В полдень Нельсону доложили, что обвиняемый приговорен к пожизненному заключению.

— Вы ошибаетесь, — заметил Нельсон графу фон Турну, объявившему ему о вынесенном приговоре, — он приговорен к смертной казни.

Суд, вычеркнув слово "тюрьма", заменил его словом "смерть".

В час Нельсону сказали, что осужденный просит, чтобы повешение было заменено расстрелом.

— Пусть правосудие идет своим чередом, — ответил Нельсон.

Затем Караччоло перевезли на борт "Минервы" — это был корабль, на котором он особенно любил сражаться.

Адмирал постоянно заботился о судне, словно отец о сыне; однако во время пребывания на английском корабле он отметил некоторые детали постройки, которые и тогда, и сейчас делают Великобританию одной из первых морских держав в мире; обо всех своих наблюдениях он стал рассказывать молодому офицеру, находившемуся при нем, и дошел до важного пункта в своих объяснениях, когда к нему приблизился секретарь суда, держа в руке приговор. Караччоло прервал свой рассказ, с полнейшим спокойствием выслушал приговор и, когда чтение было закончено, произнес:

— Так вот, я говорил… — и он продолжил свои объяснения, прерванные оглашением смертного приговора.

Десять минут спустя тело адмирала болталось на рее. Вечером веревку перерезали, к ногам повешенного привязали тридцати шести фунтовое ядро и бросили тело в море. Хватило двенадцати часов, чтобы собрать суд, вынести приговор, привести его в исполнение и уничтожить последние следы осужденного.

В это же время в Неаполе славные лаццарони старались изо всех сил: напевая и приплясывая, они поджидали у подножия эшафота или виселицы добычу палачей и бросали ее в костры. Затем, когда трупы поджаривались, они лакомились печенью или сердцем, в то время как их собратья, по природе своей склонные скорее к сельским развлечениям, из костей рук изготавливали себе свистки, а из костей ног делали флейты.

Три месяца приговоров, казней и пыток восстановили спокойствие в городе. Король и королева получили извещение, что они могут вернуться в столицу. В течение трех этих месяцев Нельсон и Эмма Лайонна не расставались: для нежных любовников то было счастливое время.

Кстати, на Нельсона сыпались новые почести, что отражалось и на его любовнице. Победитель при Абукире стал бароном Нильским, тот, кто разорвал Неаполитанский договор, получил титул герцога ди Бронте.

На следующий день после казни Караччоло Нельсону доложили о появлении флотилии, плывшей от Сицилии; король готовился вступить во владение своим королевством. Но Фердинанд не считал, что обстановка в Неаполе совершенно успокоилась, поэтому он решил провести несколько дней на борту корабля и принять там своих верноподданных.

Вскоре королевский корабль был окружен шлюпками. Прибыли министры, доставившие указы; депутаты, заготовившие торжественные речи; придворные, приплывшие выпрашивать должности. Король принял всех с отеческой улыбкой, как и пристало монарху, возвращающемуся в свое королевство. Только несколько шлюпок отогнали прочь, словно докучливых посетителей: это были те, на которых явились просить помилование для своих осужденных на смерть родственников.

Вечер прошел празднично: на королевском корабле была устроена иллюминация и дан концерт.

А теперь послушайте: я расскажу вам о необычайном зрелище, затмившем собой эту иллюминацию, я расскажу вам о небывалом событии, нарушившем течение этого концерта.

Случилось это в ночь с 30 июня на 1 июля: король был утомлен шумом, угодничеством, низостью, ибо Носатый был прежде всего человек умный и всегда видел суть вещей. Он один поднимается на палубу, прислоняется к ограждению юта и, насвистывая охотничью песенку, смотрит на бесконечное море, такое тихое и спокойное, что в нем отражаются все звезды. Вдруг шагах в двадцати от него из лазурной водной глади выныривает, показавшись по пояс, человек и неподвижно замирает перед ним. Король устремляет на него взгляд, всматривается, бледнеет, пятится, у него подкашиваются ноги. Он хочет позвать на помощь, но голос ему не повинуется. Не сводя с видения глаз, обливаясь холодным потом, чувствуя, что волосы у него на голове встают дыбом, он не может сдвинуться, пригвожденный к месту ужасом.

