– Потому что, Бакт, мы не в Центральных секторах сидим. Нам надо будет кого положено подмазать, разрешение на вылет согласовать, затем таможне глаза закрыть, чтобы по возвращению не лютовали. И еще всякие интересные штуки, о которых у вас голова не должна болеть, это мои проблемы. Ваша проблема – это вернуться не просто живыми, не угробив корабль, а с добычей. Понятно?

– Да.

– Вот и хорошо. Кержак, эта половина тебе. Жратва, одежда поприличнее, легкие скафы. Когда базу инженерную прошерстишь, разберешься, как пользоваться. И детей научишь… Вот еще голокуб с запасной “таблеткой”. Там схема Шестерки. Красным помечены отсеки, которые во время катастрофы пострадали. То, что удалось хоть как-то перепроверить и подтвердить… Последнее. Семью свою получишь вечером, Рах парней пришлет, те проводят домой. Не забывай, что я простил двадцать штук, которые тебе идиоты в башку всадили. Но на этом подарки закончились. С этим вопросов нет?

– Нет… Через неделю, когда с шаттлом станет понятно, можно нам команду погонять в доке, в условиях невесомости? Для слаживания, так сказать.

– Погонять?.. Неплохая мысль. Я уточню у посредника, который нам птичку пришлет. Может быть он разрешит. Все равно там ангар без дела простаивает, какая ему разница – или один пилот будет дюзы пинать, или еще пятеро станут башкой об железки биться. Главное, не загнитесь во время подготовки. Атмосфера в доке есть, а вот с освещение и гравитацию не обещаю.

Над схемой с Чахлым просидели три часа. Управлять голокубом оказалось очень просто – выдвижная пластинка сбоку от пухлого прямоугольника, на ней кнопки увеличить-уменьшить, покрутить в трех плоскостях и сдвинуть в стороны. После небольшой возни удалось подцепить комм Ивана и те же команды скидывать через него. Поэтому сидели рядом с прозрачными планами, разглядывали Шестерку. Желтые, голубые, сиреневые линии – по типам жилых секторов и коммуникаций. И практически большая часть от носа до кормы – багрово-красным пятном, пожравшим почти все внутреннее содержимое.

– Я эту аварию лично застал, в новостях смотрел. Мы как раз туда в мастерские грузы гнали потоком. За них соседи неплохо отстегивали, почти не торгуясь. Это была лебединая песня местного Совета – оживить грузовик с прыжковым двигателем, отдрессировать на тренажерах экипаж и отправить на десять парсек с грузом обогащенной руды. На вырученные деньги набрать запчастей для горнопроходческих комплексов и вскрыть несколько пластов в старых шахтах. Совместный проект – Шестерки и планетарщиков. Потом шептались, что кто-то из торгашей организовал диверсию.

– Толя говорил, двигатели включились самопроизвольно.

– Это официальная версия. Только вот подумай – чтобы движок запустить, надо топливную смесь в нагнетающие камеры подать. А это – насосы, куча датчиков, силовая установка для формирования защитного поля от плазменного потока. И еще куча всего. Там чтобы агрегат раскочегарить – сутки уходят, минимум. Это тебе не ремонтный шаттл выпнуть на орбиту, это – грузовик на три сотни метров. Он был настолько ушатанным, что целиком в доки для ремонта загнали. Под него переборки в доках сняли, у самого корабля переднюю часть демонтировали. Зато смогли кучу народу задействовать, для кого скафандров просто не хватало, если снаружи работы вести. И вот это все – рвануло махом. Шарахнуло так, что огненный поток пробил стену за дюзами, прожег путь по коммуникациям до залитых под завязку топливных танков и сдетонировало еще раз. Шестерка горела сутки, причем – в полную силу. Из всех щелей фонтаны огненные били. Народ спасался в две волны. Первая – вся мелочь, которая кружила в космосе. Шаттлы ремонтные, боты маневровые и все остальное. Они драпанули к нам и на Семерку. Большая часть – к нам, потому что ближе, всего сутки полета без разгона. Затем два пассажирских парома подогнали и сняли остатки выживших с Чистых секторов. Всего в сумме человек семьсот спасли. А жило не меньше тридцати тысяч… Потом вторичная детонация, реакторный блок автоматика заглушила, но через месяц у него протечки пошли. И теперь вот эта зона верхних палуб – фонящий гроб.

