Хьюитт время от времени встречал Меррика. Иногда тот говорил:

– Все эти люди с «Никобара» подозрительно шныряли вокруг хранилища. Интересно, выпади им шанс, воспользовались бы они им?

– Интересно, – отвечал Хьюитт.

Подобно, наверное, большинству людей, я в свое время немного интересовался психологией, что погрузило меня в страницы странных и непонятных книг, которые пытались объяснить феномен ума, души и чувств. Я уверен, что об этих трех аспектах истинной природы никто и никогда не узнает больше того, что мы знаем сейчас – а это ничто.

Затем я принялся за многочисленные тома трудов «Общества психических исследований», время от времени переключаясь на ментальную телепатию и теософию – предметы, которые мой обывательский рассудок никак не хотел постигать.

Именно в те дни, когда я заинтересовался всеми этими явлениями, я и спросил у Хьюитта, встречался ли тот во время своих расследований с какими-нибудь странностями, что так подробно описываются в книгах о духах, призраках, полтергейстах, ясновидении и тому подобном.

– Ну, – задумался Хьюитт, – я не попадал в такие сверхъестественные истории, как те достойные люди, о которых говорится в твоих книгах, и какими бы необычными не казались мои небольшие приключения, в их основе всегда лежало что-то реальное. Твои парапсихологи могли бы заинтересоваться одним-двумя случаями, но они были бы разочарованы из-за их простого объяснения. Однако у меня есть одно дело, которое могло бы вызвать у них неподдельный интерес; хотя даже в нем нет ничего такого, что не могло бы быть объяснено при помощи науки.

И он приступил к рассказу, который я записал ниже. Думаю, я уже когда-то упоминал о том, что началом карьеры Хьюитта как профессионального частного сыщика послужила его связь с известным делом о завещании «Бартли против Бартли и других»: благодаря его усилиям, его тогдашние наниматели, господа Креллан, Хант и Креллан, смогли подтвер­дить свою весьма высокую репутацию поверенных. Спустя лет десять после того дела мистер Креллан-старший (глава фирмы) отошел от дел, и по случайности его новая встреча с Хьюиттом снова оказалась связана с завещанием.

В телеграмме, возобновившей их знакомство, Хьюитт прочел:

Можете ли вы немедленно прибыть по частному делу? Я буду встречать в Гилфорде поезд 11:35 от Ватерлоо. В случае невозможности или опоздания, пожалуйста, телеграфируйте. Креллан.

Поскольку в тот день у Хьюитта не было других дел, у него оставалось целых полчаса на то, чтобы успеть на поезд. Схватив дорожную сумку, всегда стоявшую собранной на случай внезапного отъезда, Хьюитт быстро добрался до Ватерлоо, и в половине первого сошел в Гилфорде. Мистер Креллан, крепкий седовласый джентльмен в очках с золотой оправой, ожидал его в крытом экипаже.

– Как поживаете, мистер Хьюитт, как поживаете? – воскликнул пожилой джентльмен, как только они встретились, схватив Хьюитта за руку и потащив к экипажу. – Я рад, что вы прибыли, очень рад. Погода ясная, и вы могли бы предпочесть что-нибудь с открытым верхом, но я прибыл на этом экипаже, так как хочу поговорить приватно. Последние несколько лет я влачу здесь столь однообразное существование, что любое событие возбуждает меня, и я уверен, что не смог бы молчать во время пути. Держать все в себе было достаточно тяжело.

Двери закрылись, и экипаж начал путь. Мистер Креллан положил руку на колено Хьюитту.

– Надеюсь, я не оторвал вас от какого-либо важного дела?

– Нет, вы избрали самое подходящее время. На самом деле я подумывал о том, чтобы устроить себе выходной, но тут пришла ваша телеграмма…

– Да-да. Знаете, после того, как я отправил ее, я почти устыдился. Потому, что это, наверное, очень простое дело и вы вряд ли сможете помочь. Несколько лет назад я бы вообще не придал этому значения. Но, как я уже говорил, отойдя от дел, я веду до того бесцветное существование, что меня расстраивает всякая мелочь, и у меня не хватает силы духа, чтобы решиться отправиться куда-либо на ужин. Вы – старый друг, и я уверен, вы простите меня за то, что я затащил вас в эту дыру из-за дела, которое может показаться вам до смешного простым, ведь вы погружены в настоящие дела. Если бы я не знал вас, то у меня не хватило бы нахальства побеспокоить вас. Но не обращайте на это внимания. Я расскажу, в чем дело.

