– Утешил, нечего сказать! Эти самолеты то горят, то падают, я уже не говорю про террористов. Да, действительно, бояться не надо! Скажи мне, мальчик мой, откуда пошла традиция у пассажиров после приземления самолета аплодировать? Чего молчишь?

– Не знаю.

– А я тебе скажу. Своими аплодисментами они как бы говорят: «Слава Богу, приземлились!»

– Пессимистка, ты послушай, как хорошо:

– На бумаге хорошо! Но до звезд по этой твоей стихотворной методичке не долетишь.

– Почему?

– Потому что они «совсем отдалены»! В этом словосочетании зарыта собака! – она постучала пальцем по лбу сына. – Вникаешь в зашифрованные письмена? Важно улавливать смысл. Ты пока что научился только пересказывать чужой текст. Надо отметить – стихи читаешь с вдохновением. Какой же ты наивный, доверчивый! Мне страшно оставлять вас вдвоем, – женщина приложила ко лбу козырьком ладонь, пытаясь рассмотреть, не маршрутный ли автобус поднял клубы пыли на дороге.

– С кем тебе страшно меня оставлять?

– С твоей бабушкой. Вы друг для друга не лучшая компания. Ты сильно поддаешься внушению. Она совсем свихнулась на нетрадиционной медицине и на вере в потусторонние силы. Ты в курсе, что она шаманит, подрабатывает гадалкой?

– Не в курсе.

– Боюсь, как бы она тебе вкус к этой паранормальщине не привила.

– Ты меня недооцениваешь. Я продукт двадцать первого века.

– Сейчас да, а возьмись она за тебя с нужной стороны… Перекует мечи на орала, с нее станется.

– Что это значит?

– Сгладит острые углы противоречия между поколениями, и воцарится мир, – саркастично произнесла она и добавила: – Расширит твой кругозор оккультными науками, будете на пару между прополкой огорода и сбором урожая духов вызывать, – залилась смехом женщина. – Я представляю себе, как вы… – начала сквозь хохот Снежана, но в очередной раз споткнулась и, резко сменив настроение, выпалила: – Вот черт!

– Ну, знаешь!.. – придержав под руку, не дал упасть матери Алексей. – Если ты мой кругозор не расширила, то и бабуля не справится. У меня есть собственное мнение, внутренний стержень. Я мужчина, а не мальчик! И попрошу это учитывать!

– Мужчина, пуговицу на рубашке застегни, весь живот наружу, – сделала замечание сыну Снежана. – Я тебя серьезно предупреждаю, войдешь в сговор с бабкой, домой не возвращайся, мать не позорь. Знакомым скажу, что ты увлекся фермерским хозяйством, организовал свой бизнес. Я не позволю подорвать свою репутацию. Если мой сын в силу молодости и незнания жизни вздумал чудить, мы с твоим отцом страдать от этого не должны.

– Вижу, ты на мне уже крест поставила. Двоечник, неуч, мягкотелое, ведомое существо…

– Я тебя предупредила. Хочешь изменить о себе мое мнение – докажи обратное. Возьмись за ум, стань юристом! Это то, о чем мы с папой мечтали. Не разочаровывай нас, – попросила женщина. – Ты моя плоть и кровь, должен быть похож на меня, – внушала она сыну, – в крайнем случае на своего отца. Не пойму, откуда у тебя эти брожения, искания? Неужели генетические мутации?

– Это приказ?

– Просьба матери, – женщина достала из кармана мятный леденец и положила его себе в рот.

– Мать может любить и уважать своего сына, если он не юрист?

– Ты разбиваешь мне сердце! – произнесла мать, рассасывая конфету.

– Ты не ответила на вопрос. В конце концов, я не убийца, не маньяк, не алкоголик и не тунеядец. Я после окончания школы подрабатывал, где только мог. И сейчас на шее у бабули сидеть не буду.

– Ты хочешь сказать, что пойдешь местным коровам хвосты крутить?!

– Я подвязался писать курсовые работы, за деньги конечно. На год скромной жизни мне хватит. И потом, у бабули есть огород. Я не против на нем побатрачить. А надо будет, пойду пастухом.