– Понятно. Так, а нам тогда куда?

– Смотри, тут все просто. Наши три последние станции по одному проекту. Колонизационные транспорты максимально тупо строились – большой объем для людей внутри, минимум защиты от возможных боевых действий. Это не военные корабли, это лоханки для перевозки кучи голодного мяса и припасов. Поэтому – конструкция оптимизирована на разгон, прыжок, торможение и сброс горы контейнеров на новой орбите. Шесть блоков, которые сшивали вместе на верфях. Первый – лаборатории, оранжереи и прочее. Второй – основная жилая зона. Третий – заводские комплексы, ремонт и реакторная зона. Четвертый – склады. Пятый – смешанный для москитного флота, снова склады. И шестой – топливные хранилища и движки. Так и получилось, что первые три – это Чистые сектора, причем заводская зона у нас плавно в Предбанник переходит. Затем складские помещения, где сейчас почти никто не живет. И в пятом отсеке Отстойник. Нам нужен второй блок. Он похож на слоеный пирог – центральные коридоры, перпендикулярные ответвления, всего пятьдесят палуб. Нижние пять и верхние пять – технологические, там трубы, хладагент, испарители и всякое барахло для систем связи и прочего. Чем ближе к центру, тем престижнее. Но это все выгорело к чертям. Зато сорок вторая палуба – для нас очень важна. Вот тут, почти на границе с оранжереями. Клиника омоложения и фитотерапии. Это когда очень богатые люди на травке лежали, соки пили по дикой цене и мечтали о собственном домике в других системах.

– Не любишь ты богатых, – усмехнулся Иван.

– Я так думаю, именно богатые все это дерьмо и устроили. Не отвлекай… Вот, этот коридор идет вот так. Слева – капсулы стояли и разные хирургически штуки, морды подтягивать. Справа – склад. Я туда минимум один раз привозил кучу коробок с деликатесами и прочим. И в конце видел сейфы, где хранили реактивы и прочее. Включая базы. Двое охранников постоянно внутри. И посторонние по этому этажу не шлялись, полиция гоняла.

– Но схема показывает, что тут все сгорело.

– Там должны были гермозатворы отрезать коридор. Рядом оранжерея, зона повышенной опасности. Поэтому именно здесь не демонтировали системы выживания, которые на корабле при строительстве сунули. Поэтому я думаю, что дверки опустили, пламегаситель из баллонов экстренно распылили, персонал должен был за тридцать секунд респираторы напялить. Кто не успел – задохнулся… Пожар зацепил носовую часть, прошелся по последним уровням и сердцевину выгрыз. Потом еще мародеры пошарили по обшивке, что целого осталось, сняли. Внутрь вряд ли лезли. Там реально мешанина из покореженного железа и куча закрытых перегородок. Без резака не сунешься. И понимать надо – зачем ты дырку ковыряешь. Основные ценности располагались выше, ближе к блатным местам. Народ не поленился, в остатки банковских ячеек сумел забраться, какие-то крошки выгреб. Нам же – надо сюда. И только сюда.

– Сколько баз может быть?

– Без понятия. Но знаю точно – когда начали транспорт восстанавливать, закупили много. Готовили как минимум два экипажа – основной и сменный. Еще толпа инженеров, ремонтников, операторов для дронов. Там только штат будущей экспедиции официально больше двух сотен человек насчитывал. А в доке работало несколько тысяч. Обученный мастер оперирует во время контракта двумя-тремя разными наборами чипов. И львиную часть этого добра устанавливали не в пальцастых клиниках, где клиентура будет недовольна. Нет – сюда приводили. Ранним утром работягам мозги прошивают, после обеда красоту навели и богачи на травке нежатся. Сплошной конвейер.

– И если сейфы не сдохли, то можем сорвать куш.

– Можем… Тут как повезет. Или ничего не найдем, один пепел. Или что-то хапнем. Размеры добычи я даже оценить не могу, информации не хватает. Знаю только, что никакие базы с Шестерки не всплывали после любых мародерок. Наличные мелькали из банковский ячеек, да. Оборудование с обшивки тоже на рынок выбрасывали. А вот с базами – тишина.