Эльвира не знала, как сообщить матери о том, что она обрела живого Бога. И хотя именно мать окрестила её, научила читать молитвы и была по-своему набожной женщиной и сама регулярно молилась, Эльви чувствовала, что в её матери нет пока той живой любви к Господу, какая сейчас есть в ней самой.
Эльви вспоминала, что раньше она, хоть и была крещённая, хоть и молилась, произнося заученные слова, хоть и знала Божьи заповеди (в том числе «не убий», «прощай»), сама их не исполняла. Только теперь она осознала в полной мере весь свой грех, когда пошла на страшное преступление – на убийство своего ребёнка в чреве своём. Эльви видела в своей матери и излишнюю раздражительность, и обидчивость, и неумение прощать, слышала её бесконечные упрёки, поэтому считала, что мать нуждается (так же как она сама когда-то) в спасении. Её новые братья и сёстры объяснили, что их вера признаёт обряд крещения возможным только тогда, когда человек понял суть веры, принял её и сам может определять свой жизненный путь. Ведь Бог там и с теми, кто посвятил всю свою жизнь ему, кто пожертвовал собой и своими прихотями ради него, кто избрал (как и ученики Христа) тернистый путь праведников. То, что её новые братья и сёстры отреклись от земных благ, её умиляло. Она чувствовала, что с ними Бог, и он через них спас её от смерти в лесу. И ещё она видела, что в душах этих людей царит любовь, они называют себя братьями и сёстрами, помогают друг другу во всём, делают добрые дела для всех. Они учат своих детей жить по заповедям Божьим, чтобы те, когда вырастут, служа Господу, посту- пали всегда правильно и справедливо.
Эльви всё нравилось в этих людях, хотелось быть та- кой же правильной, так же жить, как они, и так же поступать, как они. Как же ей хотелось, чтобы и её Володечка стал одним из этих братьев, чтобы стал он примером для детей, чтобы стал настоящим спутником и помощником для неё, чтобы были у них общие темы для разговоров и чтобы вместе они преклоняли колени перед Господом. Ей хотелось мира и покоя, как в тех семьях, где муж и жена вместе, где дети вместе с родителями. Ей так хотелось быть с Господом, так хотелось общения с братьями и сёстрами во Христе, что посиделки у родственников со спиртными напитками (где сначала веселье, а потом осуждение и ссоры) стали ей неинтересны. Печалило только то, что там, вместе с её новыми братьями и сёстрами, нет пока мужа, что он ещё грешит и огорчает этим Господа. Она старалась быть примером для него: знала, что если она промолчит, не будет ссор, если она уступит, не будет обид. Прекратить посещение молитвенных собраний она не могла, а потому старалась всё успеть сделать по дому, чтобы у мужа не было причины не пустить её туда.
А Владимир и не думал запрещать ей посещать эти собрания, ведь она стала для него ангелом, стала доброй, заботливой, молчаливой и безотказной женой. Он заметил, что и сам он очень изменился – стал теперь меньше выпивать, а по вечерам спешил скорее вернуться домой, к семье.
Эльви решилась и рассказала, наконец, матери про то, что она встретила прекрасных людей, посвятивших свою жизнь Господу, про то, что они теперь её друзья, и предложила пойти туда с ней вместе. Но когда Хелена услышала, что дочь предала лютеранскую веру (веру отца и матери), что поменяла её на какую-то непонятную, она не только не одобрила её за это, она осудила дочь. Это было непонятно и неприемлемо!
Она закричала:
– Ишь что удумала?! Не будет этого, пока я жива! Потеряешь и мужа, и детей, если будешь туда к ним ходить! Ты предала нашу веру, веру нашего рода, веру нашей нации! Эльвира поняла, что своим признанием она не только не обрадовала мать, а наоборот, страшно огорчила её, поэтому постаралась успокоить Хелену и заторопилась домой к детям, надеясь, что когда-нибудь она достучится до сердца матери, и та со временем поймёт, что дочь права. А когда познакомится и поговорит с братьями, то изменит свою точку зрения окончательно и начнёт ходить туда с удовольствием.
С этого дня между матерью и дочерью возник религиозный конфликт. Дочь считала, что мать должна пересмотреть своё отношение к Богу, что мать должна ходить туда же, куда ходит она, а мать считала, что дочь предала веру отцов, что дочь нашла себе друзей (так называемых братьев и сестёр), которые стали ей, к сожалению, ближе матери.
