— Господин де Грамон, ваше место подле короля! Поезжайте и скажите его величеству, что я буду иметь сегодня счастье победить или умереть, служа ему.

Дядя и племянник поцеловались и простились. Внезапно раздался пушечный выстрел, и герцог де Грамон, находившийся между маршалом де Ноайлем и маршалом Саксонским, упал, разорванный надвое первым же ядром.

Маршал де Ноайль хотел броситься к нему на помощь, но это было бесполезно: смерть уже начала свою печальную жатву. Маршал печально покачал головой и пустил лошадь в галоп. В ту же минуту вся французская линия вспыхнула огнем и ответила общим залпом.

Однако вскоре канонада прекратилась, и противники сошлись врукопашную. Голландцы дважды шли в атаку на Антуан и дважды были отброшены. Во время второй атаки почти целый эскадрон был уничтожен перекрестными залпами батареи, помещенной за Шельдой, и другой батареи, стоявшей перед Антуаном: из всего эскадрона осталось только двенадцать человек.

Что же касается англичан, то, трижды отброшенные от Фонтенуа, они трижды возобновляли попытку и перестраивались, чтобы предпринять новую атаку.

Герцог Камберлендский заметил, что французы были обязаны этим успехом перекрестному огню своей артиллерии. Поэтому он приказал генерал-майору Ингольдсби овладеть лесом Барри и захватить оба редута. Ингольдсби столкнулся с батальоном грассенцев и, решив, что имеет дело с целой бригадой, отступил и попросил подкрепления у герцога, но тот велел арестовать его.

Выстрелы, доносившиеся из леса, побудили маршала Саксонского послать туда два батальона. Герцог Камберлендский, решив овладеть оврагом, сформировал пехотную колонну из двадцати тысяч англичан и ганноверцев и, поставив впереди нее и в ее центре шесть орудий, двинул ее вперед.

Французские и швейцарские гвардейцы, находясь под защитой оврага, подумали, что имеют дело с батареей, поддерживаемой одним батальоном; они решили захватить ее, но, поднявшись на бровку оврага, увидели перед собой целую армию; шестьдесят гренадеров и шесть офицеров полегли на месте. Гвардейцы возвратились на свои позиции, а неприятельская колонна появилась на краю оврага.

Враги медленно приближалась с оружием в руках и с горящими фитилями, но французские и швейцарские гвардейцы, которых не было и одного против десяти, не отступали ни на шаг.

Оказавшись в пятидесяти шагах от них, английские офицеры, во главе которых находились Кемпбелл, Албемарль и Черчилль, поклонились им, сняв шляпы. В ответ граф де Шабанн и герцог де Бирон, вышедшие из рядов навстречу англичанам, а также все французские офицеры тоже поклонились.

Тогда лорд Чарльз Хэй, капитан английской гвардии, сделал четыре шага вперед и крикнул:

— Стреляйте, господа французские гвардейцы!

При этих словах граф д’Антерош, лейтенант гренадер, также сделал четыре шага вперед и громким голосом ответил:

— Господа, мы никогда не стреляем первыми. Стреляйте вы, если вам угодно.

Сказав это, он надел на голову шляпу, которую до тех пор держал в руке.

Тотчас же одновременно грохнули шесть пушек и началась непрерывная ружейная пальба. Девятнадцать офицеров и триста восемьдесят солдат французской гвардии, полковник швейцарской гвардии г-н де Куртен, а также подполковник, четырнадцать офицеров и двести семьдесят пять солдат его полка пали убитыми и ранеными при этом первом залпе. В числе убитых были господа де Клиссон, де Ланже и де Ла Пейр.

Английская колонна двинулась вперед беглым шагом.

Королевский полк прикрыл отступление гвардейцев, построившихся позади него, а затем сам укрылся за редутом, оборонявшимся полком Короля.

Тем временем английская колонна продолжала двигаться прежним шагом, стреляя на ходу, причем делая это чрезвычайно слаженно: было видно, как офицеры опускают тростью ружья солдат, заставляя их стрелять ровно на высоте человеческого роста.

