— Лезь в буммер*. И без фокусов, — бок прошило резкой болью, и я почувствовала, как что-то потекло от этого места вниз по животу. — Поняла?

Я только кивнула, делая мелкий шаг к машине.

— Мальчики, мальчики, ну, что вы в самом деле? — Рита вцепилась в меня и не пускала дальше. — Давайте обсудим? Забирайте и сумки и телефоны, нам не жалко. А нас не нужно забирать, мы девушки нервные, не стрессоустойчивые…

— Не тарахти, — его свистящий шёпот был страшнее любого крика. Он мёртвым взглядом смерил Марго сверху донизу и сделал странное движение головой в сторону второго мужика, который стоял за нами. — Дай по соплям*. Заебала.

— Нет! — Я заплакала, пытаясь удержать обмякшее тело подруги, которую ударили сбоку в висок. — Маргошшшша…

Чёрная Шапочка дёрнул меня на себя, снова протыкая кожу острым тонким ножом, а второй, та тварь, что ударила Риту, выдернул её из моих рук и просто бросил на землю как сломанную куклу. Я заплакала сильнее. Вокруг зашумели прохожие, кто-то крикнул, что вызвал полицию, и бандиты ускорились.

— Умри*, блядина, — меня запихнули в машину на заднее сиденье, приложив головой сначала об дверцу, потом сильнее о стекло изнутри, отчего оно треснуло. Я тихо застонала, хватаясь за голову. — Коза, за тачку спрошу с тебя.

И ударил кулаком в челюсть. А я потеряла сознание.

Лев

— Спасибо, да, и Крысолову дай знать, когда Табак будет у нас. Пусть дальше сам с ним разбирается.

Я отключил Змея и откинулся назад, удовлетворённо выдыхая. Нашли гада. Табак после истории с бомбой, а это всё таки он мне её подослал, попытался спрятаться в Штатах, где его и поймали доверенные люди. Сейчас он летит обратно в Матушку-Россию частным рейсом с мешком на голове. Осталось только дождаться его и передать со всеми документами Крысолову, а тот знает как разговаривать с финансовыми преступниками. За одно это ему светит хороший срок плюс покушение на убийство, взятничество, шантаж — сидеть ему, не пересидеть. Вчера на семейном совете с отцом и братом было решено, что наш младшенький Кирилл своё тоже получит. За нарушение условий трудового договора, передачу коммерческой информации третьим лицам в тюрьму его, конечно, не посадят, но обосрется от страха он знатно. Этого ему хватит, чтобы забыть как пакостить родным. Мама, кстати, тоже согласилась, хоть и скрепя сердцем, что пацана надо проучить, иначе затянет его это болото окончательно и безвозвратно.

Я выпрямился в кресле и потряс правой рукой, она ещё слегка побаливала, но прежняя сила в ней уже чувствовалась. На следующей неделе можно и в зал пойти, позаниматься, мышцы уже требуют. А потом возьму свою малышку и увезу к морю, отвлечься, отдохнуть. Табака выцепили ещё вчера утром, поэтому сегодня я дал добро и сам отвёз Сашу на работу. А то, она, бедная, уже от меня прятаться начала.

На столе завибрировал телефон. Юра.

— Да, — я аж привстал с кресла, услышав нервный голос, а потом и вовсе вскочил и выбежал из квартиры, на ходу хватая ключи от машины и пиджак, проверяя внутренний карман. — Когда?! Куда увезли?! Я еду, будь там!

— Мразь, если с ней… — Злость и тревога залили сознание и я, не дожидаясь лифта, пронёсся вниз по лестнице, преодолевая этаж за этажом за секунды и успевая сделать несколько коротких звонков.

Но внизу меня уже ждали.

— Эй, животное*! — Клянусь, я почувствовал, как у меня волосы встали дыбом: возле моей машины стоял наглухо тонированный серый БМВ, стекло водителя было опущено, и оттуда на меня смотрела самодовольная рожа откинувшегося зэка. — Базарить долго не стану. Баклана* отпускаешь и баруха* твоя жива останется.

— А если нет? — Я начал медленно подходить к ним, пытаясь рассмотреть что происходит на заднем сиденье.

— Ты че, бивень*, что ли? — Эта мразь, кивнула назад, мол, смотри. Заднее треснутое стекло опустилось, и я увидел сначала растрепанные тёмные волосы, а потом и мертвенное лицо моей девочки, покрытое кровоподтеками и свежей, ещё не засохшей кровью с левой стороны. Рядом сидел второй тип без какого-либо выражения лица и поигрывал тонким длинным ножом, а потом так же безэмоционально воткнул этот нож быстрым движением в миллиметре от женской щеки. Моё сердце, казалось, умерло в этот момент, пока я не увидел, что крови на высунутом лезвии нет. — Промазал. В следующий раз это будет её глаз.

