"Половину?"

"Прощайте".

И святой Иосиф подошел к двери.

"Три четверти?"

"Всего хорошего!"

И святой Иосиф вышел.

"Он уходит по-настоящему?" — спросил Господь Бог.

"По-настоящему", — ответил Святой Дух.

"И даже не оглядывается?"

"Нет".

"И шаг не замедляет?"

"Он пустился бежать".

"Лети за ним и скажи ему, чтоб он вернулся".

Святой Дух полетел за святым Иосифом и с большим трудом привел его.

"Ну что ж! — сказал Господь Бог. — Раз хозяин здесь ты, а не я, будет так, как ты хочешь".

"Пошлите за нотариусом", — заявил святой Иосиф.

"За каким еще нотариусом? — вскричал Господь Бог. — Тебе недостаточно моего слова?"

"Verba volant^[41]", — ответил святой Иосиф.

"Позовите нотариуса!" — приказал Господь Бог.

Позвали нотариуса, и ныне святой Иосиф является владельцем акта, составленного по всем правилам, который позволяет ему пускать в рай всех, кто поклоняется ему.

Теперь я спрашиваю вас, может ли такой святой, как святой Иосиф, довольствоваться плохонькой свечой, словно святой третьего или четвертого разряда, и разве он не заслуживает фонаря?

— Он заслуживает десять, двадцать, сто фонарей! — вскричали лаццарони. — Да здравствует святой Иосиф! Да здравствует отец Христа! Да здравствует муж Девы Марии! Долой святого Петра!

В тот же вечер падре Рокко зажег десять фонарей на улице Святого Иосифа. На следующий день он зажег еще двадцать на соседних улицах; через два дня в округе горело сто фонарей — все это к вящей славе святого, которого история, рассказанная падре Рокко, сделала вдруг таким популярным.

Именно так фонари с улицы Святого Иосифа, выходившей с одной стороны на улицу Толедо, а с другой — на площадь Санта Медина, благодаря благочестивой уловке падре Рокко постепенно проникли на самые темные и самые пустынные улицы Неаполя.

XXV

ВИЛЛА ДЖОРДАНИ

Страшное извержение вулкана, чудесным образом остановленное святым Януарием, послужило причиной одной необычайной истории.

На склоне Везувия, у истока одного из рукавов Себето, возвышалась очаровательная вилла, подобная тем, что белеют на заднем плане прелестных картин Леопольда Робера. Это была изящная квадратная постройка, более просторная, чем дом, но менее внушительная, нежели дворец, с портиком, поддерживаемым колоннами, с плоской крышей, с зелеными жалюзи, с увитым цветами крыльцом, ступеньки которого вели в сад, сплошь засаженный апельсиновыми деревьями, олеандрами и гранатниками. У одного из углов этого очаровательного жилища возвышалось несколько пальм; их верхушки, поднимаясь над крышей, султаном падали вниз, придавая всему зданию приятный для глаза восточный вид. В течение всего дня, как это принято в Неаполе, вилла была закрыта и казалась безмолвной и безлюдной. Но когда наступал вечер и начинал дуть морской бриз, жалюзи тихо открывались, чтобы обитатели виллы могли подышать, и тогда те, кто проходил у подножия этого волшебного жилища, могли видеть сквозь окна покои с золоченой мебелью и богатыми драпировками, по которым под руку, любовно глядя друг на друга, прохаживались красивый молодой человек и прелестная молодая женщина. Это были хозяева маленького сказочного дворца, граф Одоардо Джордани и его молодая жена графиня Лия.

