— Значит, мне не беспокоиться об этой слежке? — уточнила винефик.

— Не более чем следовало бы, — ответил маг. — Стоит всегда быть начеку, и я рад, что ты рассказала об этом, но я пока не вижу ни единой причины для того, чтобы Торлорн в текущих обстоятельствах желал девушке смерти. В ночь переворота — может быть, но не сейчас. Она ему выгоднее пропавшей и сбежавшей, чем мертвой. Герцога не скрасит то, что его ищейки прошли за несчастной Отавией полмира, только чтобы зарезать последнюю в своем роду, нет. Это только раскачает империю, даст сторонникам старой династии реальный повод для гражданской войны, которой Торлорн, я уверен, всеми силами сейчас пытается избежать. Нет, ее, а значит и нас, никто не тронет. Я бы даже сказал, сейчас люди Торлорна скорее наша охрана. Не слишком надежная, но все же…

Едва Осиор закончил, Витати будто бы растворилась в потоке людей — отошла в сторону и, как она это любила, заняла наблюдательную позицию. Отавия была вместе с Ирманом, который сейчас занимался устройством Рея на специально нанятых для этого носилках.

Удивительно, как эти двое, Рей и Отавия, могли сойтись. Насколько Ирман не переносил его ученика, настолько он был в восторге от молодой наследницы Форлорнов. И дело тут не в ее статусе — Ирману сам демон бездны не товарищ, он всегда был готов хамить хоть графам, хоть герцогам, хоть императорам и даже властителям мира — но вот в случае Отавии старый мухомор будто бы оттаял. Слуга всегда оставлял для девушки лучшие куски пирогов, специально для Отавии договорился в Нипсе о свежей выпечке, заваривал для нее чай и никогда не повышал голос. Даже помогал ей с чисткой одежды, хотя этого Осиор толком не мог от него добиться десятилетиями — Ирман скорее скроит пару серебряных на покупках, чтобы потом потратить их на прачек, чем будет заниматься стиркой самостоятельно. И при все этом Рей, который вызывал у Ирмана исключительно пренебрежение и зубной скрежет, и Отавия, перед которой старый проницательный слуга буквально таял, что-то нашли друг в друге…

Молодость. Это все молодость. Осиор уже почти не помнил времена, когда он был молод, когда была молода Виола. Он видел, как Отавия иногда касается безжизненной руки Рея, и пусть принцесса держала маску безразличия и достоинства, Осиор видел, сколько в этих кротких движениях боли и надежды на лучшее. Так касалась его плеча или щеки Виола, когда он уходил в очередной поход или в последний раз — на помощь Аурантису. Так прикасаются к человеку, когда не знают, увидитесь ли вы снова, или нет. И если Рей не очнется для него, Осиора, то ему стоит прийти в себя для Отавии. Даже если девушка не скажет молодому магу все прямо, Осиор все равно расскажет своему ученику, что он видел и что знает. Не сразу, но расскажет.

Дом Бальдура находился на западной окраине дома, на одной линии с королевским замком, что стоял в самом центре западной части города. Раньше это было одинокое укрепление, которое возвышалось над изгибом реки и позволяло контролировать водную артерию и любые перемещения по ней, но за столетия, прошедшие со времен объединения кланов Лаолисы, замок оброс пристройками, а после город выплеснулся далеко за пределы древних крепостных стен.

Сейчас у Лаолисы не было политических или военных врагов на континенте. Это был всем удобный перевалочный пункт со вполне приемлемыми и даже приятными правилами ведения работорговли, малыми налогами и хорошими портами по всему восточному побережью островов. Лаолиса тоже не стремилась выплеснуться за пределы собственных земель, а зависимость от поставок зерна и, что важнее — металлов и прочих материалов, делала местных правителей весьма спокойными и покорными. Говаривали, что островное государство находится под протекторатом Гоунса, но Осиору было доподлинно известно, что местная знать одинаково активно торговала и с дагерийцами, и с вашимшанцами, а наиболее выгодные партнеры Лаолисы находились вовсе за центральным морем, что разделяло два континента. Так что в целом, пусть и небольшое, островное королевство было все же независимым. Внутренние междоусобицы тоже остались далеко позади, так что сейчас Акрильсера, как и вся Лаолиса, наслаждались своим провинциальным спокойствием и тихим процветанием, которые многие умы считали началом мрачного упадка для любого государства. Как говорится, хорошие времена порождают слабых людей — именно это можно было сказать о Лаолисе.