Помните, я говорил о близком друге, мистере Холфорде? Нет? Ну, это было довольно давно, а возможно, я и не упоминал о нем. Он был прекрасным человеком – стариком вроде меня, он был старше на два-три года. Мы дружили много лет; с тех самых пор, когда мы поселились в одном доме, когда я был клерком, а он – студентом. Он рано оставил медицинскую профессию, получив большое состояние и уехав жить в тот дом, куда мы направляемся, Ведбери-Холл.

Уйдя в отставку, я поселился неподалеку, и мы были отличной парой старых приятелей – до прошлого понедельника, то есть до позавчерашнего дня, когда мой бедный старый друг умер… Он был достаточно преклонных лет – ему было семьдесят три, а никто не может жить вечно. Но уверяю вас, это ужасно меня расстроило, так что я стал глупить еще сильнее, тогда как мне в это время нужно было сохранять здравый рассудок.

Причина, по которой мне нужен рассудок, и по которой я вызвал вас, такова: я не могу разыскать завещание бедняги Холфорда. Я составил его завещание несколько лет назад, и в нем я назначен единственным душеприказчиком. Уничтожить его он не мог – я убежден в этом, ведь он рассказывал мне обо всех своих делах. Я всегда был его единственным советником, так что я уверен – он бы обговорил со мной любые изменения завещания прежде, чем сделать их. Более того, я знаю, что он никак не мог умереть, не оставив завещания.

– Почему? – спросил Хьюитт, поскольку мистер Креллан сделал паузу.

– Холфорд был вдовцом, и собственных детей у него не было. Его жена умерла около пятнадцати лет назад, она была прекрасной женщиной и образцовой женой, и была бы образцовой матерью, если бы стала таковой. Она удочерила маленькую девочку, ставшую сироткой в два годика. Отец ребенка, бизнесмен по фамилии Гарт, разорился и, обезумев, покончил с собой, а его жена умерла от стресса, вызванного несчастьем.

Как я уже говорил, ребенка удочерила миссис Холфорд, и для моего старого друга она стала дочерью. Даже к родной дочери он не смог бы привязаться сильнее, да и девушка стала ему прекрасной дочерью. Хотя у него была постоянная сиделка, во время его последней болезни она не отходила от него ни днем, ни ночью, пока не слегла сама.

В своем завещании мистер Холфорд завещал мисс Гарт больше половины своего состояния, очищенного от долгов и прочего. Остальное было распределено по-разному. Отойдя от дел, Холфорд проводил свой досуг, в основном занимаясь наукой. Таким образом несколько выплат причиталось научным обществам; также не были забыты и все слуги; мне он оставил некоторое число книг; также очень приличная сумма отходила его племяннику, мистеру Крэнли Меллису – един­ственному ныне здравствующему родственнику мистера Холфорда. Так что вы видите, что значит утрата завещания. Мисс Гарт должна была получить большую часть имущества ее приемного отца, но ей не достанется ни единого шиллинга, так что она окажется совсем без средств. Один-два человека из старых слуг также попадут в неловкое положение – жить им будет не на что, а работу они вряд ли смогут найти.

– Конечно, все отойдет племяннику? – спросил Хьюитт.

– Конечно. Если только я не попытаюсь подтвердить его завещание при помощи черновика, который мог сохраниться у меня. Но даже если он и сохранился, и если я смогу разыскать его, то последует долгая и дорогостоящая судебная тяжба, которая, по всей вероятности, будет проиграна.

– Так, значит, вы уверены, что мистер Холфорд не уничтожил завещание?

– Я совершенно уверен, что он не стал бы ничего делать, не сообщив мне; и я уверен, что он бы сначала посоветовался со мной. Более того, не может быть такого, чтобы он намеревался оставить мисс Гарт совсем без средств – это было бы, как если бы он лишил наследства собственную дочь.