Человек, поднявшийся по пояс из воды, — это адмирал Караччоло, бывший друг короля, недавно приговоренный к смерти. Высоко подняв голову, с мертвенно-бледным лицом и мокрыми волосами, он наклоняется и выпрямляется при каждом всплеске волн, словно для того, чтобы в последний раз поприветствовать короля.

Но вот путы, связывающие уста Фердинанда, разрываются, и до самого чрева корабля доносится его ужасный крик:

— Караччоло! Караччоло!..

На крик сбегаются все, но видение, вместо того чтобы исчезнуть, остается на прежнем месте. Смущены даже неистовые смельчаки. Нельсон, который в детстве спрашивал, что такое страх, бледнеет от волнения и ужаса и повторяет приказ короля взять курс к берегу.

В мгновение ока на корабле взлетают все паруса, судно наклоняется и мягко скользит по направлению к Санта Лючии, подгоняемое морским бризом. Но вот что ужасно: труп тоже наклоняется и, движимый силой притяжения, плывет за ним в струе за кормой, словно преследуя своего убийцу.

В эту минуту на палубе появляется капеллан и король с криком бросается ему в объятия:

— Отец мой! Отец мой! Чего хочет этот мертвец, преследующий меня?

— Христианского погребения, — ответил капеллан.

— Пусть он его получит, пусть он его получит сию же минуту! — вскричал Фердинанд, бросаясь к люку, чтобы не видеть больше это странное зрелище.

Нельсон приказал спустить шлюпку и отправиться за трупом; но ни один неаполитанский матрос не согласился взяться за это дело. Десять матросов-англичан сели в ял, восемь из них гребли, двое других вытаскивали труп из воды. Тогда стала известна причина случившегося чуда.

Как мы уже сказали, адмирала бросили в море, привязав к его ногам всего лишь тридцати шестифунтовое ядро. Тело в воде вздулось, и вес ядра оказался недостаточным, чтобы удержать его на дне, поэтому труп поднялся на поверхность моря и, приняв положение равновесия, показался из воды по пояс. Затем, подгоняемый ветром и увлекаемый струей за кормой, он поплыл за кораблем.

На следующий день адмирал был похоронен в маленькой церквушке святой Марии-на-Цепях. После этого король совершил триумфальный въезд в столицу и правил безмятежно своим народом до тех пор, пока Наполеон не уведомил его, что распорядился Неаполитанским королевством в пользу своего брата Жозефа.

Носатый воспринял происходящее философски и вернулся охотиться в Палермо.

Эта новая ссылка продлилась до 9 июня 1815 года — времени, когда Иоахим Мюрат, наследовавший Жозефу Бонапарту, пал в свою очередь. Его неаполитанское величество вернулся охотиться в Капо ди Монте и Казерту.

XI

АНЕКДОТЫ

Через некоторое время после возвращения короля в Неаполь к нему присоединился Карл IV, также изгнанный из своего королевства. Но у него не было даже Сицилии, где он мог бы укрыться, поэтому он попросил гостеприимства у брата.

Карл также был заядлым охотником и рыбаком, так что братья, так долго разлученные, больше не расставались и охотились и рыбачили с утра до вечера. Они только и делали, что устраивали охоту в парке Казерты или в лесу Персано и ловили рыбу на озере Фузаро или в Кастеллам-маре.

Вспомним, с какой нежностью Людовик XIV относился к Месье. Будучи довольно безразличным к жене, достаточно эгоистичным по отношению к любовницам и весьма суровым к своим детям, Людовик любил только Месье, и, как говорили, глубокое безразличие по отношению к другим только усиливало эту дружбу. Время от времени между ними происходили размолвки, но облачка недоразумений быстро рассеивались под горячим солнцем братской любви. Поэтому на следующий день после смерти Месье никто не осмеливался подступиться к великому королю, который, запершись у себя в кабинете, предавался скорби.