LXVI. Причины вражды Греков против Армян.

Греки всегда враждуют против Армян. Вот причина этой вражды, переданная мне самими Армянами. Татары, числом в сорок тысяч, когда-то вторглись в греческие владения и осадили Константинополь. Император послал тогда к армянскому королю лучших рыцарей своего края, числом сорок, с требованием пособия. На вопрос короля, как велико было число неприятелей, посланник отвечал, что их было сорок тысяч. Король выбрал тогда самых лучших рыцарей своего края, чцслом сорок, которых решился послать к императору, с тем, чтобы они, с помощью Божиею, изгнали язычников из его края. По прибытии этих рыцарей в Константинополь, посланник (их провожавший) донес императору о том, что ему было поручено. Император тогда подумал, что король армянский хотел над ним подшутить. Но на третий день рыцари представились императору и просили его, чтобы он позволил им выступить против неприятеля. Император спросил их, каким образом им могла прийти мысль бороться с войском, состоявшим из сорока тысяч человек. Но они просили его, чтобы он позволил им выйти из города и даже велел бы запереть за ними ворота, так как они решились нести пред собою всевышнего и сражаться под его знаменем, поелику пришли в Константинополь, чтобы защитить христианство или для него умереть. Получивши согласие императора, они вышли из города, напали на неприятеля и убили до тысячи ста человек, не считая пленных, которых привели к воротам и там умертвили, потому что император иначе не хотел позволить им возвратиться в город. Хотя император начинал их боятъся, тем не менее с ними обходился хорошо. С своей стороны, они продолжали ежедневно бороться с врагами, убили еще многих из иих и принудили остальных убраться из края. Храбрые (fromen) рыцари, прогнавши Татар, снова представились императору и просили его, чтобы он позволил им возвратиться домой. Но император, замышляя их погубить, просил их, чтобы они еще остались на три дия, дабы он мог расстаться с ними приличным образом. Поэтому он пригласил ко своему двору всех, кто только желал бы покутить в течение трех дней. Каждому рыцарю дано было особое помещение с чистою девою, для того, чтобы последние забеременели и чтобы их поколение осталось в краю. Император желал, как он сам сказал своим придворным, срубивши дерева, сохранить плоды, воображая, что по убиении рыцарей, король армянский принужден будет признать верховную его власть. Согласно с его приказанием, в третью ночь все рыцари были убиты, кроме одного, которого предостерегла спавшая с ним девица. Сей последний, возвратившись в Армению, донес королю об участи своих товарищей. Король, которому чрезвычайно жаль было своих храбрых рыцарей, писал к императору, что он послал ему сорок рыцарей, стоивших сорок тысяч человек, что сам явится и за каждого из своих рыцарей убьет у него сорок тысяч человек. Для сей цели он велел предложить вавилонскому калифу выступить вместе с иим против греческого императора. Калиф лично прибыл к нему на помощь с болышим войском и союзники выступили против императора с четырехсот-тысячным войском. Узнав об этом, император пошел им на встречу, но был разбит и принужден был бежать в Константинополь. Они преследовали его и расположились лагерем на морском берегу, против города. Король тогда просил калифа, чтобы он уступил ему всех своих пленников, обещая за то уступить ему всю добычу, сделанную им в Греции. Когда эта сделка была принята калифом, король велел поставить пленных против города и умертвить из них сорокью сорок тысяч, так что морской рукав от крови принял красный цвет, согласно с его клятвой, что море примет цвет крови. Даже после этой мести у него осталось еще так миого пленных, что давали тридцать Греков за луковицу, чтобы посмеяться над императором, дабы он мог сказать, что дал тридцать Греков за один лук. Армяне, живущие между язычниками, равно и те, которые обитают среди других христиан, весьма честные люди. Они также весьма искусны и не хуже язычников умеют вышивать разные шелковые и бархатные материи, золотые и пурпуровые.

Я познакомил вас с странами, городами и областями, мною посещенными пока находился среди язычников. Я также описал битвы, в коих участвовал, то что я узнал о религиозных мнениях язычников и многие другие достопримечательности. Теперь скажу, чрез какие земли я возвратился домой.

