижу вас обоих снова так скоро! — Фёдор Михайлович по-отечески похлопал меня по животу, опуская больничную сорочку вниз. — А, если серьёзно, то рана заживает быстро, останется мааалюсенький шрам. Вот такой, — врач показал сантиметровое расстояние между большим и указательным пальцами. — А на лице вообще ничего не останется, нужно только время и совсем скоро это личико снова будет прекрасно.

— А долго? — Я указала на опухшую щеку фиолетово-синего цвета. Говорить тоже было больно, губы потрескались и распухли, поэтому я обьяснялась максимально короткими фразами.

— У кого как, но в среднем три недели.

Я горестно вздохнула. Моя физиономия сейчас походила на персонажа Куэгмайра из "Гриффиннов".

— Не переживай, всё пройдёт. Главное, что кости и внутренние органы целы.

— Вы правы.

— Ладно, детки, я пошёл. Александра, примочки менять каждые два часа. Лев, проследи.

— Прослежу.

Во время осмотра Лев отошёл от кровати к окну и практически не поддерживал разговор. Да и после ухода врача, он не вернулся ко мне, а всё так и стоял у окна. Я разглядывала широкую спину, обтянутую чёрной материей, и не решалась начать разговор. С того момента как он принёс меня на руках через главный вход и пинком открыл первую попавшуюся (слава богу пустую) палату, громко требуя Фёдора Михайловича и огрызаясь на недовольных его самоуправством сотрудников, прошло три ночи. Почему я считала именно ночи? Потому что только ночью он становился моим Львом, заботливым, строгим и нежным. Мы лежали вместе на кровати, и он обнимал меня, будто ограждая от всех. А утром этот человек превращался в отстраненного, делового шефа, постоянно уходящего, иногда на весь день, но всегда возвращающегося к ночи. И снова появлялся заботливый защитник.

— Ты меня ненавидишь?

Я моргнула, удивившись тихому вопросу, и не сразу смогла ответить, так как растерялась и медленно переключилась со своих мыслей на реальность. Но Лев уже решил, что знает ответ.

— Конечно, ненавидишь.

— Нет.

Широкие плечи медленно поднялись и опустились.

— Я бы ненавидел.

— Я — не ты.

— Действительно. Из-за тебя никогда бы никто не пострадал.

Я закатила глаза. Так и знала, что так будет. Сезон самобичевания обьявляется открытым!

— Лев, — ноль реакции. — Лев! — Снова ничего. Тогда я взяла свою расческу с прикроватной тумбы и кинула, целясь аккурат между лопатками. — Упс…

Между лопатками не попала. Попала прямиком по затылку. Мужчина схватился за ушибленное место и возмущённо повернулся в мою сторону.

— Женщина!

— Случайно. Извини. Иди сюда, — я похлопала по кровати рядом с бедром. — Иди-иди. Не обижу.

Лев хмыкнул, но подошёл, аккуратно усаживаясь рядом со мной. Я взяла его руку и переплела наши пальцы, крепко сжимая в замок.

— Стыдно?

— Стыдно.

— Извиняешься?

— Саша, что?…

— Цыц. Извиняешься?

— Извиняюсь.

— Больше не повториться?

— Нет. Клянусь. Никогда не повториться.

— Любишь?

— Люблю. Очень люблю, — Лев не отводил взгляда от наших сцепленных рук до последнего вопроса, но отвечая на него, он смотрел прямо в мои глаза. И тут его прорвало. — Прости меня. Что не уберег. Не защитил. Я должен был предвидеть! Должен был подумать, что сильнейший удар — это удар по любимым. Я больше никогда и никому не позволю нанести тебе вред. Буду беречь. Веришь?

— Верю, — я ответила сразу, не задумываясь. Я правда ему верила. Да, я пострадала из-за его непонятных тёмных делишек, но и спас меня тоже он. С того момента, как я услышала его низкий успокаивающий голос там в подземке, я знала, что он меня спасёт.

— Я безумно влюблён в тебя. Выходи за меня?

Если бы челюсть не болела, то она бы упала мне на колени. Что? Опять?!

— Ты издеваешшшшься, чшшшто ли? — Я прошипела вопрос не хуже самой ядовитой змеи.

— Ну, что снова не так?! — Лев навис надо мной, прожигая тяжёлым взглядом. — Сейчас-то что не понравилось?

— Посмотри на меня. Что я буду рассказывать нашим детям, когда они спросят: "Мама, а как папа сделал тебе предложение?", а я скажу: "Папа сделал предложение в больнице, когда ваша мама была похожа на хомяка с сотней грецких орехов за одной щекой!". Так, что ли? — Я даже со злости боли не почувствовала от таких длинных фраз. Только сложила руки на груди и нахохлившись смотрела на него изподлобья. Лев выглядел обалдевшим. Но не долго.

— Саша, ты хочешь за меня замуж в конце концов, или нет?! — Он почти сорвался на крик.

— Хочу! — Мой голос был не тише.

— Всё! Решено! Через месяц!

— Через три месяца!

— Через два!. Всё. Я сказал, — и он вышел хлопнув дверью. А я развалилась на подушке, раскинув руки в стороны, и криво улыбалась перекошенным лицом. Я выхожу замуж!

— Вы чего тут разорались? — В палату заглянула Рита. Её поместили в соседнюю палату в тот же день, что и меня, только на час раньше. Но выглядела она не в пример лучше, чем я. Когда второй бандит ударил её кулаком в висок, подруга как раз поворачивалась в мою сторону, и поэтому удар пришёлся больше по уху и месту над ним. А так как шевелюрой Маргарита обладала шикарной, то плотность волос смягчила силу удара, и девушка была лишь дезориентирована, а не потеряла сознание, как мне со страху показалось. Но в больницу ей всё равно поехать пришлось. Точнее, её привезли сюда насильно под угрозой увольнения. И выписка у нас тоже в один день, послезавтра.

— Марго! — Я заорала счастливым шёпотом. — Я замуж выхожу!

— Когда? — Глаза подруги стали как блюдца. — Надеюсь не в этом месяце?

— Нет, — и когда она облегченно выдохнула "Ну, слава богу!", я радостно добавила: — В следующем!

— ЧТООО??? Ты с ума сошла! А подготовка? А платье? А торт? А твоё лицо?!

Рита загибала пальцы и всё говорила, говорила и ходила туда-сюда, а я счастливо лыбилась в белый потолок больничной палаты убитым в хлам лицом.

Через два месяца

Лев

Я, наверное, никогда так не нервничал. Стоял и ждал её будто чуда какого-то. Мысленно ощипал целое ромашковое поле, задавая один и тот же вопрос: быть или не быть? Вроде последний мысленный лепесток выпал на "не быть", но я всё же надеялся.

— Ой, Лев, смотрите! Дёргается, дёргается!

Очнувшись от звонкого девичьего визга, я забрал свой спиннинг и под непрекращающиеся радостные визги Сашиной сестры и разные советы "бывалых рыбаков" начал медленно поднимать спиннинг, почти достигнув вертикального положения, потом быстро опускать его, одновременно подматывая леску.