Надо сказать, что тётя – пусть земля ей будет пухом! – была человеком, который скорее отдаст своё последнее, чем возьмёт чужое лишнее. Да что там говорить, она была практически святая! И вот эта честная и самоотверженная женщина созналась, что однажды она таки украла! Будучи студенткой, выдрала из библиотечной книги репродукцию «Ночи на Днепре» Куинджи – просто потому, что расстаться с картиной было выше её сил! Она не призналась бы в этом и на Страшном Суде, но во время генеральной уборки репродукция выпала из альбома с фотографиями её курса… Тётя всплеснула руками и прижала их к вспыхнувшим щекам.

Как они это делают?! Я про художников. Есть мнение, что просто крадут свои шедевры – крадут незаметно, по частям: у Бога, у природы, у прочитанных книг и подслушанных разговоров. Один мой знакомый писатель жалуется мне на другого моего знакомого писателя, что тот ворует мемасики из интернета. Возможно, но из его рук – того, другого – они выходят брильянтами, обретают сверкающие грани такого смысла, о котором и не догадывался метнувший ими в толпу незадачливый стендапер или блогер! Тысячи других спотыкались об эти камушки и, матерясь или хохоча, пинком отправляли на обочину – а он подобрал, покрутил в пальцах, обтёр о джинсы. Поплевал, потёр ещё и, увидев что-то своё, улыбнулся…

Те же краски – сколько там тюбиков в наборе? Те же семь нот, помноженных на несколько октав. Те же, плюс-минус, тридцать букв и всего несколько тысяч слов. Ограниченное число комбинаций, что там можно ещё придумать?

Поэтому нет числа инсинуациям на тему творчества: то Бог нашептал, то муза напела, то алкогольный бред, то плагиат. Зависть: ноль, даже помноженный на миллион, всё-таки будет равен нулю. Однако художники всех времён и народов упрямо продолжают строить свои воздушные замки, населённые никогда не существовавшими или уже почившими людьми, живущими своей, отдельной от нас жизнью. Чтобы все остальные, проходя мимо или насквозь, уносили на себе тончайшую пыльцу их творений, пыльцу, которая однажды оплодотворит их неразборчивые пестики нечаянной идеей, возникшей словно бы ниоткуда, и станет чем-то реальным, а если повезёт, то и прекрасным…

Пока одни ждут, что случится чудо, а другие роют подвалы и набивают их тушёнкой, художники – из праха истории и собственной мечты – строят будущее.

Они не оптимисты и не пессимисты. Они строители.

Так наотдыхалась, что с ног валюсь. На остаточном топливе ещё вымыла лестницу и квартиру – и всё! Планы, говорите? Какие планы, ни в чём не вижу толка, и чем дальше, тем меньше. Видимо, достигла дзена. Такой "дзенннн!" – и всё! Тишина. Слышите? – Дзеннн!.. Дзенннн!.. Колокол в тумане.

Главное достижение прошедшего года – он наконец-таки закончился!

«Ты же взрослая образованная женщина, – говорит внутренний голос – Должна бы уже понимать, что новый год – дата чисто условная, ни на какие процессы не влияющая». Да ясен пень, но всё равно приятно! Это как прийти к финишу, зная, что дистанция пройдена и на некоторое время тренер оставит тебя в покое. Потом будет разбор полётов, подсчёт финансов и ближайшие цели, но – потом! Пока можно откинуться на спинку дивана и закрыть глаза. Можно не закрывать, но тогда кто-нибудь непременно подвалит с разговорами и просьбами, потому что выражение лица «никого нету дома» мне всё ещё даётся с трудом. Я над этим работаю.

По части же прочих достижений всё довольно скромно, но это не ко мне – как говорится, в силу объективных факторов. Поэтому воспользуюсь универсальным рецептом: высоко поднимаю руку – и резко опускаю, присовокупив общеизвестное заклинание. Исправить оно ничего не исправит, но хотя бы сбросит показания приборов, можно начать с нуля.

Ёлку убирать не стану, зная по опыту: не успеешь оглянуться – и вот он снова здесь, праздник, итить его растак. Непростительная трата драгоценного времени и природных ресурсов. Поэтому ёлку купила в горшке, пусть растёт, легче поливать, чем всё вот это…

Итак, мы с ёлкой живы, хотя пока непонятно зачем. Но так и быть, запишем это в актив, может пригодиться. Только снимите с меня кто-нибудь этого кота, а то эдак я никогда не встану с постели!