Хотя молодые люди давно любили друг друга, они соединились узами брака всего лишь полгода назад. В то время, когда они должны были пожениться, разразилась неаполитанская революция. Граф Одоардо, по происхождению и взглядам связанный с делом монархии, последовал за королем Фердинандом на Сицилию и в течение семи-восьми месяцев оставался в Палермо, находясь при королеве. Потом, когда кардинал Руффо начал свой поход в Калабрию, граф Одоардо попросил у королевы разрешения отправиться вместе с ним. Получив позволение, он сопровождал этого странного вожака партизан в его триумфальном шествии на Неаполь. Вместе с кардиналом он вошел в столицу, вновь встретился с верной Лией и, поскольку ничто более не препятствовало их браку, женился на ней. Бежав от бойни, опустошавшей город, он увез молодую жену в райский уголок, который мы попытались описать вам. Здесь они и жили вместе в течение полугола, и граф, бесспорно, был бы самым счастливым человеком на земле, если б не одно событие, глубоко омрачавшее его счастье.

Не все члены семьи графа разделяли его ненависть к французам, заставившую его покинуть Неаполь при их приближении. У графа была младшая сестра по имени Тереза, расцветавшая, словно лилия, в тени монастырских стен, — это было прелестное и невинное дитя. По обычаю неаполитанских семей, любовь и счастье молодой девушки, та любовь, на которую Бог позволил надеяться всякому человеческому существу, были принесены в жертву честолюбию ее старшего брата. Прежде чем бедная Тереза успела узнать, что такое мир, ворота монастыря захлопнулись за нею, и, когда умер ее отец, а старший брат, обожавший ее, стал хозяином ее свободы, она уже три года как дала монашеский обет.

Увидев сестру после смерти отца, граф Одоардо прежде всего предложил ей добиться от папы римского расторжения обязательства, взятого ею до того, как она сумела осознать важность данной ею клятвы и оценить тяжесть жертвы, которую ей предстояло принести. Но для бедной девочки, видевшей мир лишь сквозь дымку своих беззаботных юных лет и не знавшей иной любви, кроме любви к Богу, в монастырской жизни была своя прелесть, а в одиночестве таилось свое очарование. Поэтому она поблагодарила любимого брата за сделанное ей предложение, но уверила его, что она счастлива и боится любой перемены в своем существовании, которая означала бы иное будущее, нежели то, к какому она привыкла.

Молодой человек, начинавший любить и знавший, какие перемены вносит в жизнь любовь, удалился, моля Бога о том, чтобы сестра его никогда не пожалела о принятом ею решении.

Прошло несколько месяцев. Затем наступили события, о которых мы рассказали: граф Одоардо удалился на Сицилию, оставив юную кармелитку под охраной Господа.

Французы вошли в Неаполь, и была провозглашена Партенопейская республика. Одним из первых выпущенных им актов новое правительство, подобно своей старшей сестре, Французской республике, открыло двери всех монастырей и объявило обеты, произнесенные по принуждению, недействительными.

Затем, поскольку это решение оказалось недостаточным, чтобы убедить тех, кто обитал в монастырях, особенно женщин, покинуть приют, где они привыкли жить и где собирались умереть, появился указ, объявлявший о полном упразднении всех религиозных орденов.

Тогда бедные голубки вынуждены были вылететь из гнезда. Тереза укрылась у тетки, которая приняла ее словно родную дочь. Но дом маркизы ди Ливелло (так звали тетку Терезы) был не тем местом, где юная монахиня смогла бы обрести покой, об утрате которого она сожалела. Маркиза, которая по своему аристократическому положению, состоянию и происхождению была душой привязана к дому Бурбонов, боялась, как бы эта привязанность, хорошо известная, не бросила бы на нее тень, поэтому она поспешила принять у себя генерала Шампи-онне и главных командиров французской армии.

Среди этих офицеров находился молодой полковник двадцати четырех лет. (В ту пору полковниками становились рано.) Этот офицер, не будучи знатен и богат, дослужился до высокого чина исключительно благодаря своей храбрости. Едва увидев Терезу, он влюбился в нее. Едва увидев его, Тереза поняла, что в жизни есть иное счастье, помимо монастырского одиночества и покоя.

Молодые люди полюбили друг друга: он — с воображением француза, она — с пылкостью итальянки. Тем не менее, задумавшись над своей судьбой, они поняли, что любовь их может быть только несчастна. Как сестра эми-гранта-роялиста могла выйти замуж за полковника-рес-публиканца?