– Обойдемся без ромашки.

– Не обойдемся, – строго сказала доморощенная чародейка. – Иди на двор, нарви. Она у забора, возле калитки растет. Да не задерживайся.

– Ладно.

– Ты хоть помнишь, как ромашка аптечная выглядит?

– Как ромашка выглядит, я знаю.

– Знаю, – передразнила родственница. – Там два вида ромашки растет. Нам нужна та, у которой цветы мелкие, а не та, что в букете хорошо смотрится.

– Понятно, не дурак, – произнес внук и скрылся за дверью.

– На что ты меня, шельмец, подбиваешь?! – прошептала хозяйка дома. – Ладно, сделаю заговор на три дня. Думаю, большой беды не случится, – разговаривала она сама с собой.

– Вот твоя ромашка, – положил на стол цветы Алексей.

– Ну что, молодец, оперативно. Присаживайся. Значит, у меня к тебе такой вопрос, – женщина строго посмотрела на внука. – Какой радиус охвата будем делать?

– Не понял, – округлил глаза парень.

– Жители какого уезда и какого возраста, – прочитала из книги Марковна, – будут омрачены твоей красотой?

– Сейчас уездами не меряют.

– Ясное дело, не меряют! Однако радиус описать надо. В инструкции указано – будь добр.

– Я даже не знаю, – растерялся молодой человек. Улыбка с его лица сползла, и ему вдруг показалось, что все задуманное его родственницей непременно срастется, холод пробежал мурашками по его спине.

– Давай так опишем круг, – начала колдунья. – От Палашино включительно и до железнодорожной станции. А возраст возьмем от двадцати лет и до пятидесяти.

– А Упыревка? – сам не зная зачем, спросил Алексей.

– Входит в радиус охвата, – твердо, как полководец, разрабатывающий план действий, ответила пожилая дама.

– Там никто не живет, – прошептал парень.

– Ну и что?

– Да ничего. Я так просто, – Алексея начинало нервно потрясывать. Он взял со стола карандаш, чтобы усмирить дрожь, и принялся тихо постукивать им по столу.

– Не стучи, мешает сосредоточиться. Так исключить Упыревку? – деловито уточнила родственница.

– Пусть остается, – как в тумане ответил парень.

– Как скажешь, хозяин – барин, – произнесла родственница и, подсыпая щепотку за щепоткой травы из пакетов, растирая их в ступке пестиком в муку, пришепетывая, неразборчиво забубнила заговор. Затем высыпала травяной помол в ковшик и, поставив его на плиту, продолжила читать текст из старой книги неизвестного автора. После закипания отвара она процедила жидкость сквозь сито и дала внуку выпить. Пламя зажженных свечей плясало и потрескивало, выдавая искры. Антонина Марковна перекрестилась и задула свечи. На дворе стемнело, ночь рассыпала по небу звезды. – Утро вечера мудреней, – произнесла женщина и посмотрела на внука. Алексей, сидя в кресле, провалился в сон. Сновидение увлекло молодого человека в цветущие луга. Высоко в небе, расписанный яркими красками, парил большой бумажный змей. Чьи-то тонкие женские пальцы дотронулись до лица Алексея, и мягкие горячие губы прикоснулись к его губам. Мужчина провел рукой по длинным шелковистым волосам незнакомки и открыл глаза. Сильный порыв ветра, спутав женские волосы, скрыл от Алексея черты ее лица. Высокие травы заиграли, как волны на море, выгибаясь в разные стороны. Девушка закружилась вокруг мужчины, и ему показалось, что прелестница меняется, волосы ее из цвета пшеницы превратились в цвет вороньего крыла, а затем вспыхнули жгучей медью. Где-то далеко-далеко послышался церковный звон и хоровое пение. Луговой пейзаж, как будто нарисованный акварелью, смыло дождем. Перед глазами Алексея предстала картина крещения младенца. Священнослужитель зычным голосом читал молитву и брызгал на ребенка водой. Молодой человек почему-то ощутил влагу на своем лице. Сон прервала кошка, запрыгнувшая на колени внука хозяйки, она немного потопталась на одном месте и, свернувшись калачиком, заурчала. За окном вовсю голосил петух, возвещая приход нового дня.

– Проснулся? – обратилась к внуку, вошедшая в комнату Антонина Марковна. – Как спалось? Что снилось?

– Проснулся, – он медленно поднял руки вверх и, прогнувшись назад, громко зевнул.

– Ты что, всю ночь в кресле провел?

– Ага.

– Так снилось тебе что-нибудь или нет?

