– Если запил, к технике не допустят, получишь прогул. Если что-то побил во время перегрузки – возместишь ущерб. Если кого из работяг придавил ненароком – ну, это уже вплоть до увольнения и разбирательств со страховой, которая с тебя за лечение душу вымотает.

– Кто же под работающую технику лезет?

– Были идиоты, умудрились. Поэтому предупреждаю сразу, чтобы не удивлялся. Вопросы есть? Нет? Тогда занимай второй и начинай разгружать, как раз очередная фура пришла.

В воскресенье после трех часов дня началась суета. Последний грузовик уже отправили, но вдоль стены еще было полным-полно разнокалиберных грузов, между которыми изредка пробегала пара умников в ярко-желтых жилетках и белоснежных поцарапанных касках. Они прикидывали – куда и что надо будет засунуть, чтобы вписаться в жестко заданные объемы. Получив небольшую передышку, Иван сидел внутри кабины, распахнув дверь и поглядывая по сторонам. Поэтому первым и заметил, как внутрь заявилась целая кавалькада в дорогих костюмах.

– Где Калинушкин? Кто его видел? Где эта зараза?.. А, вот ты где.

Подскочив к начальству, худой мужчина снял каску и сходу начал оправдываться:

– Семен Григорьевич, нам список два часа назад привезли, а фуры разгрузили только что! При всем желании до девяти вечера груз перекантовать не получится!

– Ты думаешь, мне это интересно?.. Тебе за что платят, а? За то, чтобы ты план выполнил от и до, без каких-либо исключений. И за сроки я головой отвечаю, а не ты!.. Поэтому давай, бери своих архаровцев и вперед!

Аккуратно прикрыв дверь, Иван стал ждать, когда закончится склока с криками, матами и переходом на личности. Судя по всему, сегодня смена будет до упора, пока заново кучу ящиков не перетасуют, чтобы засунуть на платформу все и еще чуть-чуть сверху.

Через пять минут к разговору подключился очкарик, который до этого болтался в задних рядах. Он достаточно быстро дошел до нужной кондиции и орал тоже без стеснения:

– А кто параметры пересчитывать будет? У вас тут перевес на десять тон минимум! Куда я пошел?.. Ах, вот куда! Так я ведь могу и пойти! Только мы уже месяц на запасных генераторах сидим и гоним все по аварийной поставке! И эти проклятые лишние тонны запросто могут повышибать все ограничители!.. Да, говорил! Михальчику и говорил, и не раз! Что за дурацкая мода, через головы напрямую договариваться и пихать без спроса в утвержденный план!.. Да что вы мне тут заливаете, я что, не вижу маркировку? Это же ящики с вином вместо одежды. Разницу в весе представляете?..

Вопли переместились обратно к выходу где-то через пятнадцать минут. Бедолага Калинушкин сначала со всей дури шарахнул каской по бетонному полу, потом подобрал несчастный кусок пластика и направился к погрузчику.

– Осокин, заводи шарманку. Значит, вот с этого края поддона все снимаешь и ставишь сюда. Стопочкой распихаем, должно войти. А на освободившееся место уже воткнем, что притащили под конец.

Закончили ближе к одиннадцати вечера. Ну, как закончили – впрессовали, напихали, мелочь вообще чуть ли не в каждую щель зафасовали. И когда Иван пристраивал последнюю коробку, задрав “жала” погрузчика на максимальную высоту, у входа вновь объявились уже знакомые персонажи и подняли гвалт:

– А я говорю – сейчас! У нас время!.. Какие пересчеты?! Утром считать было нужно!.. И для особо умных – хер тогда, а не премия!.. Да засунь ты эти генераторы и кабель себе в одно место!.. И бумажки эти тоже туда засунь…

Бригада аккуратно сдрейфовала в другую сторону огромного ангара, чтобы не попасть под раздачу. Последним, поминутно оглядываясь, прикрывал стратегическое бегство Калинушкин. Ивану удирать было некуда – он только-только со скрипом засунул проклятую поклажу и теперь по миллиметру вытаскивал железные “ножи”, стараясь не обрушить рукотворную пирамиду. Для того, чтобы видеть получше, распахнул дверь и посматривал то через лобовое стекло, то сбоку. Поэтому последнюю фразу расслышал очень хорошо:

– Что там думать, всегда работало! Рычаг вот так дернуть и…

Вопль кадровика наверняка было слышно и на улице:

– Куда ты лезешь, сука! Контур же под напряжением!..

