На какое-то время Снизи затих, напуганный произошедшим. Затем, он начал изливать удвоенную злобу на свою несчастную жену. Это он делал всегда в отсутствие ее сыновей, прекрасно понимая, что она никогда не будет им жаловаться. Со своей стороны, обнаружив, что отчим присмирел после физического воздействия на него, братья решили закрепить успех, продолжая угрожать Снизи, упиваясь его страхом.

– Берегите свои руки, сэр, – говорили они, – держа их при себе, или, клянемся памятью нашего отца, мы отрежем их садовым резаком!

За все это мистер Снизи исподтишка мстил их матери, превратив дом Фостеров в дом страданий.

Вскоре братья покинули родное поместье и отправились в Лондон в поисках работы. Генри начал изучение медицины. А Роберт притворился, что готовится стать адвокатом. На самом деле, их отъезд стал следствием искренней просьбы сестры, которая видела, что присутствие братьев только нагнетает обстановку дома и усугубляет тайные страдания ее матери. Но, вопреки ожиданиям, дела в Ранворте пошли еще хуже.

Мало что было известно за пределами дома, но ходили слухи, что поведение мистера Снизи теперь стало просто невыносимым. Слуги долго не задерживались, и уходили быс­трее, чем им могли найти замену, объясняя все тем, что хозяин ведет се­бя как умалишенный маньяк. Быв­ший банкир действительно вел себя агрессивно не только дома, но и на людях. Один раз он напал в деревне на безобидного торговца, избив его своей тростью, только за то, что тот нечаянно задел его. Это нападение ослож­ни­лось и тем обстоятельством, что потерпевший требовал уплатить пятьдесят фунтов стерлингов в счет морального ущерба. А потом Генри и Роберт Фостеры получили срочную телеграмму от сестры с просьбой немедленно явиться домой.

Не задумываясь, они поспешили вернуться. Слуги рассказали обо всем, что творилось во время их отсутствия. Когда братья прибыли, мистера Снизи дома не было. Они заперлись с матерью и сестрой на четверть часа в комнате, затем покинули дом и отправились в конюшню. Кучер (а это был новый слуга, прибывший только накануне), подслушал их разговор, пока они стояли у двери.

– Нужно поторопиться, – сказал мистер Генри, – нас двое, так что это должно быть легко.

– Как врач, ты лучше знаешь, как это делать, – ответил Роберт.

После этого мистер Генри подошел к кучеру и спросил, в каком направлении ушел мистер Снизи. Кучер ответил, что тот отправился в направлении рощи Рэзерби-Вуд по извилистой тропинке. Но пока он говорил, краем глаза увидел, что один из братьев снял повод от лошадиной уздечки с крючка у двери конюшни и сунул его в карман пальто.

Было и еще кое-что, о чем я должен упомянуть, и информацию об этом я собрал по крупицам позднее.

Случилось все в тот день, когда братья Фостеры вернулись домой, примерно через два часа после их возвращения. Мы отдыхали в это время с мистером Хьюиттом в поместье моего дядюшки. Именно ему и принесли новость о том, что мистер Снизи покончил жизнь самоубийством. Фактически, его нашли повешенным на дереве в роще Рэзерби-Вуд, прямо у пешеходной дорожки.

Мы с Хьюиттом, конечно, в то время еще не слышали о Снизи, и полковник рассказал нам то немногое, что знал сам. Он заметил, что сам он никогда не говорил с этим человеком.

– Действительно, никто из местных не стал бы иметь с ним ничего общего, – пояснил дядя, – мистер Снизи определенно был пройдохой и обокрал вкладчиков своего банка. Да и со своей несчастной женой он обходился очень жестоко. Бывший банкир ненавидел всех из-за того, что полностью разорился и не имел ни малейшего шанса восстановить свое положение в обществе. И многие действия мистера Снизи скорее походили на поведение сумасшедшего, так что я не сильно удивлен его самоубийством. В самом деле, то, что он избавил нас от себя – это благодеяние для мира.

Полковник послал человека для выяснения всех деталей про­изошедшего. Вскоре тот вернулся с новостью о том, что мистер Снизи не покончил с собой, а был убит. И сразу же следом за этим человеком пришел детектив Хардвик, сосед моего дяди. Он и сообщил подробности случившегося: тело нашли висящим на дереве с отрезанной правой рукой.

