Они уехали жить в другое село. Владимир хотел детей, много детей. А Эльви, надеясь на развод с этим человеком, зареклась, что никогда детей от этого человека рожать не будет. Она понимала, что если забеременеет от него, то это будет тюрьма для неё на всю жизнь.

Она всячески уклонялась от супружеских обязанностей, придумывая всякие небылицы. Но Владимир не сдавался, и требовал от законной жены исполнения супружеского долга. Эльви поставила свои условия их близости: главным из них было использование презерватива. Она верила в то, что это убережёт её от нежелательной беременности. Владимир пошёл на хитрость – он проколол их все. А Эльви была уверена, что защищена!

Из-за того, что Эльви была гипотоником с пониженным гемоглобином, цикл у неё был всегда беспорядочным. Она была уверена, что зачатия не может быть вообще, так как они предохраняются, и пропустила этот момент, она слишком поздно пошла к врачу.

Врач поздравил её с беременностью.

– Нет-нет! Только не это! Я не хочу рожать, сделайте мне аборт! Я не буду его рожать!!!

Врач объяснил, что срок уже большой, аборт делать нельзя, рожать придётся.

– А что Вас смущает, дорогая? Вы замужем, возраст у Вас подходящий. Дети – это хорошо!

Эльви не слушала его, она хотела умереть сама, она понимала, что если от этого ребёнка не избавится, то будет несчастной. Самой несчастной! Это будет рабство на всю жизнь.

Эльви решила всё держать в тайне и от матери, и от мужа.

Только одной подруге рассказала она о своём горе. Она попросила подругу помочь ей избавиться от этого ребёнка любым способом, сказала, что ненавидит мужа. Подруга посочувствовала и сказала, что у неё есть одна знакомая бабушка, которая, наверно, сможет помочь. Эльви выпросила адрес.

Когда она рассказала этой бабушке о своей проблеме, та закричала:

– Уходи отсюда! Не стану я тебе ничего делать! Ты что, хочешь, чтобы меня на старости лет посадили в тюрьму? Уходи и не приходи ко мне больше!

Эта немолодая женщина была для Эльви в тот момент единственным человеком, который мог её спасти. Она стала, рыдая, уговаривать её, объясняла, что несчастна, рассказывала, как её заставили выйти замуж за нелюбимого, убеждала, что она не может рожать ребёнка от человека, которого ненавидит. Она клялась, что никому не расскажет об этом даже под пытками.

Ей удалось уговорить бабку, та заставила её ещё раз поклясться, и Эльви поклялась. Бабка сказала, чтобы она пришла на следующий день, чтобы принесла с собой чистую простыню и полотенце, которое придётся засунуть в рот, чтобы не было слышно крика, потому что у бабки не было обезболивающих средств. Эльви поняла, что будет невыносимая боль, но готова была терпеть её ради того, чтобы потом не страдать всю оставшуюся жизнь. Та боль, которая жила в ней постоянно, боль от разлуки с любимым человеком, боль от неизвестности, боль из-за того, что она не смогла сдержать обещание и дождаться любимого, была намного сильнее.

Она знала ещё одну боль. Она испытывала эту боль каждый раз, когда к ней прикасался человек, который по закону являлся её мужем. Для неё это каждый раз было насилием, каждый раз она испытывала отвращение. Ради того, чтобы это не продолжалось всю её жизнь, она сможет потерпеть несколько минут, пока её будут освобождать от того, что теперь связывает её с этим постылым. Она немного боялась, но желание быть свободной было сильнее страха.

На следующий день она пришла в назначенное время, принеся всё, что ей сказала бабка. Бабка грубо приказала ей ложиться. Эльви быстро легла, чтобы та не передумала. Боль, которую она почувствовала, была настолько пронзительной, что казалось, ей выворачивают все внутренности. Она время от времени теряла сознание от этой боли. Ей казалось, что это продолжается вечно. Она сжимала полотенце зубами, чувствовала кровь на языке, но ей было уже всё равно. Она не могла стонать или кричать и только мысленно умоляла: «Быстрее, быстрее! Не могу больше терпеть, не могу терпеть, не могу терпеть!»

Сквозь полузакрытые от боли глаза она вдруг увидела, как бабка выпрямилась. На мгновение она подумала, что мучения закончились, но, взглянув в бабкины глаза, она увидела в них страх.