А славно, наверное, быть котом. Взял бы меня кто-нибудь в хорошие руки…

Единственная наука, которая знает ответы на все вопросы, это психология. Она мне напоминает отличницу, которая вскидывает руку ещё до того, как учитель закончил формулировать вопрос. Эта её уверенность так заразительна, что учителя подчас и вопросы-то задают с единственной целью – дать этой умнице блеснуть. А заодно и принять эдакий социальный бонус в виде маленького личного торжества: не зря ем свой хлеб! На любое «почему» у неё уже готова какая-нибудь фрустрация, или фобия, или гештальт, или сублимация – одно из тех красивых и загадочных слов, которые придают оттенок благородного страдания любым нашим слабостям и порокам.

Вот например. Почему во всех смыслах благополучная, окружённая всяческим комфортом, не обременённая детьми и, судя по всему, любимая весьма успешным мужем Маргарита уходит к Мастеру, этому неудачнику и фрику, который вообще плохо понимает, в какое время и каком месте он живёт? Если бы наоборот, то всё понятно: женщина вьёт гнездо, для воспитания потомства ей необходимы какие-то минимальные гарантии, из двух претендентов на вакансию отца своих детей она скорее выберет наиболее в этом отношении перспективного. Но так чтобы бросить всё – и в омут? Гештальт, говорят психологи. Комплекс нереализованного материнства. Ей необходимо кого-то опекать, кормить, заботиться. Подстилать соломку, лелеять растущий талант. Сентиментально хранить обгорелые листочки с его почеркушками. Идти на сделку с самим Сатаной, если понадобится. Яростно мстить его обидчикам…

Во всём этом, согласитесь, очень много Маргариты – и очень мало Мастера. Да его вообще нет! Все Поступки – её. О нём мы только и знаем, что он написал роман о Понтии Пилате и попал под машину идеологических репрессий. «Оставь меня, Марго! Я болен…». Если бы Булгаков назвал книгу «Маргарита», он бы ничуть не погрешил против истины, потому что Мастер стал возможен только благодаря Маргарите. Но ему, Мастеру, сама она глубоко безразлична: не она, так другая, женское сердце открыто любому непонятому и неоценённому гению – она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним. Классика! Иные из нас готовы положить свою жизнь на алтарь Его славы или Его страданий, чтобы потом услышать вот это «Оставь меня, Марго!»

А то ведь и имени не вспомнит. Ключевая деталь, на которую мало кто обращает внимание: Мастер даже не помнит, как звали его бывшую. Такой изящный гротеск – рассказывая Бездомному о своей жизни до романа, щёлкает пальцами: как её…Варенька, Манечка…платье полосатое… «Значит, она не стоит того, чтобы о ней помнить». Да? Из чего такой вывод? Так что «Бедная ты моя!» – это уже, практически, орден. За то, что ты, голая, всю ночь развлекала истлевших висельников, слушая глумливые остроты Воландовой свиты.

«Бедная ты моя!..»

Всё. Точка, абзац. Стой, где стоишь!

Выполнить своё предназначение и умереть, скажут психологи. Окей, про умереть мне всё понятно. Как с этим жить?

Некоторые вещи не становятся проще оттого, что ты их понял.

Кот, ссабака, в полпятого поднял по тревоге, орал что-то очень похожее на «Твоюмаааать!!!!» Вот приблизительный перевод: «Там ветер и дождь, мне одиноко и страшно, пожрать бы чего, а в миске хрен не валялся!» Сначала мы с ним орали дуэтом, попеременно и акапелла, потом вступил будильник. Я орала что-то вроде:

Кузьмаааа! Какого ляда!

Вот встану, ведь убью же гада!

Кот добросовестно выводил свою партию, не особо заботясь о рифме – а может, обходился верлибром. Или это был вокализ? Будильник наигрывал что-то сентиментальное, и мы с котом совершенно не попадали ни в ноты, ни в ритм, ни даже в текст. К тому же я с утра не в голосе, в отличие от Кузьмы – этому распевка никогда не требуется! Вероятно, со стороны это походило на дуэт Паваротти и Брайана Адамса, после затянувшейся пирушки встречающих рассвет на балконе нескладным O Sole Mio! Эту какофонию требовалось как-то пресечь. Проще всего оказалось заткнуться самой, потом пришлось разбираться с телефоном. Аппарат новый, свежекупленный, спросонья долго вспоминала, как на нём свайпить: вверх, вправо, влево? Не помешали бы, честно говоря, очки, но за каким занятием настиг меня вечером Морфей, я не помнила, а зажечь свет в голову как-то не приходило. Поэтому ткнула во что-то светящееся – как потом выяснилось, это был повтор сигнала через десять минут. Однако на некоторое время аккомпанемент затих. Теперь кот!