Мундир с мичманскими нашивками и пояс с кортиком каким-то образом пропал, и Фальтус остался в рубашке и разорванных штанах. Ботинки из бычьей кожи намокли и стали похожи на гири, которые используют для взвешивания больших тюков.

Он прополз еще немного, и убедившись в собственной безопасности, с облегчением выдохнул, оглядываясь по сторонам. Мрачный каменистый пляж оказался пустынным. Перед его глазами возвышался холм, весь заросший колючим кустарником. Тянущийся на пару лиг берег с двух сторон оказался закрыт массивными скалистыми вывалами. Удивительно, каким образом Фальтуса вынесло на другой конец острова. Видать, течение сильное. Но где же выжившие? Неужели после взрыва гравитонов он единственный из экипажа остался целым и невредимым?

Клэд на всякий случай оглядел себя. И снова воздал хвалу Богу, что обошлось без переломов рук или ног. А вот на голове приличная ссадина, только сейчас начавшая нещадно болеть. Притронувшись к ней, молодой человек поморщился. Лоскут кожи болтается, сукровица на пальцах показывает, что не все так хорошо. Надо бы перевязать, чтобы кровь перестала течь.

И как отсюда выбираться? Лезть на этот холм без веревки? Да он в таком состоянии свалится вниз и переломает себе все кости. Остается единственный вариант — вплавь до открытого берега. Но мрачные волны, хлеставшие по валунам, однозначно показывали, что в воду соваться не стоит.

Подняв голову, Клэд обмер. К берегу, прыгая на гребнях волн, шла лодка. В ней находилось не меньше десяти человек. Сердце радостно застучало. Это спешили на помощь матросы с «Ленивца». О нем не забыли! Или, скорее всего, подбирали всех оставшихся в живых из экипажа «Бегущей Лани». Приложив руку ко лбу козырьком — неяркое солнце било прямо в глаза — мичман едва не закричал от досады. А впрочем, чего он ожидал? Бог не раздает чудеса пригоршнями. Обычно они идут в комплекте с испытаниями.

В лодке были пираты! Их можно было узнать по одежде, которую в королевском флоте сразу бы приказали сжечь. Грубые матросские куртки старого кроя, разноцветные рубахи под ними, головные уборы, которые не принято носить у дарсийских моряков, бородатые лица, разнообразное, нештатное оружие — все указывало на корсаров. Клэд застонал. Если бы у него был кортик, он встретил бы эту шваль на берегу и погиб во славу королевского флота как герой. А так… Голову разбить о камни?

Мичман понимал, что убежать ему не дадут. Вверх по осыпающемуся холму не подняться, а метаться по берегу на радость пиратам не хотелось. Сжав зубы, он схватил булыжник и побрел навстречу приближающейся лодке. Кинул со злости в нее, но не попал. Дружный смех гребцов еще больше раздосадовал Клэда. Офицер понимал, насколько глупо выглядит, но ничего поделать с собой не мог. Фальтус не был трусом, потому что принадлежал младшей ветви дома Толессо. А Толессо никогда не преклоняют голову перед опасностями.

Оставалось лишь показывать свою храбрость. Недолго осталось. Лодка уже миновала самый опасный участок между валунами и входила в относительно спокойные воды. И через несколько ударов сердца ее нос с шуршанием наполз на берег.

— Эй, королевский выкормыш! — тяжело ступая по гальке, к нему направились трое. Все они отличались высоким ростом и хорошо развитой мускулатурой, дававшей силу и ловкость. — Сам сдашься, или нам стоит тебя как следует проучить?

— Офицер королевского флота не сдается! — прохрипел Клэд, бесстрашно выпрямляясь. — Лучше сразу убейте! В плен не пойду!

— Дурак, — сплюнул под ноги лысый верзила со старым шрамом на левой стороне черепа. — Выжил после взрыва гравитонов, и все равно хочет сдохнуть. Видимо, все мозги отшибло. Ты знаешь, что остался один? Все твои дружки рыб кормят!

— Гады! — не выдержав, Фальтус бросился на пиратов, осознавая безнадежность ситуации. Но ведь надо было что-то делать! Хотя бы перегрызть глотку одному из корсаров!

