У молодого князя не было большого призвания к церковной карьере, поэтому с красными чулками он поступил так же, как с белой рясой, отправил треуголку туда же, куда и клобук, призвал лучшего портного Неаполя, купил самый красивый экипаж и самых красивых лошадей, каких только можно было найти, и в тот же вечер заказал ложу в Сан Карло.

Сан Карло в самом деле был достоин желания князя туда попасть: это был один из памятников архитектуры, которыми Карл VII во время своего недолгого царствования одарил Неаполь. Однажды он вызвал архитектора Анджело Каразале и, предоставив в его распоряжение всю свою казну, велел ему построить, не считаясь с расходами, самый красивый на свете зал. Архитектор взял на себя такое обязательство (архитекторы всегда берут на себя обязательства), затем, воспользовавшись предоставленным ему правом, выбрал место рядом с дворцом, снес несколько домов и расчистил огромную территорию, на которой с удивительной быстротой воздвиг феерическую постройку. Театр, строительство которого началось в марте 1737 года, был закончен 1 ноября и открыл свои двери 4-го числа того же месяца, в день святого Карла.

Если бы из убеждения, что никакое описание не дает представления об описываемом предмете, мы не отказались бы от описаний, то постарались бы сосчитать количество зеркал, свечей и цветущих деревьев, которые в тот памятный вечер сделали из театра Сан Карло восьмое чудо света. Для короля и королевской семьи была приготовлена большая ложа, и, когда августейшие зрители вошли в нее, они сами были так поражены, что зааплодировали, и тут же весь зал взорвался криками восхищения и "браво".

Но это было еще не все. Король призвал архитектора в свою ложу и на глазах у всех, положив ему руку на плечо, поздравил его с замечательным успехом.

— Вашему театру не хватает только одного, — сказал король.

— Чего? — спросил архитектор.

— Пассажа, который вел бы от дворца к театру.

Архитектор склонил голову в знак согласия.

После окончания спектакля король вышел из ложи и встретил поджидавшего его Каразале.

— Что вы делали во время представления? — спросил король.

— Я исполнил приказ вашего величества, — ответил Каразале.

— Какой?

— Соблаговолите последовать за мной, ваше величество, и вы увидите сами.

— Что ж, пойдем за ним, — сказал король, обращаясь к своему семейству, — что бы он ни сделал, меня ничто не удивит, сегодня — день чудес.

Король последовал за архитектором, но, вопреки его собственным словам, он был изумлен, когда перед ним открылись двери внутренней галереи, стены которой были затянуты шелком и увешаны зеркалами. Галерея с двумя мостами, поднятыми на высоту тридцати футов, и лестницей в пятьдесят пять ступеней была воздвигнута за три часа, пока длился спектакль.

Вот чем был Сан Карло в течение шестидесяти лет, вызывая восхищение и зависть всего мира. Неудивительно, что молодому князю так хотелось попасть туда.

В тот вечер, когда наш герой увидел Сан Карло, и в ту минуту, когда последний зритель покидал зал, театр загорелся. На следующий день от Сан Карло осталась только куча пепла.

Тревожные слухи насчет князя ходили уже давно, но начиная с этого дня они начали подтверждаться. С ужасом стали вспоминать о связанных с ним историях, и князя стали избегать словно чумы. Тем не менее слухам этим верили не все. В Неаполе, как и повсюду, есть вольнодумцы, похваляющиеся тем, что они ничему не верят. К тому же присутствие французов ввело моду на скептицизм, и г-жа графиня ди М***, весьма любившая французов, заявила во всеуслышание, что она не верит ни слову из того, что говорят о бедном князе, а в доказательство нарочно даст большой вечер, на который пригласит его, и, поскольку никакой беды не случится, все увидят, что рас-пространя-емые о князе слухи нелепы и беспочвенны.

