Анжелика при этом продолжала тихо беситься, но прекрасно понимала, что сделать с этим ничего не может. Повода для открытого конфликта, как такового и нет. Она попросту ревновала. Впервые в жизни. И никак не могла унять это чувство, но и понимала, что ревность эта "не её", а вызвана именно Птахой, которая при всех своих действиях ни разу не дала повода напрямую предъявить ей. Ни откровенного флирта, ни каких бы то ни было других фривольностей Охотница в отношении Медоеда себе не позволяла, просто находилась рядом, но отчего же так хочется придушить эту гадину?! И опять же, успокаивал факт, что Медоед к Птахе, кроме профессионального интереса, как к более опытному напарнику, больше никаких чувств не испытывал, от слова совсем. Обсуждали они это "мысленно" уже много раз и Дима открыто позволял читать свои эмоции. В какой-то момент, Анжелика, к своему удивлению, тоже поймала себя на мысли, что Птаха ей интересна. Пыталась гнать эту мысль, но не выходило, поэтому решила действовать иначе. Анжелика начала присматриваться к Птахе, следила за её действиями, пытаясь уже как и Дима, понять, чего хочет Охотница. С этого момента и "жить" стало немного проще, ревность пусть никуда и не делась, но перешла в более холодную форму, почти не мешая мыслить. Заметила это каким-то образом и Птаха. Это её качество не переставало удивлять. В который раз у Димы и Анжелики появились мысли, что Охотница такой же эмпат, как и они. Возможно, вся эта непонятная "игра" имела бы какой-то итог, но путники, наконец, добрались до Гвардейского и начались совсем другие заботы.

С Западной стороны в стабе явно никого не ожидали, на смене на воротах дежурили незнакомые Диме бойцы, поэтому пришлось некоторое время ждать, находясь под прицелом нескольких крупнокалиберных пулемётов. Птаха даже высказалась в стиле "вот значит, как у вас своих встречают". На это Дима без зазрения совести ответил, что "свои" здесь только он и Анжелика. Грубовато, но цели достигло. Охотница, хмыкнув, отошла к своим бойцам, Бесогон со своими находился в машине, поэтому этих слов не слышал.

Наконец, ворота открылись и всё так же под прицелом, машины с путниками въехали внутрь.

Дальше началась тягомотина с проверкой у ментата, при чём, проверяли сразу двое, Веда и её сменщик, молодой с виду парень, но уже с очень серьёзным взглядом карих под густыми бровями глаз. Стандартный, в целом, опрос, растянулся почти на час. Дима и Анжелика, пусть их и проверили первыми, не уезжали, оставшись дожидаться напарников и товарищей. Странно это признавать, но Медоед даже команду Охотников воспринимал именно так, а не как вынужденных союзников. С бойцами Птахи, пусть и не очень крепкий ещё контакт, но наладить удалось. С людьми Бесогона, а именно теми незнакомыми двумя бойцами, Язем и Каштаном, вообще, общий язык нашли очень быстро, буквально на второй день. При этом снайпер, Язь, почему-то всегда стеснялся Анжелики, пусть внешне этого и не показывал, но эмоции сами всё говорили. Узнавать причину, разумеется, ни Дима, ни Энжи не стали, захочет, сам расскажет или как-то справится со своим смущением.

Пока остальных проверяли ментаты, Медоед и Анжелика находились у машин и трепались с парой знакомых бойцов охраны. Минут через тридцать прикатили Мятный, Вжика с Винтом и конечно же Сойка, а после непродолжительных, но крепких приветственных объятий, на парочку обвалилось множество вопросов, смысл которых, сводился к банальному "как съездили?" Этот поток прервали обещанием вечером зайти на Базу и уже там обстоятельно обо всём поведать. Сейчас ни сил, ни желания.

— Ну а в основном-то как? — переспросил всё же Мятный. — С людьми, как понимаю, облом?

Дима бросил взгляд на стоящие в ряд три машины, ответил:

— И да, и нет. Людей десяток всего, но бойцы отменные, проверено. Ну и… — Медоед немного замялся, но договорил, кивнув на одну из машин:

— Вон в той бомба ядерная. Малый тактический заряд. В ранце который.

Лица друзей и Сойки в этот момент нужно было фотографировать.

— В смысле..? — тупо спросил Винт, первым подобрав челюсть с земли.