Ему не дали насладиться чувством мести. Двое разошлись в стороны, а лысый верзила неожиданно ловко развернулся, пропуская вопящего мичмана мимо себя, и коротким ударом рукояти палаша отправил офицера в спасительную темноту.

— Забирайте эту палубную собачку и деру отсюда, — кивнул верзила остальным гребцам, столпившимся на берегу. Он с тревогой посмотрел на небо, где грозно висели тяжелые корабли дарсийцев. — Нам не простят гибель их корабля. Что-то не хочется сдохнуть от магического огня. Живее клешнями шевелите, акулье дерьмо!

Получив долгожданную записку от Тиры, я долго не раздумывал. Проклиная забывчивую служанку и разгильдяя Бродягу, отвязал своего конька от перил, вскочил на него и помчался к дому Эскобето, распугивая прохожих. Вслед мне неслись проклятия и пожелания свернуть шею. Мне оставалось только сильнее вцепиться в поводья, сжать коленями лоснящиеся бока животного и молить всех богов — сухопутных и морских — чтобы в самом деле не навернуться с высоты.

Я знал, что командор большую часть времени проводил дома, поручив своим помощникам заниматься подготовкой экипажей к новому сезону набегов. Когда улягутся высокие волны, а солнце станет подольше задерживаться на небосводе, Эскобето переберется на «Ласку», давая знать, что пришла пора выходить в море и щипать купцов.

Меня встретила Саиль. Она издали увидела мчащегося всадника и сразу распознала в нем неугомонного Игната. Урожденная аристократка с Аксума возилась во дворе со своими цветами, которые были теперь везде: у стен дома, вдоль вымощенных морским камнем дорожек, в клумбах возле забора. На женщине было простое темно-коричневое платье, а на руках плотные вязаные перчатки, чтобы не поранить руки. Помогала ей служанка Тола — рабыня из Сиверии с миленькой мордашкой и очень недурной фигуркой.

Саиль подошла к низенькому заборчику, облокотилась на него и с тревогой посмотрела, как я гарцую на разгоряченном коньке.

— Здравствуй, Саиль! — поприветствовал жену командора, изящно сбросив с головы шляпу одной рукой, и шутливо поклонился в седле, а у самого екнуло сердце. Как бы не слететь на землю, кавалер ети его!

— Добрый день, Игнат! — улыбнулась аксумка. — Гляжу, ты освоил езду верхом. У тебя неплохо получается!

— Лестно слышать похвалу от великолепной наездницы Аксума, — кинул я ответный комплимент и пошутил: — Но для будущего аристократа у меня слишком много мозолей на мягком месте! Командор-то дома? Или на корабле?

— Да здесь он, сидит в кабинете, рассматривает карту своих будущих грабежей, — Саиль усмехнулась, как мне показалось, с грустью. — Тола! Проводи гостя до кабинета командора. Да ты заходи во двор, Игнат. Коня оставь наружу, а то он сожрет весь мой цветник!

— Да, у тебя бесподобные цветы, Саиль, — я спешился, закинул повод на один из столбиков, на котором держалась калитка, и зашел внутрь. Зная, что аксумские знатные женщины не допускают к руке чужого мужчину, я лишь изобразил признание, приложив ладонь к сердцу. Саиль снова улыбнулась и ответным жестом, отводя свою ладонь от груди, открыто поприветствовала меня. Опасная женщина! Сразу раскусила мою скрытую сущность под маской солдафона. Хорошо хоть, что не заподозрила во мне переселенца из одной души в другую.

Тола проводила меня до кабинета хозяина, путь к которому был хорошо известен; подозреваю, что жена командора на всякий случай приставила соглядатая, проследить за гостем. Стрельнув серыми глазами в мою сторону, девица нехотя ретировалась, покачивая бедрами. Я усмехнулся возникшим в голове мыслям о низменном, постучал в дверь. Услышав недовольное ворчание, нахально вошел и увидел, что Эскобето и в самом деле напряженно рассматривает карту, расстеленную на весь рабочий стол. Он наклонился над ней и резкими движениями чертил какие-то линии кончиком пера.

— А, это ты, Игнат, — командор разогнулся. — Чего пришел? Опять замышляешь учения? Или просьбы появились? Ничего не дам, ресурсы кончились!