– Кайся и зарывайся! – надрывно вещала на базарной площади колоритная старушка-проповедница. – Под видом вакцинации они вживляют в христиан свою генетическую программу. Им мало взрослых, теперь они делают зомби из детей. Всё человечество, всех поголовно они превратят в своих живых киборгов. И это только начало…

– Да кто они-то? – выкрикнул с насмешкой какой-то паренек из толпы. – Биллы Гейтсы что ли?

– Кто они-то, – передразнила старушка. – Имеющий уши – да слышит! Имеющий мозги и фольгу на черепе – да разумеет. Что есть квар-код?

– Ну все, ее понесло, – буркнул долговязый тип в очках – Щас будет Иоанна Богослова цитировать. И так каждый раз… Пойдемте уже, а?

– Ну давайте еще немного послушаем, – оскалил почти беззубый рот седой мужчина ростом поменьше. – Я ведь здесь только неделю, для меня это все в диковинку.

– Вот в этих квар-кодах бесовских и вшито скрытным образом число зверя! – не унималась старушка. – Мы, родненькие, пока защищены и от чипирования, и от кодирования. Но это только пока! Скоро. Совсем скоро они придут сюда и скажут: или кодированы будете, или без пищи будете. И число зверя будет начертано у всех!

– Что же делать-то?! – спросила дрожащим голосом пожилая слушательница.

– Одно нам, родненькие, остается: пещеры рыть. Глубоко, тайно, с запасами всего необходимого. Чтобы никакие опричники антихристовы отыскать не смогли. Осеняем себя крестным знамением, исповедуемся в смертных грехах – и за лопаты! Кайся и зарывайся!

– Любопытно, очень любопытно! – отметил седой, когда они с долговязым отошли от базарной площади. – Что-то в этом есть… И вот что еще странно: полицейские стояли рядом и даже замечания ей не сделали. А она уж как власти-то крыла, как против вакцины-то агитировала… Там, откуда я прибыл, ее бы давно…

Он еще что-то проговорил, но они проходили мимо одной из многочисленных скоростных строек, затевавшихся в Мухлове в ту пору. Инновационный аппарат по забиванию свай работал как отбойный молоток, и конец фразы было не расслышать.

– А смысл ментам ее трогать, – ответил долговязый, когда они прошли стройплощадку. – Тут хоть агитируй, хоть не агитируй, – один хрен никто не чипирован, зона же. А так тут колорита всякого хватает. Вон там девочки стоят, видите? Только на любителя, конечно, я бы с такими прическами никакую модель не стал. Люблю аккуратненькие приглаженные волосы. А эти накрутились как в Терминаторе, колготки напялили и думают, щас от заказов отбоя не будет. Хотя вон та без колготок вроде ничего… А вот тут гопота обычно докапывается, сейчас только нет почему-то пацанов, небось уже что-то выкружили и гудят… Да, веселый район стал, а была когда-то тихая деревенька, никому не мешала… Ну вот, еще чуть-чуть – и мы в закромах.

Долговязого звали Серегой, но многие знали только его прозвище – Сэм. Он производил и продавал популярный среди местных жителей самогон.

Седой называл себя Павлом Николаевичем, и он был новым клиентом Сэма.

Они шли по улицам когда-то загибающегося, а ныне расцветающего поселка Мухлово, который стал центром карантинной Зоны-93. В зону свозили носителей нового вируса, охватившего планету, и тех, у кого по тем или иным причинам не было QR-кода о вакцинации.

– Вы же понимаете, что отрицательный ответ на наше предложение исключен.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Человек, изрекший его, сидел напротив Ивана и делал вид, что ждет его ответа, хотя ответ ему, видимо, был понятен заранее. Когда этот субъект появился, он не счел нужным представиться, поэтому будем называть его Неважно Кто. Он был одет в черный костюм и имел настолько неприметную и банальную внешность, насколько положено иметь людям его профессии. Было очевидно, что его очень тяготит вид квартиры Ивана, ее обитателя и сам факт беседы с подобными ему людьми. Единственное же, что занимало Ивана в данный момент, было то, что он никак не мог вспомнить, как Неважно Кто оказался в его квартире.