– Это убийство, Бретт, – сказал он мне, – без сомнения, ужаснейший случай по своей жестокости. Руку отрезали и забрали с собой, но было ли злодеяние совершено до или после повешения, я, конечно, не могу сказать. Пропавшая рука явно свидетельствует об убийстве, а не самоубийстве. Я пришел посоветоваться с вами по поводу выдачи ордера на арест, поскольку я думаю, нет никаких сомнений в личности убийц.

– Отличная работа, я рад, что все так быстро разрешилось, – сказал полковник, – иначе нам пришлось бы задействовать мистера Мартина Хьюитта, что было бы в корне несправедливо, поскольку он у меня на отдыхе. Кого вы собираетесь арестовать?

– Двух молодых Фостеров. Очевидно, что это их рук дело. Каким бы ужасным человеком ни был покойный, лишать его жизни – отвратительное преступление. Именно братья спрашивали, в каком направлении мистер Снизи ушел, и последовали за ним.

– Разве это не странный способ убийства – повешение? – заметил Хьюитт.

– Возможно, это так, – ответил мистер Хардвик, – но здесь дело ясное. Они неоднократно угрожали повесить отчима и даже отрезать ему руку, если он будет бить мать. Так что они, кажется, выполнили обещанное. Возможно, что сначала братья задушили свою жертву, а потом повесили, надругавшись над телом и отрезав руку. Для меня все детали дела выглядят достаточно ясными. Вина молодых Фостеров не подлежит сомнению, и они должны быть немедленно задержаны. Тем более я видел их следы на тропинке через рощу.

– Мистер Хардвик, – полковник повернулся, указывая на Мартина Хьюитта, – вы должны знать, – что мой гость является частным сыщиком, и я должен заметить достаточно неплохим, судя по кое-каким делам, которые он помог раскрыть в графстве.

Хьюитт поклонился и со смехом заметил, что детектив Хард­вик может не опасаться за свое место, так как его никогда не прельщала работа в полиции.

– Дело кажется любопытным, – добавил он уже серьезно, – если вы не возражаете, я бы тоже хотел приложить руку к расследованию, нельзя ли взглянуть на место преступления?

– Конечно, – воскликнул мистер Хардвик, – я хотел бы узнать мнение мистера Хьюитта о сделанных мною наблюдениях, просто ради собственного спокойствия. А что касается самого дела, то тут, без всякого сомнения, все предельно ясно.

Пообещав не опаздывать к обеду, мы оставили моего дядюшку, и пошли с мистером Хардвиком в сторону рощи. Он сказал нам, что это редко посещаемая часть Резерби. И он надеется, что слухи еще не разлетелись по окрестностям и зеваки не затоптали следы преступления.

На повешенное тело наткнулся прогуливавшийся в роще знакомый Хардвика. Он немедленно сообщил ему о происшествии. Вместе с этим человеком он вернулся, снял тело с дерева и осмотрел место преступления. Затем, проследовав по тропе обратно к Ранворту, встретил кучера, который раньше был у него самого в услужении. От него он и узнал о братьях Фостер, о чем они говорили и куда отправились, а так же удостоверился, что они еще не вернулись. Затем, оставив своего человека у тела, он пошел прямо к моему дяде.

Наконец мы вышли на тропинку, ведущую из Ранворта через поле в рощу Рэзерби-Вуд. Там мы заметили следы ног. Было сыро, мы наклонились и тщательно все осмотрели. Следы были направлены в одну сторону – в лес неподалеку.

– Хорошо, что тут еще никто не побывал, – сказал мистер Хардвик, – смотрите, тут есть следы трех пар ног: вот сначала прошел мистер Снизи, а следом за ним два брата. Все следы хорошо видны. Обратите внимание на центральный след от больших ног, он четко прослеживается, человек шел один, им и был Снизи. Другие же следы расположены по краям дорожки. Это значит, мужчины шли рядом друг с другом, бок о бок. Поэтому следы с внешней стороны от больших ног пришлись на траву, ведь тропинка слишком узка для двух пешеходов. Очевидно, это следы Генри и Роберта Фостеров, оставленные ими, когда они следовали за Снизи. Вы согласны со мной, мистер Хьюитт?