Бабка смотрела на неё с ужасом:

– Быстро уходи отсюда! Быстро уходи, мне здесь трупы не нужны!!!

Эльви не могла пошевелиться от боли, тело её совсем не слушалось, она хотела встать, но не смогла. Бабка подскочила, помогла подняться и потребовала немедленно уходить. Эльви понимала, что то, чего испугалась бабка, нечто ужасное. Но у неё не было времени выяснять, бабка выпроваживала гостью из своего дома.

– Помни, ты мне клялась, что никогда меня не выдашь! Даже под пытками не выдашь! Помни это! Помни! Уходи и забудь меня и мой дом навсегда. Ты меня не знаешь, ты у меня никогда не была!

Она вытолкала Эльви во двор и приказала убираться подальше.

Еле волоча ноги, Эльви поплелась, стараясь быстрее уйти от этого дома, ей хотелось бежать, но ноги не слушались, а боль была невыносимой. Она отошла уже довольно далеко, но ноги подкосились, и она упала, потеряв сознание. Когда очнулась, ей показалась, что она в раю, и рядом двигаются ангелы в белых одеяниях. Но вдруг она услышала голос, от которого пришла в себя, голос был очень грозным:

– Кто это сделал?! Кто тебе это сделал?! Скажи, где тебе это сделали?! Отвечай!

Очнувшись, Эльви поняла, что это не рай… Она увидела, что это больница, что перед ней стоит врач и требует ответить, кто сделал ей этот аборт. Эльви понимала, что не сможет ему ответить, что никогда не скажет правду, так как эта правда убьёт женщину, которую она сама уговорила ей помочь. Нет, лучше она умрёт здесь и сейчас, но её не выдаст.

Врач опять повторил свой вопрос очень строго. Эльви прошептала, что не скажет, никогда не скажет.

Тогда врач прокричал:

– Значит, сдохнешь здесь, как собака! Пока не скажешь, мы тебя лечить не будем!

Он быстрым шагом ушёл прочь. Время от времени подходили другие врачи и задавали тот же вопрос. Они хотели знать, кто убивает детей, хотели найти этого человека, чтобы остановить убийства. Все понимали, что чело- век идёт на такое убийство за деньги, что его не интересует срок беременности, а значит, его не волнует и судьба женщины. Это хладнокровный убийца, которого нужно судить.

Эльви хранила тайну и пролежала без медицинской помощи два дня. На третьи сутки живот раздуло так, что она ничего не видела перед собой, ей казалось, что её тело накачали водой, было трудно дышать, глаза почти не видели. Она понимала, лёжа там, на кровати, что это наказание за убийство, понимала, что она убила не только ребёнка, но и себя, понимала, что умирает, что мучиться осталось недолго, сожалела о том, что уже не вернуть. Она просила у Бога прощения за грех, который не отмолить. В голове крутилось: поздно… поздно… поздно… Если бы был второй шанс, она никогда бы этого не сделала… ни- когда… никогда… никогда…

Эльви начала задыхаться, она поняла, что уходит, и стала в последние минуты жизни прощаться мысленно с мамой, с братьями, которых больше никогда уже не увидит! Она уходит… уходит… уходит…

Но вдруг Эльви услышала громкий хлопок, после чего она (словно лопнувший шар) сдулась мгновенно. Ей стало легко, глаза открылись, она снова смогла дышать. Она увидела рядом врача, облитого с ног до головы кровавой жидкостью. Врач держал в руках большую длинную спицу.

Эльвира почувствовала, что теперь будет жить, что ей дали второй шанс. Её спасли врачи, и она зареклась никогда больше не делать аборты, не убивать своих детей во чреве своём.

Вернувшись из больницы домой, она, опасаясь опять забеременеть, стала ещё чаще отказывать мужу в близости. Но Владимир был настойчив, он хотел детей, много детей, надеялся на то, что они могут стать основой их семейного благополучия, что дети могут связать их семейный союз.

Анна вспоминает, как однажды, когда они с двоюродными сестрами Лидой и Валей приехали в гости к Эльви, увидели, что дверь дома была на защёлке без замка. Они поняли, что Эльви и Володя где-то рядом и очевидно скоро вернутся, и остались ждать возле дома. Вскоре пришла улыбающаяся Эльви.