Вторя воплю по железным балкам пробежали всполохи статического электричества, в воздухе запахло озоном и вся груда накопленного барахла внезапно подалась внутрь самой себя, выдергивая следом застрявший погрузчик, Ивана и мелкий мусор, валявшийся на полу. В глазах Осокина потемнело и он уже не увидел, как на месте катаклизма вспучился огненный шар, рванул в стороны, вышибая тонкую жесть и превращая в пепел людей.

Через трое суток завалы на месте бывшей базы разобрали, пару человек смогли идентифицировать по остаткам оплавившихся подошв. Но большую часть бригады оформили как “пропавших без вести”. Пострадавший от ударной волны поселок Березово восстановили только к лету. Сгинувшее руководство фирмы “Перспективные технологии” признали виновными в нарушении техники безопасности, осудили, затем дело закрыли по причине гибели виновных. Каких-либо документов о причине катастрофы найти так и не смогли, хотя вояки копали долго и с интересом. Слишком уж “бабах” не походил на детонацию того же боеприпаса объемного взрыва. Но – тайна происшедшего испарилась вместе с очкариком и его боссами.

Очнулся Иван от того, что ему было холодно. Не так, как прошлой зимой, когда балок выморозило из-за сдохшей газовой печки. Криворукие обитатели умудрились выстудить домик в надежде, что кто-нибудь поможет. Тогда вообще вахта была дурацкая – завербовались новенькие, ничего толком не умеющие. И печку эту, несчастную, никак подшаманить не могли, только хороводы вокруг водили. Иван тогда час убил, периодически отогревая задубевшие руки над паяльной лампой. Но – оживил. И когда стоял рядом, оттаивая после работы, понял, насколько промерз на ветру.

Сейчас же холод был другой – мокрый, стылый, затхлый. Будто в старый погреб дверь приоткрыл – и на тебя накатило кислятиной вперемешку с запахом обледеневших стен.

Приоткрыв глаза, мужчина поворочался, затем попробовал сесть. Со второй попытки получилось, хотя руками пришлось вцепиться в железную столешницу – в голове неприятно зазвенело и тело повело в сторону. Но – вроде утвердился. Заодно в себя худо-бедно пришел.

На потолке мутная плоская светящаяся панель. Пустая комната – где-то пять на пять метров. Облицовка из серых железных плит в потеках ржавчины. В стене – овальная закрытая дверь. Напротив нее стол, похожий на прозекторский. Даже стоки есть под “продукты жизнедеятельности”. И вот этот дурацкий стол – он холодный. Да и в комнате не май месяц, почти дышится. А Иван – в один кальсонах с начесом. Хорошо еще, что прикупил и специально утром надел, чтобы вечером время не терять в бытовке на переодевание. Автобус с базы ждать на улице, поэтому заранее чуть утеплился.

Посмотрев вокруг, нашел сваленные в угол остальные вещи. От них чуть тянуло гарью. А на руках – мелкие шрамы, будто окалиной приложило. И голове неуютно.

Ощупав бритый череп, Иван пригорюнился. Нет, когда в поездку, он обязательно стригся, но не столь радикально. Хорошо еще, что неизвестные доброжелатели бороду и усы не тронули. В остальном – загривок выскоблили, в одиночке заперли и где шляются – одному черту известно.

Вздохнув, Осокин аккуратно слез со стола и пошел одеваться. Каждую вещь аккуратно встряхивал, разглядывал множество новых дыр и подпалин. Любимую штормовку, в которой сидел в погрузчике, так вообще проще было на тряпье пустить – вся изжеванная, грязная и по спине будто табун вражеской конницы пробежал – натоптали от души. Когда последней натянул вязаную шапочку, за спиной протяжно заскрипело и в комнату вошли двое мужчин, лет под сорок. Оба в бурых латаных комбинезонах, грубых облупленных ботинках и со следами похмелья на лицах. Или может – не похмелья, но рожи мятые и неприятные. Не вызывающие никакого доверия. Причем тот, что слева, хотя бы пытался бриться, а вот правый походил на крысу после болезни – весь в клочьях щетины, на голове остатки шевелюры и какой-то дерганный. Иван для себя первого назвал Пижоном, а второго Лепрой. Настолько ему худой и перекошенный на один бок мужик не понравился.