Аршаи* — маги обладающие рядом сверхъестественных способностей, таких как стихийная магия в купе с любой другой, чаще магией исциления, которую при желании можно направить на разрушения. (В тексте будет указан момент, когда Иргиз все же зменит магию исциления на разрушающую)

Джанавр* — это простой боевой или рабочий нож с одним изгибом и широким лезвием в середине, заточеный с одной внутреннией стороны, лишённый изысканных украшений.

Камер-аблиге* — (ударение на первый слог (а') — Комнатная бесправная "дворянка" (здесь дворянка от слова "двор", т. е неуважительное, ругательное слово, применяемое к бесправным рабам и пленникам. Этакий издевательский "титул".

Скальные Острова. Альморавидское царство.

Хасан Арман.

Как же ему опыстылели эти каменные глыбы, по всему острову сплошные камни, редкие растения и деревья почти не встречались, все было покрыто мшистой травой, словно ковром устилавшым голый камень.

Сплошные каменные массивы омываемые всеми четырмя морями, навевали уныние. Но, как бы там ни было, Арман любил эти неплодородные земли. Завтра он вновь отправляется в степи, с короблями заполненными тюленьими шкурами, жемчугом, вяленым мясом китов и прочим северным добром в обмен на фрукты, овощи и злаки. Заодно ему предстоит забрать очередную дарованную. Для чего? Для мира? Зачем такой мир, когда плодородные степи откупаются одной жизнью, всего одной, а скальные острова принимают очередной лишний рот. Хорошо хоть эти, изнеженные степным благополучием, женщины не выдерживают жизни в скальной местности. Последняя и трех недель не продержалась. Умерла. Или может это особенности только низаритских женщин? Ведь с других островов наложницы живы и здоровы.

Альморавидское царство. Голубой грот.

Темноволосая, смуглокожая, со светлыми глазами девушка, дочь жреца Джафара, снова пряталась в голубом гроте.

Она ждала его. Хасана всех Скальных островов и Альморавидского царства.

Ар-ман.

Норида прокатила его имя на языке наслаждаясь рычащим звучанием. Оно так подходило их хасану, что его хотелось постоянно произностить с придыханием.

Отец запретил ей попадаться на глаза правителю, но что взять с влюбленной девушки? Норида уже год мечтала о том, чтобы попасть в гарем хасана, а от туда и до хасинты не далеко, главное умело пользоваться своей красотой и женским очарованием. Вот только он и не думал ее замечать. Девушка грустно вздохнула, габлюдая за тем, как с потолка капали сияющие голубым светом капли, разнося про гроту звенящий, словно мелкие колокольчики, звук.

Возможно Арман не замечал ее потому, что она была из сословия марабутов*, к которым относились, священослужители, учителя, торговцы и ремесленники? Хотя хасаны и хасинты не гнушались такими браками и с удовольствием отдавали своих дочерей и сыновей за марабутов.

Норида окинула взволнованным взглядом священный голубой грот, по преданию дающий силу и выносливость правителю скальных островов. Вход в него украшала мраморная арка, некогда белоснежная, но теперь потемневшая от времени и покрытая сеточкой трещин, в которых светилась голубоватым светом сила этого места. Грубые каменные ступени, ведущие вниз, уходили в темноту. Однако стоило спуститься, как можно было увидеть голубоватые и перламутровые переливы странного слоистого камня, в котором был выбит этот грот. Несмотря на отсутствие какого-либо освещения, мягкого сияния, шедшего от воды и стен хватало, чтобы, пусть и не очень хорошо, но видеть окружающую обстановку.

Сверху, над священным озером, мерцали свисающие остроконечные наросты сталактитов, с них капали голубрватые капли. Под каменным полом проходило подземное течение, что неудивительно при непосредственной близости всех четырех морей. Норида пряталась за большими камнями, у самой дальней стены грота, откуда хорошо просматривалось озеро, но хасан Арман все не шел. Хотя время его ежедневного омовения уже давно прошло. Что же случилось? Неужелли снова цекалии? Норида рывком побобралв длинные юбки и позвякивая ножными браслетами поспешила в замок. Какое-то не хорошее предчувствие камнем легло на ее грудь.

