И посему, достаточным образом определив и удостоверив в беседах с председателем названной ложи и многими ее членами полномочия и власть, какие у нас есть в этом вопросе, мы с помощью тех же самых братьев создаем и учреждаем навечно в Лионе данную египетскую ложу и делаем ее материнской ложей для всего Востока и Запада, присваивая ей навсегда отличительное имя “Побеждающая Мудрость” и назначая в качестве ее непременных и несменяемых руководителей и пр., и пр.»
Этот устав, наряду с другими эмблемами, нес на себе изображение креста с тремя буквами — L.P.D. Эти три буквы были первыми буквами следующих трех слов:
LILIA PEDIBUS DESTRUE!
(«Растопчи лилии ногами!»)
Вспомните теперь, что среди прочих философских знаменитостей, входивших в масонские ложи XVIII века, числились Кондорсе, Вольтер, Дюпюи, Лаланд, Бонвиль, Вольне, Фоше, Байи, Гильотен, Лафайет, Мену, Шапелье, Мирабо, Сиейес, Гольбах и герцог Орлеанский (Филипп Эгалите), и у вас появится искушение поверить, что мнение аббата Баррюэля в отношении смычки между франкмасонами и философами не лишено оснований и правдоподобия.
И вот в этих политических, философских и общественных обстоятельствах, только что изложенных нами, Людовику XVI, самому бесхарактерному человеку из всего своего рода, предстояло взойти на трон.
В чем же причина подобного вырождения? Сейчас мы это объясним.
Чтобы сохранять различные виды животных и даже растений в состоянии продолжительной молодости и постоянной крепости, природа предписывает скрещивание пород и смешение семейств. Вот почему в растительном царстве главным средством, сохраняющим доброкачественность и красоту видов, является прививка; вот почему у людей брак между близкими родственниками служит причиной вырождения особей. Природа страдает, чахнет и вырождается, когда несколько поколений воспроизводятся в пределах одного и того же рода. И, напротив, природа оживает, восстанавливается и крепнет, когда какое-нибудь стороннее и новое порождающее начало включается в зачатие.
Вот почему все великие династии основывают герои, а завершают собой эти династии люди бесхарактерные. Посмотрите на Генриха III, последнего из Валуа; посмотрите на Гастона, последнего из Медичи; посмотрите на кардинала Йоркского, последнего из Стюартов; посмотрите на Карла II, последнего из Габсбургов.
Так вот, эта главная причина вырождения династий, то есть внутрисемейные браки, дававшая себя знать во всех монарших домах, потомков которых мы только назвали, в династии Бурбонов ощущалась сильнее, чем в какой бы то ни было другой, поскольку нигде не зло употребляли подобными браками больше, чем в династии Бурбонов. Кровь, которая текла в жилах тех, кто царствовал во всей Европе, считалась, и в самом деле, настолько ценной, настолько великой, настолько священной, что ее не полагалось смешивать ни с какой кровью, уступавшей ей в благородстве; и потому, подчиняясь предрассудку католических королевских домов Европы вступать в брачные союзы лишь с равными себе, Бурбоны должны были при заключении браков не выходить за пределы монарших семей Флоренции, Савойи, Австрии и Испании.
Проследив, к примеру, родственную цепочку от Людовика XV к Генриху IV и Марии Медичи, обнаруживаешь, что Генрих IV является прапрапрадедом Людовика XV пять раз, а Мария Медичи — его прапрапрабабкой пять раз.
Проследив родственную цепочку от него к Филиппу III и Маргарите Австрийской, обнаруживаешь, что Филипп III является трижды его прапрапрадедом, а Маргарита Австрийская — трижды его прапрапрабабкой.
Таким образом, из тридцати двух прапрапрадедов и прапрапрабабок Людовика XV шесть человек принадлежат к дому Бурбонов, пять — к дому Медичи, одиннадцать — к дому австрийских Габсбургов, три — к Савойскому дому, три — к Лотарингскому, два — к Баварскому, а замыкают этот перечень принц из дома Стюартов и датская принцесса.
