Я был готов еще многое узнать о себе и винефике, но к нам вывалился торговец с отрезами своих лучших тканей. При виде тончайшего ирубийского шелка у меня аж ком в горле встал, а глаза моих спутниц алчно блеснули. Даже Тики, что все это время тихо стоял у меня за спиной, придерживая кресло за специальную перекладину у изголовья, чтобы я не укатился вниз по улице — и тот выдохнул, глядя на это богатство.

— Вот! На праздники берег! — воскликнул раскрасневшийся торгаш. — Но раз уж мне посчастливилось обслуживать таких важных…

— Два короля и то платье в подарок, — не моргнув глазом, сказал я.

От подобной наглости дух перехватило у всех. Фут такого шелка стоил добрых десять полновесных монет — дороже были только шелковые ткани с вышивкой золотой или серебряной нитью — а весь отрез тянул на целую мошну, набитую королями. Это понимали все, а лучше всего — тот самый торговец.

— Точно Ирман покусал… — пробормотала архимаг, с интересом наблюдая за сменой цвета лица мужчины, что замер с тканями в руках.

— Разорите! По миру пустите! — взвился торгаш. — Да я лучше тут же этот товар на ветошь пущу! Немыслимо!

— Не надо на ветошь, — уже мягче ответил я. — А какова ваша цена, уважаемый господин?

Торговец осекся, покраснел, после — побагровел. Перевел взгляд с меня, сидящего в кресле, на блистательных Виолу и Отавию, еще раз посмотрел на меня, будто бы я был тем самым демоном бездны, которому его уже начали по кусочкам скармливать, после чего выдавил:

— Двенадцать… Пятнадцать королей! Почти задаром отдаю!

— Дюжина полновесных, — согласился я, проигнорировав более высокую цену. — И то платье не забудьте, уважаемый.

Торговец посмотрел на меня так, что я понял — лучше у его лавки без сопровождения больше не появляться, ударит шилом под ребра — но торг на этом был окончен. Тем более, по госпоже Виоле было видно, что эта история стала ей докучать. А зачем гневить архимага Круга?

— Нельзя так с людьми, — покачала головой Виола, когда я, довольный, уложил на колени добычу, и мы отошли от убивающегося торговца на десяток шагов. — Они и обиду могут затаить.

— Ваше… Отавия, ты кому-нибудь говорила, какой ювелир помогал мне сделать твой амулет? — спросил я у принцессы.

— Я не помню, — честно призналась девушка, тронув украшение пальцами. — Вроде где-то обмолвилась про мастера.

— Вот ради этой пары слов старик Суржи был готов едва ли не приплатить. Впрочем, он и приплатил — добавил цепочку и более тонкую обработку…

— Хочешь сказать, что этот несчастный, — Отавия мотнула головой в сторону лотка, — в накладе не останется?

Я услышал, как за спиной фыркнул Тики.

— Что такое? — спросила раба Отавия.

— Госпожа, к вечеру вся Акрильсера будет знать, что ткани на платья вы брали у этого пройдохи, — озвучил мои мысли раб. — Он так цены поднимет столичным повесам, что захотят повторить за госпожой Виолой и вами, что отобьет все десятикратно еще до следующей луны.

— Именно, — согласился я с рабом. — Хотя он может оказаться непроходимо туп, и будет на каждом углу ныть, что его только что не ограбили…

— Ты ведь понимаешь, что так разорять торговцев — недостойно? — спросила Отавия.

— Недостойно кого? — удивился я, войдя в раж. — Я простой немощный калека, выживаю лишь милостью госпожи Архимага Круга и господина Трибунального Истигатора…

— Если бы Ирмана где-нибудь тихо придушили, я бы подумала, что он переродился в тебе, — сказала Виола. — Я такие фортели видела только от него.

— Даже если бы он отдал шелк задаром, это не покрыло бы всего того ущерба, что был сегодня причинен… — хмуро ответил я, да так и умолк, не закончив мысль.

