– О чем, черт возьми, ты говоришь? – укорил капитан. – Патрушев – это тот моряк, который присматривал за Гречко?

– Да, капитан. И его нет.

Алехин удивился, но тут же проявил сдержанность.

– Сейчас буду, – сказал капитан. – Иди к своим.

Мандаринов напрягся.

– Дежурный офицер. Я был бы признателен, если бы вы не упоминали то, что я сказал.

– Это еще почему? – спросил Алехин.

– Тут такое дело, сложно объяснить, просто могу я вас попросить забыть о том, что именно я об этом рассказал?

– Странный ты, – Алехин окончательно смутился. – Если это так важно, хорошо. А теперь иди, позже подойду.

– Большое спасибо, – сказал Мандаринов и побежал к входу.

Капитан Алехин сообщил старпому о новом инциденте и немедленно отправился в эскадру матроса Патрушева.

– Я слышал, что матрос Патрушев исчез, – сказал капитан Алехин.

– Капитан! – сказал один из солдат. – Я только что достал мешок с одеждой Патрушева, осмотрел его и нашел эту предсмертную записку.

– Что, предсмертная записка? – Алехин быстрым шагом подошел к солдату. Он выхватил лист из рук и увидел, что оно было написано на листе канцелярской бумаги простым спокойным почерком.

«Я покинул корабль, чтобы узнать местонахождение капитана Гречко на воздушном острове. Пожалуйста, будьте уверены, что Патрушев ни в коем случае не будет трусить. И пожалуйста, скажите моим родным, что я погиб в море.»

– Старший матрос Патрушев в конце концов покинул корабль из-за беспокойства о местонахождении капитана-инженера, – твердо сказал Алехин. – Случай дезертирства является почти штатным явлением на иностранных военных суднах, но не на Советских кораблях. Это очень серьезное преступление. Патрушев прекрасно понимал всю серьезность этого преступления и готов умереть за него. Целью его отъезда было выяснить местонахождение инженер-лейтенанта Гречко. Трагическое решение. Других комментариев не будет.

Держа в руке предсмертную записку, капитан Алехин оглядел командира своей эскадрильи и всех остальных. У всех было мрачное выражение лица, и не было произнесено ни слова.

– Теперь, – Алехин сложил руки за спиной. – Как это произошло?

– К сожалению, я ничего об этом не знаю, – командир эскадрильи покачал головой.

– Патрушев выпрыгнул за борт, капитан, – сказал кто-то.

– Выпрыгнул? – добавил другой.

– Кто это сказал? – спросил Алехин. – Кто знает, что он выпрыгнул?

Но солдат в толпе вдруг почесал голову и попытался улизнуть. Это был старший матрос Мандаринов.

– Мандаринов, скорее выходите сюда и поговорите с дежурным офицером.

Мандаринов, суетясь, вышел перед капитаном Алехин.

– Ты? – сказал капитан.

Лицо Мандаринова, которое всегда было красным, стало еще краснее, и она был готов вот-вот расплакаться.

– Я! – вскрикнул матрос.

– Расскажите правду о побеге Патрушева с корабля, а я потом поговорю об этом с командующим.

Глаза Мандаринов стали черно-белыми.

– Ну, как я уже говорил, Патрушев прыгнул за борт с борта корабля в 10:20 утра, капитан. Хм.. и потом.. Патрушев глубоко нырнул в воду. Раньше он был сборщиком абалонов, поэтому у него это хорошо получалось. Он пробыл под водой около трех минут, прежде чем спокойно опустил лицо над водой и начал плыть.

– Откуда вы это знаете? И что еще за абалоны?

– Я просто наблюдал за ним. Абалон – это моллюск, капитан, в них жемчуг.

– И ты просто смотрел, как он уплывает? – Капитан Алехин уставился на Мандаринова широко раскрытыми глазами.

Мандаринов не смог ответить и долгое время молчал в напряжении. Затем он вдруг закричал странным голосом.