В итоге именно самому слабому из всей династии было уготовано самое тяжелое бремя, когда понадобился король, которому предстояло бороться против этой выродившейся знати, против этого развращенного общества, против этих философов-развратителей, против этих тайных и открытых врагов, окружавших со всех сторон монархию, эту преобразующую силу Генриха IV и Людовика XIV, двух гигантов династии.
Господь, чьи замыслы предустановлены, использовал в своих целях доброго, но выродившегося и бессильного монарха, которому, после того как он звался герцогом Беррийским и дофином Франции, предстояло последовательно называться королем Франции и Наварры, Людовиком Благодетельным, восстановителем свободы, королем французов, господином Вето и Луи капетом.
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА
Выше мы говорили о знаменитом письме мадемуазель де Валуа г-ну де Ришелье.
К этому письму был приложен следующий документ:
СВИДЕТЕЛЬСТВО
о рождении и воспитании несчастного принца,
отторгнутого кардиналами Ришелъе и Мазарини
от общества и подвергнутого заточению
по приказу Людовика XIV.
(Составлено на смертном одре воспитателем принца.)
«Несчастный принц, которого я воспитал и оберегал до конца своих дней, родился 5 сентября 1638 года в половине девятого вечера, когда король ужинал. Его ныне царствующий брат родился в полдень, когда его отец обедал. Однако насколько пышно и торжественно было отмечено рождение наследника, настолько же печально и сокрыто от всех было рождение его брата. Король, оповещенный повивальной бабкой о том, что королева должна родить второго младенца, велел остаться в ее спальне канцлеру Франции, повивальной бабке, главному дворцовому капеллану, духовнику королевы и мне, дабы мы стали свидетелями того, что произойдет и что он пожелает сделать, если родится второй ребенок. Король уже давно был предупрежден предсказателями, что его супруга родит двух сыновей; ибо много дней назад в Париж явились пастухи, объявившие, что им было божественное внушение, после чего в Париже стали толковать, что, если королева родит, как они предсказали, двух дофинов, это будет величайшее несчастье для государства. Парижский архиепископ велел запереть этих прорицателей в Сен-Лазар, потому как народ был в волнении; все это заставило короля задуматься, ибо он опасался беспорядков, которые могли бы произойти в королевстве.
Случилось все, как и было предсказано прорицателями; то ли звезды оповестили пастухов, то ли Провидение пожелало предостеречь Его Величество насчет бедствий, которые могли обрушиться на Францию. Кардинал, которого король нарочным известил об этом пророчестве, ответил, что к такому надо быть готовым; в рождении двух дофинов ничего невозможного нет, и в этом случае надо будет старательно укрыть второго, поскольку в будущем он может, пожелав стать королем, начать войну против брата, создать новую лигу в государстве и завладеть престолом.
Король страдал от неопределенности, но тут королева стала кричать, и мы испугались, что начались вторые роды.
Мы немедля послали за королем, который, представив, что станет отцом двух дофинов, чуть не лишился чувств. Он сказал монсеньору епископу Мо, что просит его поддержать королеву. “Не покидайте мою супругу, пока она не разрешится от бремени. Я смертельно боюсь за нее”. Сразу же после родов король собрал нас — епископа Мо, канцлера, сьера Онора, повивальную бабку г-жу Пероннет и меня — и в присутствии королевы, чтобы и она могла услышать, объявил, что мы ответим головой, если проговоримся о рождении второго дофина, и что он желает, чтобы его рождение стало государственной тайной, с целью предотвращения возможных бед в будущем, ибо в салическом законе ничего не говорится о наследовании короны в случае рождения у короля двух старших сыновей одновременно. Итак, предсказание сбылось, и королева, пока король ужинал, родила дофина, который был миловидней и красивей, чем первый; новорожденный непрестанно плакал и кричал, словно заранее сожалел, что явился на свет, где ему предстояло претерпеть столько страданий. Канцлер составил протокол об этом необычайном рождении, единственном во всей нашей истории, но Его Величеству первый протокол не понравился и он велел сжечь его в нашем присутствии; он заставил переделывать протокол несколько раз, пока тот не удовлетворил его, хотя главный дворцовый капеллан возражал, считая, что Его Величество не должен скрывать рождение принца. Однако король на это ответил, что действует так в интересах государства.