Степное царство Ревия. Племя Низаритов. Храм богини плодородия Анушиари.

В храме было многолюдно, но лица людей расплывались, сливаясь в единое цветное пятно, от которого у Иргиз кружилась голова. Но всему виной конечно же была не толпа низаритов, а благовонии, что жгла жрица Канга. Седовласая, с длинными косами, до самых щиколоток, украшенные бронзовыми кольцами, они издавали неприятный лязгающий звук касаясь друг друга. Ее белесые глаза были слепы, но видела она гораздо больше, чем все зрячие в этом мире. Однажды она сказала Иргиз слова, что навсегда запали девушке в душу.

"— Ты спасение наше и ты же наша погибель маленькая аршаи."

Тогда и застегнулось на шее у Иргиз серебрянное колье, блокирующее магию аршаи.

Иргиз и Эрайя часто бывали в этих стенах, единственный на многие дали камень, в котором умелые степные мастера создали храм. Шершавые стены белого камня отражали отрывистые и каркающие слова жрицы.

Канга читала слова заклинания и окуривала кинжал и чашу. Было страшно, всюду мерещились странные тены на белых стенах храма, но Иргиз старалась держать себя в руках, хотя густой, приторный дым так и норовил унести ее в сладкую темноту беспамятства. Но, нужно было держаться, что есть сил, ведь совсем скоро ее родная магия будет на свободе и можно будет не только выпустить ее на волю, но и поучися всему тому, что оставила ей ее мать — Элейла. За время заточения Иргиз до каждой точки, до каждого завитка успела изучить то, что осталось ей от последней аршаи из племени Ширату.

В замке Моро Фраско никто не знал, что за татуировки нанесены на тело девушки. Хотя звездочет пытался одно время их расшифровать. Но все без успешно. Те знаки, что Иргиз носила на теле даже самый древний из низаритских старцев не смог прочесть, лишь беспомощно разведя руками, что до безумия злило Моро. Язык, на котором обучались аршаи, был их собственным, даже сами ширату не знали на каком языке говорят их волшебницы. Иргиз же только беспомощно разводила руками. Да, она соглала, сказала, что не знает их значения, мать не упела передать знания так, как Моро забрал ее слишком рано. Она понимала, что за такие речи ее могут высечь, как бывало уже не раз, но Иргиз с упорством барана продолжала лгать, зная, что это единственный шанс, для ее магии. Если бы Моро узнал, что все эти завитушки, точки и черточки это заклинания, он бы нашёл способ их стереть, да хоть бы и кожу живьем содрал, но не дал бы ей узнать все тайны магии аршаи. Он ненавидел аршаи. Вот только за что?

Канга закончила все приготовления:

— Мой владетель, пора начинать, луна уже взошла. — Произнесла она свои скрипучим старушеским голосом и возвела очи к единственному отверстию в храме, выбитом в куполе потолка. Краешек полной, голубовато-желтой луны уже стыдливо заглядывал в храм, пытаясь разгать, чего же этим смертным еще от нее нужно.

Моро кивнул и первым шагнул на постамент, где на выдолбленном камне лежали ритуальные приспособления.

Канга трясущейся рукой полоснула его по раскрытой ладони и подставила чашу, заговорив незнакомые слова. Густые, бурые капли, с резким металлическим запахом, стали сбегать в чашу наполняя ее. Мягкая тряпица пропитанная чем-то травяным перекочевала в ладонь Моро, следом пошла сияющая Эрайя, ее радость была такой искренней, что наполняла душу Игриз обвалакивающим теплом и светом. Последней же подошла Иргиз. Ее ладонь так же полоснул кинжал и резкая боль пронзила руку девушки настолько сильно, что в глазах потемнело.

— А теперь встаньте в круг, соприкасясь ранами друг с другом. — проговорила Канга.

Дальше происходило волшебство.

Как только круг замкнулся, луна окропила своим сиянием стоящих под куполом, давая свое благословение. Мелкие частицы сияющей пыльцы светились вокруг стоях. Канга снова начала читать замысловатый текст заклинания иногда гортанно распевая его.