– Я понимаю, как это выглядит, но, пожалуйста, подумайте о страданиях Патрушева! Перед тем, как прыгнуть в море, он сложил руки вместе и поклонился мне. Пожалуйста, позволь мне пойти за капитаном Гречко, сказал он. Если Гречко жив, Патрушев вернет его обратно. Если он мертв, Патрушев готов умереть на месте. Вы думаете, что служба Патрушевой можно было бы называть хорошей, если он не позаботится о будущем главного инженера? Пожалуйста, позволь поступить по-мужски, сказал он. Кроме того, он под подозрением. Все думают, что Патрушев знает, что произошло с капитаном Гречко, а Патрушев как будто всем врет. Поэтому Патрушев был готов пожертвовать своей жизнью и именем ради того, чтобы отстоять свою честь. У меня нет такой болтливой болезни, как у тебя, сказал он. Если хочешь, стреляй, сказал он. В общем, Патрушев заплакал. И я тоже плакал. Я не мог ничего сделать. Слезы наворачивались на глаза, поэтому я плохо видел, хотя и стоял на посту. Я готов к наказанию. Пожалуйста, накажите меня как можно строже, потому что никакие наказания не идут в сравнение с тем, на что подписал себя Патрушев ради нашего капитана Гречко!

Вся группа, казалось, была вымокшей, когда Мандаринов замолчал. Кто-то вытирал лицо рукавом. У кого-то были красные глаза.

– В капитанскую каюту, – сказал Алехин, его глаза тоже слегка покраснели.

Голова матроса Патрушева одиноко стояла среди волн.

Солнце Южного моря теперь обжигающе светило на его лицо.

Патрушев плавал тихо и спокойно, чтобы не создавать рябь на поверхности моря. Хотя растягивание на двойном кольце не так изящно, как, например, кроль, все же такая техника была идеальной для плавания на длинные дистанции.

Патрушев предпринимал бешеные усилия, чтобы добраться до острова.

«Фух, еще один вдох!»

Южно-Китайское море являлось домом для бесчисленных акул-людоедов. Если Патрушев бы появился над одной из них, ему пришел бы конец сразу, без каких-либо шансов.

«Капитан Гречко. Пожалуйста, оставайтесь в живых, пока я не доплыву туда. Я уверен, что Патрушев поможет вам».

И все-таки у старшего матроса действительно был секрет, который он не мог никому рассказать. Когда Патрушев и инженер-капитан Гречко приземлились на острове-аэродроме, они разделились после того, как инженер рассказал о серьезном деле.

«Перед возвращением на корабль необходимо зайти в китайский ресторан Guangjin в Koraku-gai, забрать пакет и вернуться обратно. Когда вернетесь, отнесите его в мой кабинет и оставьте открытым.»

Гречко передал Патрушеву картонную бирку, сказав, что это купон на доставку посылки в китайский ресторан под названием «Кванчин». На бирке был изображен петух с белыми перьями и красной петушиной короной.

Когда Патрушев уже собирался отдать приказ, инженер-лейтенант Гречко, обдумывавший свои действия, подошел к нему и, крепко сжав его руку, сказал: «Патрушев, теперь я рассчитываю на тебя. Кроме того, у меня к тебе еще одна важная просьба. Пока ты не получишь груз и не вернешься на корабль, ни при каких обстоятельствах не говори, что я отдал приказ.»

Патрушев подумал, что это странный приказ, но ответил, что понимает.

«А теперь я оставлю тебя здесь, – сказал Гречко. – Иди и веселись, пока не придет время возвращаться домой. Береги себя».

С этими словами инженер снова крепко взял руку Патрушева в свою.

Он прошел через киораку-дзюцу к задней части, затем исчез за магазином. Это был последний раз, когда Патрушев видел капитана.

Патрушев шел плечом к плечу со свободными от работы рабочими и их семьями, прогуливающимися по Кёраку-гу. Он проводил много времени, играя, пил сладкое какао, ел мясные булочки и ходил в кино. По пути домой он заехал в Кванчин, согласно инструкциям капитана Гречко, и получил посылку в обмен на коктейль из кокков.

Матрос сразу же отнес багаж в комнату инженер-лейтенанта Гречко. Он вспомнил, что ему было приказано немедленно вскрыть пакет. Патрушев не знал, что было в багаже. Он хотел как можно скорее увидеть, что находится внутри, так что быстро разорвал оберточную бумагу и обнаружил, что внутри находится еще один бумажный пакет. После того, как еще два или три слоя оберточной бумаги были разорваны, долгожданный предмет наконец предстал перед глазами старшего матроса, который удивился, почему он был так плотно упакован. Когда он увидел его, то был так поражен, что воскликнул вслух: «Что?!»