Настроение как-то резко испортилось. Мое ерничанье на тему иждивения у двух высокопоставленных магов было слишком близко к правде. Я на самом деле целиком и полностью зависел сейчас от воли Осиора и Виолы. Захотят — и мне конец. Витати со мной ничего не связывало — я перестал быть диким магом — и если ей придется выбирать между достойной смертью от руки Трибунального Истигатора и уходом за калекой, что раньше был ее учеником, они без всяких колебаний выберет славный бой, что окончится ударом булавой. В этом она была великой эгоисткой, да и, зная ее историю, я не мог судить келандку за подобный выбор.

Так что остаток прогулки я помалкивал, лишь крепко держась за тюк с тканью, что лежал на моих коленях. Моя добыча — я не передал сверток слугам, решив, что раз уж меня катает Тики, то и столь ценный груз я смогу подержать и сам. Сделать хоть что-то полезное, хоть что-то привычное, а носить покупки за Отавией было мне не впервой. Мы вернулись в поместье и все пошло своим чередом: обед, попытки магов разобраться в моем состоянии, вечернее чтение, сон…

— Как парень?

— Стало только хуже, — ответила Виола.

— Серьезно? Мы же думали, что причина в стрессе…

— Видимо, мы ошибались, милый.

Осиор раздраженно отбросил перо, забрызгав чернилами лист бумаги перед собой. Невозможно! Они много времени обдумывали с Виолой, что делать с состоянием Рея. К этому вопросу подключились все — даже Витати попыталась воздействовать на него своей искажающей магию силой, однако, безуспешно.

— Неужели стало хуже? — с сомнением спросил маг.

— Можешь сходить в его комнату и сам посмотреть, — Виола повела плечами, будто бы ей на мгновение стало холодно, хотя Акрильсеру уже накрывало подступающей летней жарой.

Осиор раздраженно дернул щекой и громче, чем следовало, встал со своего места, протянув ножки тяжелого кресла по каменному полу кабинета. Это не укрылось от архимага, но в ответ женщина лишь фыркнула:

— Будто бы я виновата в том, что наш план не сработал.

— Я не ожидал ухудшений… — на ходу бросил Осиор и вышел из кабинета.

После того, как Рей очнулся, их дни слились в одну сплошную тревогу. В прошлый раз попытка поговорить с его учеником закончилась дубовой хворью и долгими месяцами паралича, так что сейчас маг был максимально осторожен. Но то, что обнаружила потом Отавия, не укладывалось ни в какие рамки. Было за гранью понимания. Даже Осиор — рьяный сторонник того, что магия, это лишь сила природы — стал сомневаться в том, что вообще хоть что-нибудь понимает в колдовстве.

Маг самыми кончиками пальцев толкнул дверь в комнату Рея и аккуратно вошел в помещение. Внутри было почти темно. Ставни — плотно закрыты, свечи и светильники погашены, а с кровати доносится тихое, глубокое сопение. Мужчина постоял минуту, давая глазам привыкнуть к мраку, после чего подошел к кровати своего ученика и посмотрел на то, что лежало под одеялом.

Это был Рей, несомненно. Уже не мальчишка, которого он подобрал на улице — юноша, а скорее, молодой мужчина. Кудрявые темные волосы, немного смуглая кожа, Рей сейчас спал и выглядел совершенно обыденно, обычно. Таким он его и помнил — молодым, полным сил.

Сейчас на кровати лежал абсолютно здоровый человек.

Осиор опустился на колено и аккуратно коснулся крепкого, тренированного плеча с небольшой рваной отметиной на коже. Последствия удара мощным заклинанием, не иначе. Витати и Отавия говорили, что это был боевой амулет Копья Света. Но вся остальная рука, которая недавно побывала в пасти Падальщика, была совершенно цела и невредима. Никаких следов рваных ран, сложного перелома, никаких шрамов и отметин.

Ровный цвет лица, глубокое дыхание, крепкий сон. Рей будто бы даже чуть выше стал — или он так привык видеть его сухим скелетом, что все это обилие плоти и мышц, все это здоровье вводили его в заблуждение?

Оставив в покое плечо парня, Осиор взялся за край и аккуратно отбросил с груди парня одеяло. В первый раз, когда они заметили эти метаморфозы, они его практически сдернули, тем самым чуть не разбудив Рея, но сейчас он был осторожен.

— Видишь? — шепнули за спиной.

Истигатор дернулся всем телом и едва не запустил за спину стрелу Тир.