Хелена начала думать, как предостеречь неразумную дочь от ошибки и греха. Однажды вечером она приехала к своей дочери домой, чтобы поговорить с ней на эту тему ещё раз, чтобы попытаться вразумить и наставить на путь истинный. Но дома был только Владимир и мальчики, а Эльви опять ушла на собрание (так сказал Владимир). Хелена была в ярости, она, совсем уже немолодая женщина, едет к дочери, а та в это время, бросив детей и мужа, уходит куда-то!
Она крикнула Владимиру:
– Куда ты смотришь?! Почему ты это позволяешь? Откуда ты знаешь, с кем она там встречается и где проводит время?! Ты что, хочешь свою жену потерять? Если не прекратит уходить из дома, разводись с ней! Если она бросила всех вас и ушла, значит, и её надо бросить! Может, тогда одумается и вернётся. Вот придёт – не пускай её в дом! Пусть на улице помёрзнет до утра!
Хелена понимала, что теряет свою дочь, понимала, что дочери лучше где-то там, с этими чужими людьми. Обида и страдание захлёстывали! Надежда была теперь только на Владимира (хотя, по её мнению, он не был хорошим мужем для дочери). Но теперь только он сможет помочь ей вернуть дочь, только он сможет заставить дочь прекратить это безумство, только он сможет спасти Эльви от греха перед Богом и от разрыва отношений с матерью. Хелена ещё раз сказала Владимиру, как ему надо по- ступить, и, надеясь, что он всё сделает как надо, а дочь после этого одумается и станет прежней, поехала домой. После ухода тёщи Владимир задумался: «А действительно, куда она ходит? С кем там общается? Что там происходит?!»
Мысли были самыми тёмными: «А вдруг у неё там мужчина? А может, она здесь со мной такая добрая и заботливая лишь для того, чтобы потом спокойно уйти и мне изменять? А я, дурак, отпускаю её, не зная, куда!.. Правильно тёща посоветовала не пускать её в дом, когда придёт! Пусть на улице помёрзнет! Будет знать, как меня и детей бросать!» Эльвира возвращалась домой, наполненная светом, миром, покоем, надеждой, радостью и любовью. Там, на этих собраниях, она наполнялась силой. Сейчас ей хотелось как можно быстрее прийти в тёплый дом к своим детям и мужу. И вот уже дом… вот уже семья рядом!
Но что такое? Двери заперты! Она постучала, но двери не открыли. Её охватило волнение.
– Что случилось? Муж и дети дома, но почему мне не открывают?
Она видела в окно, что Владимир слышит её стук и специально не открывает дверь. Она поняла, что он зол и принципиально не хочет её пускать, поняла, что это ей наказание за то, что она ходила на богослужение, где собирались братья-баптисты. Эльви понимала, что можно, конечно, продолжить настойчиво стучать в дверь и требовать, чтобы ей открыли, но тогда будет ссора и скандал. Остаться ночевать на улице до утра? И вдруг ей как будто кто-то подсказал: «Ходи вокруг дома, чтобы не замёрзнуть, и тихонечко (как птичка) стучи в каждое окошко». Так она и сделала, стала ходить вокруг дома, стала стучать в те окошки, куда доставала рука, стучала нежно и тихо, как птичка, которая замерзает и просит пустить погреться. Каждый раз, когда слышался этот робкий стук, Владимир вздрагивал: это был стук беззащитной, замерзающей от холода птички (словно клювом по стеклу). Он прислушивался к этому тихому стуку, и сердце его не выдержало, открыл он засов двери, сожалея, конечно, о том, что не смог проучить жену: «Слабак: сдался, не смог!»
Эльви была рада, что достучалась до сердца мужа, что не пришлось всю ночь мёрзнуть; она и за то время, пока ходила вокруг дома, уже успела продрогнуть. Она тихонько вошла в дом, быстро разделась и легла в постель к мужу, давая понять, что просит прощения и благодарит за то, что открыл. Владимир повернулся к ней спиной, не мог простить себе, что не исполнил то, что советовала тёща. А Эльвира продолжала угождать мужу во всём. Она убиралась, стирала, ухаживала за мальчиками, всегда старалась всех вкусно накормить, добивалась, чтобы в доме всегда был покой, мир и уют. Теперь она всегда спрашивала разрешение у мужа, когда хотела пойти на собрание. А ещё спрашивала, не пойдёт ли и он с ней туда, пыталась рассказать ему, что там собираются прекрасные верующие люди, что они там красиво поют, а проповеди, что там звучат, удивительные и очень разумные. Владимир пойти вместе с женой пока не соглашался, но не препятствовал тому, чтобы Эльви ходила на эти собрания, понимал, что если она его туда зовёт, то ничего непристойного там быть не может.