Новость о том, что графиня ди М*** бросила вызов сглазу, распространилась по Неаполю. Сначала все приглашенные заявили, что, разумеется, они не пойдут на вечер, но, когда наступил назначенный день, любопытство взяло верх над страхом и с девяти часов вечера гостиные графини были заполнены приглашенными. К счастью, вся эта толпа могла прогуливаться в великолепных садах: они были освещены светильниками из разноцветного стекла, а в кустах там были расположены музыканты и певцы.

В десять часов прибыл князь ди ***; в ту пору это был очаровательный кавалер, который, правда, давно уже носил очки, пользовался табакеркой (что тоже правда), хотя скорее из соображений моды, нежели по какой-либо другой причине; в то же время его великолепные вьющиеся волосы избавляли его от необходимости носить парик. Он отличался приятным нравом, всегда казался веселым, без конца потирал руки и был довольно остроумен. Короче, если б не его дурной глаз, он должен был бы пользоваться успехом.

Его появление у графини ди М*** было сопровождено небольшим происшествием, но, по справедливости говоря, его причиной могли послужить как неловкость, так и рок: лакей, несший поднос с мороженым, уронил его в тот самый миг, когда князь открывал дверь. Однако совпадение его приезда со случившимся привело к тому, что на упомянутое событие, сколь бы незначительным оно ни было, обратили внимание.

Князь принялся искать хозяйку дома. Она, как и почти все ее гости, прогуливалась в саду. Стоял один из тех дивных июньских вечеров, когда жара умеряется сильным морским бризом, какой дует только в Неаполе. Небо сверкало звездами, и луна, поднявшаяся над дымящимся Везувием, казалась огромным красным ядром, выпущенным из гигантской пушки.

Князь, побродив минут десять в толпе, вдохнув дивный воздух и насладившись его ароматами, полюбовавшись небом, наконец-то встретил хозяйку дома, на поиски которой, как мы сказали, он отправился.

Как только госпожа графиня ди М*** увидела князя, она подошла к нему, и они обменялись обычными любезностями. Затем, чтобы показать, что она не верит в распространяемые слухи, графиня покинула своего кавалера и взяла князя под руку. Оценив этот знак расположения, князь захотел отблагодарить графиню, похвалив ее праздник.

— Ах, сударыня, — воскликнул он, — какой чудесный праздник вы нам устроили и как долго о нем будут говорить!

— О князь, — ответила графиня, — вы преувеличиваете значение ничего не стоящего маленького собрания.

— Нет, клянусь честью, — возразил князь. — Все способствует его успеху, и, благодарение Богу, стоит великолепная погода.

Князь не успел закончить фразы, как прогремел мощный удар грома и облако, которого никто не заметил, внезапно разразилось страшным ливнем. Каждый бросился искать убежища: одни укрылись в гротах или беседках, другие побежали ко дворцу (графиня и князь были в их числе).

Заметьте, что в июне Неаполь напоминает в отношении осадков Египет, и в течение трех месяцев в году, в июне, июле, августе, даже если установится сушь, как в ливийской пустыне, никто не осмелится из опасения подорвать веру в способность святого Януария творить чудеса вынуть его раку из ниши, дабы он прекратил засуху.

Князю же стоило только сказать слово, как разверзлись хляби небесные и разразился потоп.

Главная гостиная дворца — просторная ротонда, к которой примыкали остальные комнаты, была освещена великолепной хрустальной люстрой, которую графиня получила из Англии тремя месяцами ранее и зажгла в тот вечер в первый раз. Люстра производила магическое впечатление, ибо свет, отражаясь и множась в бесчисленных гранях хрусталя, сверкал всеми цветами радуги. Когда князь и графиня подошли к порогу ротонды, князь замер в восхищении.

— Что с вами, князь? — спросила графиня.

— Ах, сударыня! — воскликнул князь. — Что у вас за дивная люстра!

Едва у князя вырвались эти хвалебные слова, как одно из золоченых колец, которыми крепилось к потолку это новое солнце, лопнуло и люстра, рухнув на пол, разбилась вдребезги.

К счастью, это произошло в то время, когда приглашенные занимали свои места для кадрили, поэтому центр гостиной оказался пустым и никто не пострадал.