– Фу-у, – презрительно наигранно скривила лицо женщина. – Да ты не знаешь, с какой стороны к скотине подойти!

– Узнаю, проконсультируюсь со специалистами.

– Дух противоречия в твоем возрасте – это нормально, перерастешь. Кажется, мой автобус, – она прищурилась, пытаясь рассмотреть приближающийся транспорт. Мама тебя любит, – она поцеловала сына и поправила воротник его рубашки. – Буду скучать. Да, и звони мне хотя бы через день. Мобильная связь ловит, если подойти ближе к церкви. Она стоит на холме возле…

– Я знаю, где она стоит, – целуя мать, произнес Алексей. – Папе привет. Завтра позвоню, узнаю, как ты добралась. Ма, я люблю тебя, – произнес он, подавая матери в автобус сумку.

– С самого утра день не задался, – жаловалась Антонине Марковне соседка Лиза. – Пошла в магазин, а мне навстречу Шурка с пустыми ведрами идет. Возвращаюсь обратно, черный кот дорогу перебегает. Это же все не случайно, – всхлипнула женщина, – к неприятностям.

– Ну, в общем-то, да, – выдержав паузу, авторитетно заключила Антонина Марковна.

– Почему обязательно к беде? – удивился Алексей. – Шуру, не знаю ее отчества, вы встретили случайно, она шла за водой к колонке, плохого вам ничего не сделала. Да и кот тоже шел куда шел, никого не трогал. Никакой трагедии.

– Как же приметы?! – удивилась заплаканная Лиза. – Все свидетельствует в пользу нехорошего. Боюсь, не завел ли Максим себе в городе девицу? Марковна, раскинь на картах, чем сердце успокою, – попросила встревоженная и положила на стол перед гадалкой деньги.

– Вы же современная женщина! Суеверия все это! – начал было Алексей, но заметив, как родственница быстро прибрала полученный гонорар под скатерть, замолчал.

– Леха, чета Барбос на дворе разлаялся. Может, цепь запуталась, а может, лиса заявилась кур таскать. Поди посмотри, чего он там трепется, – попросила хозяйка дома. – Да сразу домой не поверстайся, понаблюдай, что собаку взбесило.

– Хорошо, понаблюдаю, – согласился молодой человек и с иронией в голосе добавил: – И долго мне наблюдать?

– А как Лизавета выйдет, так ты и заходи. Чего там долго топтаться? Ночь скоро, – ответила родственница.

– Понял, не буду вам мешать искать ответы на вопросы в пасьянсах, – усмехнулся молодой человек и вышел во двор.

Тихий теплый вечер накрыл Палашино, солнце наполовину спряталось за горизонт. Ночные звуки пришли на смену дневным: застрекотал в траве сверчок, зашелестели в небе крылья летучих мышей.

– Ну что, дружище, – обратился Алексей к собаке, которая, подбежав к нему, завиляла хвостом, – шумишь? – Барбос лег на спину и подставил внуку хозяйки свое брюхо. – Любишь, чтобы тебя почесали, – погладил он собаку по животу. А шумел-то ты чего? Наверно, ежика увидел? Ты, брат, на них не ругайся. Ежи – существа полезные. – Алексей сел на скамейку, собака пристроилась рядом, положив свою морду ему на кроссовки. – У меня есть приятель, Колька Пшеница, – зевнул парень, – так вот он разводит у себя в аквариуме сверчков и слушает, как они поют. Такой вот Пшеница чудак. Леша прислонился к нагревшейся за день от солнца стене дома и закрыл глаза. Благоухание ночной фиалки, смешанное с запахом неприхотливого ночного флокса и цветов табака, действовало усыпляюще.

– Леша, проснись, – Антонина Марковна потрясла внука за плечо. – В дом пошли, я тебе постелила. Лизавета час как ушла, а ты все не вертаешься. Я уж заволновалась. И Барбос молчит, хоть бы голос подал, – ворчала она. – Я гляжу, всем хорошо, все спят. А ты, – обратилась она к псу, – должен дом охранять. Иди дозором вдоль забора, днем отоспишься.

– Интересно мне, – начал разговор за завтраком Алексей, – чем сердце Лизаветы Петровны успокоится. Что по этому поводу карты говорят?