LXVII. Земли, чрез которые я возвратился.

После упомянутого мною выше поражения Чекре, я попал к господину по имени Маншук (manstz usch: ср. гл. XXVI пр. 4), который был советником Чекре. Изгнанный, он пробрался в город Каффу, населенный христианами. Это — весьма многолюдный город, в котором обитают последователи шести различных вероисповеданий (gelauben)^[193]. После пятимесячного пребывания в этом городе, он переправился чрез рукав Черного моря и прибыл в землю Черкесов (zerckchas), но оставался там только шесть месяцев, потому что татарский король, узнав о его там пребывании, велел объявить тамошнему владетелю, что он был бы весьма доволен, если бы тот не позволил Маншуку оставаться в своей земле. Маншук тогда перешел в Мингрелию вместе с нами и там пятеро из нас, христиан, сговорились во что бы то ни стало возвратиться из земли язычников каждому на свою родину, так как мы отделены были от Черного моря трехдневным только расстоянием. Когда оказался удобный случай для осуществления нашего плана, мы, все пятеро, расстались с сказанным господином и прибыли в столицу сего края, по прозванию Батум (bothan), лежащую при Черном море. Тщетно мы там просили, чтобы нас перевезли оттуда на сю сторону (моря) и потому вышли из города, и следовали вдоль морского берега, пока не достигли гористого края, где, в четвертый день верховой езды, с одной горы заметили судно (kocken), стоявшее на якоре в восьми итальянских милях от берега. Мы остались до ночи на этой горе и развели там огонь. Это побудило капитана судна отправить людей на лодке (zuellen), чтобы разведать, что за люди находились на горе возле огня. При их приближении, мы пошли им на встречу, и на вопрос их, кто мы такие, отвечали, что были христиане, взятые в плен в сражении под Никополем, потерянным венгерским королем, что мы, с божиею помощью, добрались до сего места и желали пробраться далее чрез море, в надежде, что Бог поможет нам возвратиться домой к христианам, Они сначала не верили нашим словам и хотели слышать от нас pater noster, ave Maria и апостольское исповедание (glouben). Когда мы им произнесли эти молитвы, они спросили, сколько нас было, и узнав, что нас было пять человек, велели нам ждать на горе и передали своему господину наш с ними разговор. По его приказанию, они возвратились к нам на лодке и перевезли нас на судно. На третий день после этого показались три галеры турецких пиратов, которые гнались за нами три дня и две ночи, но не могли нас догнать, так что мы благополучно прибыли в город Амастрис^[194]. Уже в четвертый день, по удалении пиратов, мы снова сняли якори, чтобы плытъ в Константинополь, но когда вошли в открытое море и вокруг себя ничего не видели кроме неба и воды, нас постигла буря, бросившая наш корабль назад, на расстояние каких-нибудь восьмисот итальянских миль, до города Синопа (Synopp). Постоявши там восемь дней, мы снова отправились в путь и в течении полутора месяцев не могли пристать к берегу, так что наш запас воды и съестные припасы истощились. К счастью мы встретили морскую скалу, где нашли раковинки и морских пауков, которыми питались четыре дня. Проплавав еще месяц, мы наконец достигли Константинополя, где я остался с товарищами, тогда как наш корабль продолжал свое плавание в Италию чрез пролив (tor). Когда мы хотели войти в город, нас спросили у ворот, откуда мы явились? Мы отвечали, что нам удалось освободиться из плена у ячычников и что желали возвратиться в христианскую землю. Тогда нас привели к императору, который желал знать, каким образом мы спаслись. Когда мы ему сообщили все от начала до конца, он обещал нам принять меры, чтобы препроводить нас на родину, послал нас к патриарху, также находившемуся в городе, и велел нам ждать там, пока пошлет галеру за своим братом, находившимся у королевы венгерской: на этой самой галере он хотел отправить нас в Валахию. Таким образом мы оставались в Константинополе три месяца. Город этот на протяжении восемнадцати миль окружен стеною, снабженной тысячью пятьюстами башен^[195]. В нем считают до тысячи одной церкви, из коих, главная, Софийская, построена из полированного мрамора и им же вымощена. Мрамор этог так блестит, что человек, который в первый раз входит в церковь, воображает, что это вода. Она вся под сводом, покрыта свинцом и имеет триста шестьдесят ворот, из коих сто из желтой меди (gantz messi). Уже по истечении трех месяцев, император отправил нас на галере в замок именуемый Килия (gily) близ устья Дуная. Там я расстался с товарищами и присоединился к купцам, с которыми прибыл в город, именовавшийся по немецки белым и лежавший в Валахии; затем — в город, по имени Аспар-сарай (asparseri)^[196], и оттуда в Сучаву (sedschoff), главный город Малой Валахии, и потом в другой город, называемый по немецки Лемберг (limburgch): это главный город в меньшей Белой России (in weissen reissen, des kleiner)^[197]. Там я лежал больной три месяца, и затем прибыл в Краков, главный город в Польше, откуда в Мейсен (Neichsen) в Саксонии, и в Бреслав, главный город в Силезии. Наконец, чрез Эгер, Регенсбург и Ландсгут прибыл в Фрейзинген, соседственный город моей родине. Таким образом я, с помощью Божией, возвратился домой и в общество христиан, за что благодарю Бога и всех, которые мне подали пособия. Проведя тридцать два года среди язычников, я уже не смел надеяться, что мне удастся когда-либо возвратиться к христианам. Но Бог, внимая, сколь искренно было мое желание возвратиться, дабы иметь счастье молиться к нему с христианами, пекся обо мне, чтобы тело и душа моя не пропали. Посему-то, я прошу всех читателей этой книги, чтобы они молились за меня, дабы Бог и их берег как здесь, так и в вечности от столь тяжкого и нехристианского пленения; аминь^[198].