Затем, боясь поддаться нахлынувшим на него чувствам, которые он считал недостойными мужчины, князь удалился в свои покои, где через четверть часа к нему присоединилась супруга, сообщив, что, по всей вероятности, новобрачные исполняют сейчас заповедь из книги Бытия.

На следующее утро Елена, увидев отца, залилась страшным румянцем. Со своей стороны, встретившись с князем, граф ди Ф*** проявил некоторое замешательство. Но, поскольку и румянец, и замешательство были вполне естественны в положении молодых супругов, княгиня удовольствовалась тем, что ответила на румянец поцелуем, а князь на замешательство — улыбкой.

Прошел день, и князь с княгиней не пытались войти в подробности того, что произошло между молодыми супругами наедине. Но, понимая положение молодых, родители старались как можно чаще оставлять их одних и нисколько не удивлялись, что новобрачные провели часть дня запершись в своих покоях. Тем не менее ужинали все вместе. Поскольку молодые супруги имели вид все более принужденный и смущенный, князь и княгиня обменялись понимающей улыбкой и сразу же после десерта объявили детям, что решили провести несколько дней в деревне и что на это время оставляют дворец в Неаполе в их полное распоряжение.

Сказано — сделано, и в тот же вечер князь с княгиней, озабоченные своими наблюдениями, уехали в Казерту, но в дороге они и рта не раскрыли по этому поводу.

Три дня спустя, когда князь и княгиня обедали вдвоем, во дворе замка послышался шум колес экипажа. Через несколько минут прибежал слуга и объявил, что приехала молодая графиня.

Следом за ним появилась Елена. Но в противоположность тому, что можно было ожидать от девушки, только что вышедшей замуж, она, крайне взволнованная, бросилась, рыдая, в объятия матери.

Князь обожал дочь. Он пожелал узнать, что послужило причиной ее печали. Но чем больше он ее выспрашивал, тем сильнее Елена рыдала, храня при этом молчание. Наконец, страшная мысль пронзила ум князя.

— О несчастный! — воскликнул он. — Он изменил тебе?

— Увы! Дай-то Бог! — отвечала девушка.

— Как это дай-то Бог? Что же случилось? — продолжал допытываться князь.

— Я могу сказать об этом только матери, — отвечала Елена.

— Так пойдем же, пойдем со мной, дитя мое! — воскликнула княгиня. — Поведай мне о своих горестях!

— Матушка! Матушка! — сказала молодая женщина. — Не знаю, осмелюсь ли я.

— Стало быть, это так страшно? — спросил князь.

— Да, отец! Это ужасно.

— Я же говорил, что этот человек сделает тебя несчастной!

— Увы! Зачем я не поверила вам! — ответила Елена.

— Пойдем, дитя мое, пойдем, — позвала ее княгиня, — посмотрим, нельзя ли все уладить.

И обе женщины скрылись в спальне княгини.

Там графиня открыла матери неожиданный, поразительный, невероятный секрет: граф ди Ф***, неаполитанский Ловелас, герой бесчисленных любовных приключений, человек, чье раннее отцовство так долго приводило князя в ужас, — так вот, граф ди Ф*** за шесть дней брака не более преуспел в супружеских утехах со своей женой, чем достопамятный г-н де Линьоль со своей — за год.

Самое поразительное состояло в том, что на самом деле реальность даже превосходила вполне заслуженную репутацию графа ди ф***, которой тот пользовался до женитьбы.

Просто отцовское благословение принесло свои результаты, и, судя по восклицанию Елены, приходилось опасаться, что помочь делу нельзя.

Прошло три года, и в течение их ничто не смогло снять порчу, жертвой которой стал бедный граф ди Ф***. Затем распространился невероятный слух, что г-жа графиня ди Ф***, действуя в согласии с одним из установлений Три-дентского собора, потребовала развода ввиду импотенции супруга.

Подобная новость, как вполне понятно, не могла быть принята в Неаполе на веру. Женщины выслушали ее, пожимая плечами и уверяя, что подобные слухи лишены всякого здравого смысла. Но в один прекрасный день поверить пришлось: графиня ди Ф*** вызвала своего мужа в трибунал Роты в Риме.