– Метаморфозы всякие, – продолжал, потягиваться в кресле, Алексей. – Ну как, я стал красавчиком? – усмехнулся он. – Или остался серой посредственностью?

– По мне, лучше тебя нет никого на всем белом свете, – ответила пожилая дама, целуя внука в макушку. – Пойдем к раковине, я тебе воду для умывания солью.

– В водопроводе вода закончилась? – пошутил молодой человек.

– Не закончилась. Но тебе надо святой водой умыться. Так в книге написано. Все надо делать по правилам.

– Для чистоты эксперимента?

– Для него, – Марковна взяла приготовленную со вчерашнего дня пластиковую бутылку с водой и, поливая ею на руки и затылок внука, прочла молитву. – Смотри, ты обещал три дня быть к женщинам равнодушным, – напомнила она. – Станут тебя дамочки наши соблазнять, не ведись.

– Я как лед, – отшутился молодой человек.

– Я слежу за тобой, – пригрозила пальцем Марковна.

В дверь позвонили.

– Кого нелегкая с утра пораньше?.. – удивилась Марковна и тут же спохватилась: – Тамара Чернова обещала до работы заскочить, долг занести. Память – решето, – направилась к двери женщина.

– Утро доброе! – переступив порог, бодро начала Тамара. От быстрой ходьбы щеки ее разрумянились, большие карие глаза, обрамленные рядом длинных черных ресниц, излучали доброжелательность и хорошее настроение. – Погода сегодня чудная! – снимая обувь, заметила гостья. – Ветер теплый, ласковый! Петуха вашего за версту слышно. Он в округе самый голосистый. Задиристый, наверно? Громкие они, как правило, задиристые.

– Что есть, то есть, – подтвердила Антонина. – Горлопан и забияка редкостный.

– Водички попить не дадите? Так бежала, в горле пересохло.

– Чего бежала? До открытия магазина уйма времени. Проходи в комнату, присядь, отдышись. Может, чайку?

– Некогда мне чаи гонять. Сегодня приемка товара.

– Что привезут? – наливая воды из графина в стакан, спросила Марковна. – Может, дефицит какой? Так ты свистни, чтобы я первая в очередь стала.

– Ничего особенного: картошка, морковка, лимоны…

– Лимоны мне нужны, – прервала продавщицу хозяйка. – Леша, иди сюда, – позвала она внука. – С Тамарой в магазин пойдешь, лимонов купишь.

– Карпа мороженого обещали привезти, бычки в томате хорошие, я пробовала, и покрывала на постель с кистями, стеганые, в цветочек.

– Двуспальные или односпальные?

– И те и другие.

– Красивые?

– В каталоге смотрелись хорошо. А так кто его знает, все надо смотреть, щупать.

– Это да.

– Скатерти на стол придут. Да, – вспомнила Тамара, – кардиганы женские крупной вязки, в трех цветах, по составу: шерсть с полиэстером, такие, какими я прошлой осенью торговала. Ничего себе такие, – женщина сделала глоток воды и добавила: – Симпатичные.

– Сколько шерсти?

– Процентов тридцать-сорок. Павлопосадские платки привезут пять штук разных расцветок. Не знаю, как будут продаваться, очень уж дорогие, но красивые, с шелковыми кистями.

– Шерстяные или вискозные?

– Шерстяные. Я решила взять себе один, – сказала Тамара.

– Доброе утро, – войдя в комнату, поприветствовал Тамару Алексей.

– Доброе утро, – ответила молодая женщина. Биение ее сердца вдруг участилось, дыхание стало глубоким. От внезапного смущения щеки женщины загорелись еще сильнее. – Пора мне, – отставив недопитый стакан с водой, сказала Тамара. – Вдруг машина с товаром раньше приедет. Вот, – она достала из сумочки пятьсот рублей и протянула Марковне, – возвращаю долг.

– Леша, не могу, умираю, хочу платок купить, – призналась Марковна. – Займи пару тысяч родной бабке.

– Я тебе его подарю, – ответил внук.

По дороге в магазин обычно разговорчивая Тамара молчала, украдкой посматривая на Алексея. Внезапно, без предупреждения в ее душу ворвалось чувство сродни первой влюбленности, чистое, светлое, берущее в плен очарованную жертву надолго, если не сказать – навсегда. Нежность к этому мужчине растеклась по всему ее телу приятным теплом. Единственное, что ее смущало, была разница в возрасте. Алексей был лет на восемь, а то и больше, как казалось Тамаре, младше ее.