Конечно, проснуться с тяжелого похмелья и обнаружить напротив кровати человека в черном костюме – дело для Ивана было не очень привычное. В крайнем случае наутро он обычно находил в своей пропитанной рок-н-роллом кровати девушку (или сразу нескольких) разной степени привлекательности, а иногда и очень разного возрастного диапазона, причем с годами утренних девушек в его постели обнаруживалось все меньше. Но мужчин из государственных структур, да еще такого сурового вида, – увольте, первый опыт.

В колонках, видимо, еще со вчерашнего вечера, тихо постанывали Rolling Stones. Золотой период 70-х, потом они только повторяли самих себя и подражали тому, что слышали вокруг. Гостю, похоже, эти звуки приносили такое же страдание, как Ивану – отголоски вчерашнего дебоша

– Иван Моисеевич Удалёнкин, он же Робин Уд, он же когда-то мегапопулярный рок-музыкант, властитель дум далеких «нулевых», пришедший на смену престарелому Лагутенко с прочими Кинчевыми и Гребенщиковыми, которые имели счастье отдать богу душу в первую волну коронавируса. – Неважно Кто ринулся в последнюю атаку. – Вы же знаете цену успеха, Иван Моисеевич, и шансы купить счастливый лотерейный билет во второй раз в жизни все призрачнее с каждым годом,– да что уж там, с каждым днем. Мы предлагаем вам снова окунуться в море обожания, восторженные крики фанатов, стереть пыль со своего… как его там… стратокастера! Ну, допустим, это будут уже не молодые девушки-фанатки в вечно мокрых майках, готовые при первом аккорде вашего шестиструнного друга бросать на сцену эти самые майки. Пусть это будут женщины постарше. Имейте совесть. Сколько вам уже? 45? 50? 60? Вы же не думаете, что можете войти в ту же реку во второй раз?

– Думаю, вам известно обо мне все, в том числе мой возраст, – услышал Иван где-то глубоко в голове собственный голос, показавшийся ему таким же далеким, как крики звукоинженера через звуконепроницаемую стенку в студии. – К чему весь этот спектакль?

Иван поморщился. Звукоизвлечение давалось ему с трудом, как старой гитаре, пролежавшей в футляре десяток лет и забывшей прикосновения человеческих пальцев. Видимо, он отрубился во время пламенной речи Неважно Кого, и тот решил снова начать свой спич.

– В общем, ради приличия я даю вам один день на размышления, – Неважно Кто стал вальяжно подниматься из замызганного кресла.– Завтра автобус с новой партией «отказников» отбывает в Мухлово, и мы готовы отправить вас туда спецрейсом на отдельной машине – вслед за автобусом, чтобы водитель не заблудился, ну и чтобы пропустили военные. Села-то на картах пока что нет, официально это бывшее закрытое поселение секретных физиков, хотя уже со всех спутников его давно видно, вплоть до каждого отдельного «физика», ползущего в сторону пивного магазина поутру. Подумайте, Иван Моисеевич. Вспомните своего друга Сергея Прохашкина, бывшего химика-ядерщика, он сейчас в Мухлово знатный самогонщик. Уже, я бы сказал, на грани превращения в алко-олигарха, с подпольной сетью распространения своего легендарного снадобья. Мы за ним пристально следим, к слову. Вам будет с кем коротать там свои будни в перерывах между концертами. А рок-музыка – дело полезное, что ж мы, не люди что ли, не понимаем? Все хотят выпустить пар, попрыгать-потолкаться, это же лучше, чем митинги устраивать да лодку раскачивать, а?

– Так вы обо мне заботитесь или мне показалось? – Иван снова поморщился и отхлебнул остатки прокисшего пива из пластиковой тары. На усталый мозг пролился приятный грибной дождик.

– Конечно, – сахарно улыбнулся в дверях Неважно Кто. – К тому же здесь вам ловить нечего – сами видите, локдаун до особого распоряжения, все концерты отменены, площадки закрыты. Даром что вы человек правильный, вакцинированный не единожды, но вас мы не сдадим, не переживайте, мухловцы-поселенцы будут искренне думать, что вы такой же, как они. Да и песни у вас все про протест, сопротивление… ну и всё это вот, как вы, музыканты, любите. Больше у вас нигде не будет такой публики, как там.