Медоед улыбнулся:

— А вот так, людей не дали, но бомбу выделили от щедрот, так сказать. В общем, там свои нюансы и сложности, потом всё расскажем.

В ответ друзья только головами покачали, а Сойка, отстранившись от Димы с Анжеликой, сказала о другом:

— Вы изменились, сын. Ты особенно.

Переглянувшись с Энжи, Медоед нехотя ответил, скверные воспоминания вновь выплыли на поверхность сознания, полностью испортив отличное настроение:

— Влипли по пути в передрягу… чуть не полегли все…

После нескольких секунд молчания стало ясно, что продолжения не последует и Вжика задумчиво произнесла:

— Нехило, видать, вас прижало, если на нас даже, поначалу, как сквозь прицел смотрели…

— Главное, живы. Никого же не потеряли? — чуть повысил градус беседы Мятный.

— Никого, слава Улью, — подтвердил Дима.

Мятный несильно хлопнул того по плечу и уже с улыбкой добавил:

— Ну и отлично. А остальное время залечит, если что осталось. Главное, вы здесь и всё нормально.

Сойка, понимая, что слова сейчас излишни, только прижала детей крепко к себе, даже Анжелику воспринимая не смотря ни на что, своей дочкой, пусть и сама не намного старше.

— Отец, вижу, не вернулся ещё? — сменил тему Медоед. Сойка лишь покачала головой и эмоции ее полыхнули беспокойством за любимого.

— У вас тут как? — спросила уже Анжелика.

— В целом, спокойно, — начал Мятный. — Народа в Гостевом, разве что, поприбавилось, вот там бывает иногда шумно. В последние недели три с Восточной стороны на Форпосты люди часто приходить стали. Поодиночке, в основном, но и несколько полноценных отрядов в десяток человек есть. И все одно и то же говорят, где-то там, ближе к Зелёной зоне, сектанты с атомитами разбушевались, уже два стаба вырезали, а сейчас может и больше. О грядущем конце времён всё вещают, — на этих словах Дима и Анжелика снова переглянулись. — В общем, с той стороны тоже срань какая-то твориться начала. Как бы и до нас не докатилось снова.

— Ясно, — протянул Медоед. — Не хотелось бы неприятностей ещё и с той стороны. А гости, говоришь, шумные?

— Не то что бы, бухают много в первые дни после прихода. Двоих или троих из них пристрелили, слишком уж шумные оказались. Наших пару человек из обслуги покалечили, у Крикливой девчонку избили. В общем, был тут кипеж. Но сейчас, после казней, спокойно всё более или менее.

— Весело и здесь, значит, — подытожила Анжелика.

На этом разговор приутих, а через минуту из здания Охраны ворот гурьбой высыпали напарники, сначала Бесогон с Птахой, а за ними и бойцы вперемешку.

— А вот и остальные, — сказал Медоед, отметив тут же, как Птаха моментально "отсканировала" друзей Димы и Сойку, задержав почему-то на ней взгляд дольше всего.

Кумар с Лексой и ещё пара бойцов из Охотников тут же свернули к курилке. Первыми подошли Бесогон и Птаха, а другие после короткого приветствия начали рассаживаться в машины.

— Бесогона вы все, думаю, знаете. А это Птаха, командир второго отряда. Они… ммм…

— Охотники, — произнесла Птаха. — Охотимся на скребберов, — Сойка лишь взглянула на сына, а у остальных лица стали, будто она сказала про ещё одну ядерную бомбу.

Чтобы забить неловкую паузу, Медоед представил, можно сказать, персонально Птахе, своих друзей.

— А вы… я полагаю, мать этого замечательного молодого человека? — ничуть не смущаясь спросила у Сойки Птаха.

Взглянув вопросительно на сына, Сойка с улыбкой ответила вопросом, так же ничуть не смутившись:

— Настолько похожи?

— Очень… глаза… правда… — вот тут уже смутилась и впала в ступор Птаха, оказавшись совершенно сбитой с толку, у одного глаза янтарём горят, как у человека быть не может, а у матери и вовсе, чернее ночи и без белков. Медоед, Анжелика и Бесогон, знавший Охотницу куда дольше их, крайне удивились, увидев Птаху в таком состоянии. Диме так и вообще казалось до этого, что Охотницу ничем попросту невозможно пронять, а тут поди ж ты, слов найти не может. И это она ещё Горца не видела.