Редуты в лесу Барри и в Фонтенуа поливали непрерывным огнем наступавшую вражескую колонну, однако она сокрушала все, что оказывалось у нее на пути. В рядах французской армии началось замешательство. Это заставило маршала Саксонского забыть о своей болезни: он приказал подать ему лошадь и взобрался на нее. Не имея сил носить латы, он надел на руку небольшой щит из нескольких слоев стеганой тафты, но тотчас же отбросил его, ибо это снаряжение, при всей его легкости, показалось ему чересчур тяжелым.

Неприятель прошел мимо батарей Фонтенуа, которые, израсходовав запас ядер, стреляли холостыми зарядами, чтобы враг не понял, что у них больше нет снарядов.

Маршал послал маркиза де Мёза к королю сказать ему, чтобы он переехал за мост. Маркиз де Мёз застал короля неподвижно стоявшим среди потока обратившихся в бегство солдат.

— Я уверен, что маршал сделает все, что следует, — ответил Людовик XV маркизу, — и останусь здесь.

Между тем неприятельская колонна продолжала наступать.

Бегущие в панике солдаты разлучили на какое-то время короля с дофином.

Граф д’Апшье приехал умолять короля удалиться. У него была раздроблена пулей нога, и от боли он на глазах у короля лишился чувств.

— Да разве возможно, чтобы подобные войска не одержали победы?! — воскликнул Мориц Саксонский, видя, как г-н де Герши со своим Корабельным полком принял английскую колонну в штыки.

Неприятельская колонна находилась уже не далее как в шестистах шагах от короля, заявившего герцогу д’Аркуру, что он решил умереть там, где стоит.

В эту минуту стремглав прискакал герцог де Ришелье, адъютант Людовика XV.

— Что нового, — воскликнул при виде его герцог де Ноайль, — и какое известие вы привезли?!

— Я привез известие о том, что сражение будет выиграно, если мы этого захотим, — сказал герцог. — Неприятель сам удивляется своей победе; он не знает, идти ли ему дальше, потому что он не поддержан своей кавалерией. Пусть выдвинут против него батарею, пусть редуты Барри и Фонтенуа, у которых теперь есть в запасе ядра, усилят огонь, а мы скопом обрушимся на врага!

— Прекрасно, — сказал король. — Господин де Ришелье, встаньте во главе моей военной свиты и подайте пример храбрости!

Герцог де Ришелье пускает лошадь вскачь, чтобы передать этот приказ короля его военной свите; г-н де Пикиньи находит четыре пушки, которые тотчас же нацеливают на колонну; герцог де Шон собирает свою легкую кавалерию, г-н де Субиз — свою тяжелую конницу, г-н де Грий — своих конных гренадер, г-н де Жюмийяк — своих мушкетеров, а герцог де Бирон обороняет в это время с Пьемонтским полком селение Антуан.

Неприятельская колонна находится всего лишь в ста шагах от батареи, которую только что установили по совету герцога де Ришелье. Внезапно батарея открывается перед врагом и дает залп. Одновременно грохочут пушки Фонтенуа и Барри; французская пехота с фланга нападает на неприятельскую колонну, которую с фронта атакуют солдаты военной свиты короля, тяжелая конница и карабинеры.

В продолжение некоторого времени успех оставался под сомнением; огромная колонна давала отпор по всем сторонам.

Однако в конце концов в нее вклиниваются сначала Нормандский полк, затем ирландцы, затем Королевский полк. Змея, распадаясь на три части, извивается, крутится, и колонна делает первый шаг назад.

И тогда каждый стал вдвое храбрее: армии нужно было отомстить за восьмичасовое поражение. В итоге, измотанная непрерывными атаками, колонна сменила отступление на беспорядочное бегство.

Почти все были убиты или взяты в плен, и ни один из этих пятнадцати или восемнадцати тысяч человек не ускользнул бы, ни приди им на помощь кавалерия.

Людовик XV пустил лошадь вскачь и стал переезжать из одного полка в другой. Там, где за четверть часа до этого слышались бешеные вопли и предсмертные стоны, раздавались победные крики. Солдаты бросали в воздух шляпы; перед королем склонялись знамена, изрешеченные пулями; раненые приподнимались, чтобы поприветствовать рукой победоносного монарха: то был всеобщий иступленный восторг.

Маршал Саксонский с трудом соскользнул с лошади и, опустившись у колен короля, промолвил: