Юма вылетела из проулка и остановилась сразу за углом, кипя от негодования. Щеки ее заливала яркая краска. Лиса подошла к ней, бросив на Гаса осуждающий взгляд. Этого только им сейчас не хватало, устраивать сцены посреди оживленного района. Гас потупился, тут же напомнив ей того зубрилу, с которым она познакомилась в первый учебный день. Лиса тронула сестру за руку, показывая, что не время выяснять отношения и та, нахмурившись, склонила голову, вновь превращаясь в учтивую прислугу.

– Асс Имрин, – сказала Лиса, – по-моему, нам следует поторопиться, если мы хотим успеть отплыть до вечернего отлива.

Гас догнал ее, вливаясь вместе со спутницей в поток идущих вниз по улице жителей и гостей Порты. Лиса не стала проверять, и так знала, что Эш образумит Юму и они присоединятся к ним. Где-то впереди уже слышались резкие крики чаек и напряжение чуть спало, стоило вдали, в просвете крепостных ворот, мелькнуть серым водам Саманки. Лиса засмотрелась на реку и споткнулась о булыжник, которыми была вымощена улица. Гас поймал ее, схватив под руку. Но она даже не заметила этого, уставившись себе под ноги. Серый булыжник. Она перевела взгляд на стены домов, чуть поблескивавшие от речной влаги. Прохожие обходили их, недовольно ворча. Слева наверху кто-то открыл створку окна, и та противно заскрипела. Лиса вскинула голову, разглядывая поющую раму. Мысль пришла как вспышка. Она была здесь уже. Тогда. Во сне. Когда встретилась с отцом на лодочной пристани. Ноги сами понесли ее вниз по улице к городским воротам. Гас шел рядом, стараясь не отставать от совершенно не отвечавшей на его расспросы девушкой. Где-то позади пыхтела Юма, ворча что-то о голодном обмороке, но Лиса не слышала ее, торопясь увидеть пристань и темную фигуру на мостках. Осталось ишь миновать ворота, но как раз они-то и стали очередным препятствием на их пути. Уже чувствовался свежий запах воды и слышался скрип лодок, но стража на воротах, повинуясь все тому же приказу, со всем тщанием досматривала всех выезжавших из города. Да это и неудивительно. Не кого-нибудь, Архимага убили. Лиса недовольно выдохнула. Очередная остановка привела ее в чувство, заставив понять, что она гонится за призраком, воспоминанием и отца тут быть не может.

Румяный, крупного телосложения офицер был полной противоположностью своего коллеги со станции. Он изо всех сил старался сдерживать свой рвущийся наружу веселый нрав, но тот все равно прорывался в отпускаемых им репликах. Его подчиненные же, напротив, имели некоторое сходство со стражниками портальной станции. Широкоплечие, с выпяченной грудью (указание у них что ли такое), они грозно пучили глаза, пугая отъезжавших.

Лиса облегченно выдохнула, шара у этого патруля не было. Она встала в очередь, Гас держался рядом, но встал так, чтобы видеть Юму. Но темноволосая манипуляторша смотрела на кого угодно, только не на молодого мага. Лиса на мгновение отвлеклась от тяжелых мыслей и мимолетно улыбнулась. Уж что-что, а в эту игру Юма играла профессионально. Еще девчонкой она лихо заставляла местных юных ухажеров седмицами таскать ей яблоки, дешевые бусы, котят и всякую всячину с рынка в качестве отступного за одну лишь надежду на свидание.

– Как же так, асса? – подначил ее начальник стражи. – Такая красавица и уезжает из нашего города. Ай-яй-яй.

Лиса постаралась взглядом дать ему понять, что разговор в подобном тоне хорош для его подружек в местном трактире, а о благородной ассе даже думать так не следует, но…То ли взгляд она еще не отработала, то ли нрав у массивного начальника и впрямь был неудержимым, тот невзирая на ее надменность, продолжил улыбаться.

– Да еще и в южную сторону отбывать хотите. Кто же Вас там охранять будет? Ведь надежнее моих ребят охраны не сыскать. Гляньте-ка на это, еще и лучшую служанку прямо из-под носа моих парней увозите. Ах, какая ягодка, – он поцокал языком, глядя на Юму заинтересованным взглядом. Лиса почувствовала, как напрягся рядом Гас и взяла его под руку.

– Асс Имрин позаботится о нас, капитан, – успокоила она его, – да и служанку мою муж и двое детишек малых дома ждут-дожидаются.

Начальник внимательнее пригляделся к Юме и наигранно-горестно вздохнул.

– Ну что ж, – проговорил он, ставя очередную печать на подорожную, – доброго пути, асса Шерская.

Лиса благодарно кивнула и уже было шагнула за ворота, как голос позади нее выкрикнул:

– Остановите эту ниссу. Ее разыскивает Император.

Тишина, разом погасила шепотки и разговоры в толпе ожидавших своей очереди. Лиса остановилась, чувствуя лопатками, как в затылок ей смотрит десяток глаз. Чего ей стоило сдержать эмоции и повернуться к Гасу с выражением недовольства на лице, знала только она, да Янка.

– Асс Имрин, Вы идете или ворон считаете? Не видите, тут кого-то разыскивают, не мешайте же, пойдемте.

Гас, тоже застывший от произнесенных слов, последовал ее совету и успел сделать ровно два шага, как в спины им полетело:

– Асса…асса, как Вас, мм, постойте же. Да остановитесь! – голос начальника стражи теперь был не слишком-то веселым. Лиса вновь остановилась и с недоумением обернулась.

– Вы мне, капитан? – изумленно спросила она, одновременно выискивая глазами того, кто разрушил все ее надежды на успешный отъезд.

Капитан, опередив своих подчиненных, первым догнал ее и, чуть склонив голову, извинился:

– Простите, асса, но я должен все проверить. Извольте вернуться, – настойчивость его тона не давала ни единого шанса продолжить путь. И все же…

– Я совершенно не понимаю, в чем дело, капитан, – строго ответила она, – на каком основании меня останавливают?

Тот протянул руку в сторону двери.

– Прошу Вас, асса. Пройдемте. Нужно выяснить недоразумение это или нет, а там Вам будет удобнее разговаривать. Вы, верно, устали, все-таки прибыли издалека.

– Соизвольте для начала объяснить, почему мне следует остаться, а не продолжить мой путь? – не уступала ему Лиса.

Капитан вновь оглянулся на того, кто потребовал ее вернуть. Девушка проследила за его взглядом. Пожилой худой мужчина в высоком цилиндре ожидал их возвращения и был он столь странного вида, что Лиса даже сначала подумала, будто он из театральной труппы. Но поза победителя, в которой он стоял, опираясь на свою трость, не оставляла сомнений. Причиной остановки был именно он. Лиса внимательнее присмотрелась к странному старику и поняла, хоть и вычурная, но дорогая одежда подчёркивала, да, именно подчёркивала его благосостояние. Он смотрел на неё со странной смесью радости, торжества и мести. Но она могла поклясться, что ни разу не видела этого человека.

– Я жду, капитан, – Лиса не стала присаживаться на предложенный ей стул, лишь брезгливо бросила на него взгляд и тут же перевела его на офицера, полностью игнорируя неизвестного ей мужчину, не произнесшего с момента их прихода ни слова, – Вы остановили меня на полпути и теперь не даете никаких объяснений?

Капитан прочистил горло и с надеждой взглянул на второго визитера. Но тот все еще молчал, разглядывая молодую особу.

– Дело в том, что по заявлению асса… – офицер принялся пояснять, но поднял взгляд на незнакомца с тростью и осекся.

– Это моя ошибка, – улыбка старика больше была похожа на оскал. Лиса вынужденно повернулась к нему, понимая, что в ином случае это будет выглядеть как враждебная неучтивость.

Незнакомец был даже старше, чем ей показалось издалека, однако опрятность сквозила во всем его облике, несмотря на комичность наряда. Совершенно несочетаемые цвета в одежде резали глаз, а цилиндр, который он в помещении снял, следуя этикету, девушка видела вообще впервые, хоть и слышала о таком фасоне в лавке нирры Дрю прежде. Под цилиндром обнаружилась приличного размера лысина, обрамленная аккуратно постриженными волосами. Морщинистая шея старика была завуалирована пышным жабо из тончайшего кружева, а вот перчаток, вполне подходивших к наряду незнакомца, на его руках не было. Может поэтому скрюченные артритом пальцы, цепко державшие набалдашник трости в виде головы хищной птицы, напомнили девушке те самые когти ворона из ее видения. Дальнейшее столь пристальное разглядывание считалось бы неприличным и Лиса вернулась к лицу незнакомца. Блеклые мутно-голубые глаза его лишь добавляли старику возраста, да и морщины никак не соответствовали той моложавости, с которой он держался. А уж красноватый нос, вялой грушей повисший на лице обвинителя, и вовсе кричал о его пристрастии в лучшем случае к вину.