— Я понял. Отпустите её, она тут не при чём, а я сделаю, что вы хотите. Можете меня взять, только отпустите девушку, — я поднял руки ладонями вперёд, показывая, что безоружен.

— Слышь, Крылатый, он нас, кажется, не понял, — тот, что сидел сзади, схватил Сашу за волосы на затылке и сильно дёрнул назад, отчего глаза её распахнулись и она закричала, хватаясь руками за державший её кулак. Я уже дернулся в её сторону с одной единственной мыслью в голове "Отобрать, защитить!", пока перед её лицом не появилось блестящее лезвие, порхающее в опасной близости от правого глаза.

— Саша. Саша! — Малышка перевела на меня обезумевший от страха взгляд. По щекам текли розовые дорожки — это слезы смешивались с кровью и капали с подбородка на голубую блузку. Разбитые губы дрожали, боясь издать ещё хоть какой-нибудь звук. — Тихо, милая, тихо. Не надо дёргаться, слышишь? Не зли их. Просто дыши. Вот так. Умница.

— Правильно, цаца*, слушай, че елдарь* твой базарит, — мразь в чёрной шапке сильнее дёрнул её за волосы и провел ножом по выгнутой шее. — А лучше не слушайся и тогда мы с тобой побалуем. Нет? — Девушка зажмурилась и старалась дышать глубоко и тихо. — Жаль…

— Я всё сделаю. Не трогай её. Пожалуйста, не причиняй вреда. Я прямо сейчас позвоню и всё решу, — меня начало потряхивать от ярости, от желания немедленно жестоко отомстить за каждую слезу, разорвать голыми руками за больное выражение глаз. Но я старался не показывать эмоций, чтобы не сделать ещё хуже. И я тянул время. — Я могу достать телефон?

— Валяй, только не забывай о своей крале и о моем кореше*, — он играюче отрезал у Саши прядь волос и заржал, когда девушка снова тихо заплакала. — Ша, малая, не скули.

— Спокойно, спокойно, ребят, — улучив момент, когда он отвлёкся, я указал Грегу, уже минут десять как готовому, взять на себя того, что сзади. Моя задача была убрать водилу и дать этим сигнал к действию для Грега. И самое главное сделать это надо было тогда, когда нож не будет порхать в опасной близости от Саши. — Вы своего добились. Я уже звоню…

— Ты кончай базлать*, чмырь, — и, наконец-то, Шапка ткнул в мою сторону ножом, убрав его от девушки.

— Сейчас!

Потом одновременно произошли три вещи: я выхватил пистолет из внутреннего кармана пиджака и выстрелил в водилу, Грег разбил стекло кулаком со стороны Шапки и, схватив того за шею и предплечье, выволок прям через осколки наружу и вырубил одним нажатием на сонную артерию, и громко закричала моя девочка. А после наступила оглушающая тишина.

— Саша! — Я подошёл к машине, держа водилу под прицелом. Тот корчился, завалившись на пассажирское сиденье и держал рану между плечом и шеей. — Грег?!

— Этот спит, — Грег обошёл машину, волоча за собой бессознательное тело одной рукой, и бросил его между нами, потом вытащил водилу и, тоже отправив смотреть сны, кинул рядом с первым. — Я смотрю. Иди.

Как только Грег направил на них пушку, я бросился к заднему сиденью. Саша лежала на боку, лица из-за волос не видно, на блузке расползалось огромное кровавое пятно.

— Саша, маленькая, — у меня дрожали руки, когда я убирал спутанные пряди с разбитого лица, но по настоящему плохо мне стало, когда я увидел раскрытые неподвижные глаза, смотревшие будто вникуда. — Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!

Секунда, другая. Веки девушки дрогнули и на мгновение опустились, чтоб распахнувшись посмотреть на меня.

— Лев… — И моя девочка снова расплакалась, отпуская весь страх, ужас и боль, а я осторожно прижал её к своему телу и, вытащив из ненавистной машины, положил в свою, чтобы отвезти в больницу. Уже в салоне аккуратно задрал кофточку, боясь увидеть что-то страшное. Рана была небольшая, но непонятно насколько глубокая, потому что кровь не останавливалась, пока я не зажал это место своей рубашкой.