Тогда всем захотелось узнать мельчайшие подробности событий, происшедших после свадебного бала, но никому и в голову не пришло обратить внимание на роковое благословение князя ди *** и на то, что он облек его в библейские выражения, поэтому все продолжали пребывать в сомнении. Мужчины вступились за графиню, женщины встали на сторону графа.

В течение трех месяцев среди жителей Неаполя царил такой же раздор, как во времена самых крупных гражданских распрей. В связи с историей графа и графини ди Ф*** между мужьями и женами шли вечные споры. Мужья уверяли своих жен, что граф ди Ф*** не просто стал импотентом, но что он всегда был им. Жены же отвечали мужьям, что они дураки и не знают, что говорят.

Наконец, графиня предстала перед трибуналом докторов и акушерок. Акушерки и доктора в один голос заявили: очень жаль, что Елена не родилась, подобно Жанне д'Арк, на границе Лотарингии, ибо в случае нашествия у нее, как и у героини из Вокулёра, было бы все необходимое, чтобы изгнать англичан из Франции.

Мужья торжествовали, но женщины не собирались сдаваться из-за таких пустяков: они утверждали, что акушерки нисколько не сведущи в своем деле, а доктора ничего в этом не смыслят.

Семейные перебранки становились все более ожесточенными, и некоторые из дам, не имея счастливой возможности попросить развода по причине импотенции мужа, потребовали раздельного проживания по причине несовместимости характеров.

Граф ди Ф*** настоял на проведении конгресса: это было его право. Было разрешено провести конгресс: это была его последняя надежда.

Мы слишком целомудренны, чтобы входить в подробности этого странного обычая, бывшего в ходу в средневековье, но совершенно вышедшего из употребления в девятнадцатом веке. Кстати, если нашим читателям любопытен этот предмет, мы можем отослать их к Таллеману де Рео, к "Забавной истории, случившейся с господином де Ланже". Скажем только следующее: вопреки всем ожиданиям, проверка обернулась для несчастного графа ди Ф*** большим позором.

Неаполитанские мужья взялись за руки и завели хоровод — ровно то же, что, как утверждают, впоследствии проделывали вокруг бюста Расина в фойе Комеди Франсез господа романтики. Мне это всегда казалось сомнительным, если иметь в виду, что бюст Расина стоит у стены.

Женщины, казалось, должны были быть уничтожены. Но, как известно, когда женщина вобьет себе что-нибудь в голову, переубедить ее невозможно: неаполитанские дамы заявили, что останутся при своем мнении о достоинствах графа до тех пор, пока не будет доказано обратное.

Но поскольку трибунал Роты состоит не из женщин, он постановил считать брак недействительным, ибо отношений между супругами не было.

Благодаря этому решению, оба супруга получили право расстаться и связать себя, если им заблагорассудится, новыми узами Гименея.

Елена довольно быстро воспользовалась данным ей разрешением. В течение трех лет ее странного вдовства за ней усерднейшим образом ухаживал шевалье ди Т***. Но отчасти из добродетели, отчасти из опасения дать графу д_И ф*** повод к законным жалобам, Елена ни разу не призналась шевалье, что разделяет его любовь. Ее сдержанность вызвала восхищение в свете и глубокую любовь со стороны шевалье.

Но когда было объявлено о решении трибунала, шевалье ди Т***, только и ждавший момента занять место, оставленное первым мужем, поспешил предложить красавице Елене руку и сердце. Она приняла и то и другое, и новость о свадьбе распространилась одновременно с известием о расторжении предыдущего брака.

Теперь князь ничуть не противился желанию дочери, которая, кстати, достигла совершеннолетия и получила право сама распоряжаться собою. О шевалье ди Т*** всегда отзывались самым лестным образом: он происходил из первейшей неаполитанской фамилии, был достаточен богат, чтобы его любовь к Елене не выглядела результатом расчета, и, кроме того, состоял адъютантом при одном из принцев правящей династии — словом, партия была достойной во всех отношениях.