Лекарь встречал их на пороге своего дома лично. Обнявшись с Осиором и раскланявшись с девушками, Бальдур пригласил всех в свою небольшую виллу — одноэтажный дом с широкой плоской крышей. Подобные строения были популярны среди знатных горожан. Возможность купить земельный надел в городской черте и при этом не городить бесконечные лестницы — вот в чем настоящий шик. Строительство вверх — удел черни, так считали местные, так что большинство богатых домов Лаолисы, в отличие от многоэтажных северных поместий, которые надо было как-то отапливать и содержать зимой, были похожи на раскатанный по земле блин с просторной территорией, широким внутренним двором и чаще всего — рукотворным прудом в середине.

— Неужели вы соизволили явиться? — послышалось за спиной Осиора.

От этого голоса у мага чуть не дрогнули колени, но он развернулся и посмотрел на Виолу, что сейчас спускалась с крыльца с кубком в тонких пальцах. Одета архимаг была как истинная уроженка Акрильсеры — в легкое длинное платье цвета темной волны с небольшой накидкой на плечах, что едва прикрывала лопатки от ветра.

— Как… — начал маг.

— Твои соглядатаи ни на что не годятся, — ответила Виола. — А я знала, что от приглашения Бальдура ты отвертеться не сможешь, как и вечно от меня бегать.

Витати с Отавией уже развесили уши, но Ирман быстро шикнул на девушек и деланно-громко стал расспрашивать Бальдура о комнатах, где они могут расположиться сами и где смогут разместить Рея. При этом слуга так страшно вращал глазами, что лекарь мигом смекнул — от этого разговора стоит держаться подальше. Так что пока Осиор думал, что ответить архимагу, они остались у ворот одни.

— Я сам позвал тебя сюда, — ответил маг, делая шаг навстречу волшебнице.

— Какой-то идиотской загадкой, которую ты передал вместе с кибашамским купцом, — раздраженно ответила Виола. — Ты не мог спокойно написать, что мне стоит отправиться на юг?

— Не мог, — мотнул головой Осиор.

— Ты же понимаешь, как нелепо выглядел этот твой шифр? Любой, кто хоть немного в курсе, чем ты занимался последние годы, мигом бы его раскусил, — ответила волшебница, подходя к магу вплотную.

— В тот момент эти загадки казались мне уместными… — хмуро ответил Осиор.

Виола, стоя перед магом, стала всматриваться в постаревшее лицо истигатора.

— Так Аурантис?..

— Да.

— Ты видел?

— Только зарево его последней битвы, — ответил Осиор, глядя строго в глаза Виоле.

Женщина подняла руку и провела пальцами по небритой щеке мага.

— Ты постарел, моя любовь, будто бы тебя не было не год, а все десять…

— Многое произошло, — уклончиво ответил маг. — И нам многое нужно будет обсудить. Но потом.

Виола согласно кивнула и, ухватив мага за локоть, оба пошли в сторону дома.

— Как ты узнала о Бальдуре? — спросил Осиор. — Я никогда не рассказывал тебе о лекаре…

— Ха! Все тебе и расскажи, — усмехнулась волшебница. — Если я упрекала тебя за отсутствие вестей все пять лет, что ты сидел в этой дыре, это не значит, что я ничего не знала о том, чем ты тут занимаешься…

— Так значит…

— Нет, милый мой, я не шпионила за тобой. Просто обзавелась несколькими контактами по переписке. Среди которых — уважаемый господин Бальдур.

Осиор в очередной раз почувствовал себя одураченным. А еще он понял, что из цепких коготков архимага он не вырвется никогда.

— Значит, ты в курсе о том, что случилось с Реем, — начал Осиор.

— В курсе. Я так понимаю, ты не успел к нему вовремя?

— Там все было сложно… Об этом тоже расскажу позже, — ответил маг.