— Я не хочу поправляться, — рычит на меня Паркер. — Я в порядке с тем, какой я есть, Кейд, в отличие от тебя. В один прекрасный день ты тоже перестанешь бороться со своими демонами. Однажды ты станешь таким же, как мы с отцом.

Воспоминания о том, что Джун рассказала мне о нашем отце, преследуют меня, и я качаю головой.

— Я никогда не смог бы причинить боль тому, кого люблю.

— Новости, блядь, срочные, идиот, — шипит он. — Ты уже сделал это.

Затем он подходит ко мне, и я замечаю блеск ножа в его руке. Мы действительно братья близнецы, даже выбираем одно и то же оружие. Я понимаю, что все еще не хочу причинять ему боль. Я недостаточно доверяю себе, чтобы покончить с его жизнью. Сейчас мне лучше всего остаться здесь и убедиться, что с Джун все в порядке, прежде чем я решу нанести удар.

— Тогда ты будешь счастлив? — Спрашиваю я Паркера. — Если тебе удастся удержать Джун здесь… и убить меня. Будешь ли ты наконец счастлив?

— Счастье для слабых. — Ухмыляется он. — Разве ты до сих пор этого не понял?

Я недоверчиво качаю головой. Я не понимал, как далеко он уже зашел.

— Разве ты сейчас не собираешься убить меня?

— Пока нет, — лениво отвечает он. — Я хочу, чтобы Джун увидела.

— Ты болен, — выплевываю я. — Ты просто хочешь причинить ей боль. Наказать ее за то, что она не дала тебе того, чего ты хочешь. Ты ее не любишь.

— Конечно, хочу, — огрызается он. — А теперь ложись на гребаную землю, пока я не передумал.

Я опускаюсь на колени. Он приближается ко мне, и я молюсь, чтобы он не заметил оружие, которое я спрятал в кармане. К счастью, он этого не делает. Он достает несколько застежек-молний и связывает мне руки за спиной. Я пристально смотрю на него, когда он это делает, зная, что я просто выжидаю своего времени. Он отступает назад, чтобы полюбоваться своей работой.

— Джун никогда не полюбит тебя. — Я, блядь, ничего не могу с собой поделать, я хочу причинить ему боль. Но Паркер даже не вздрагивает от этих слов. — Она никогда этого не сделает. Если ты причинишь мне боль, ты потеряешь ее навсегда.

— У нее твой ребенок. — Он пожимает плечами. — Этого должно быть достаточно, потому что я не позволю ей получить от тебя что-то еще.

Как я вообще мог доверять этому монстру, выше моего понимания. И тот факт, что он втянул в это моего сына, делает меня ебанутым в разы. Будь я проклят, если позволю ему хоть пальцем тронуть моего ребенка.

Затем Паркер делает что-то, что заставляет меня думать, что я действительно мог бы убить его прямо здесь и прямо сейчас, если бы я не был связан, черт возьми. Он подходит к едва шевелящемуся телу Джун, опускается на колени рядом с ней и накрывает ее приоткрытые губы своим поцелуем. Я хмыкаю, когда вижу, что он делает. Я чертовски ненавижу этого ублюдка. Он только что потерял всю милость, которую я когда-либо питал к нему. Наша связь как братьев, как близнецов разрушена, прямо сейчас, окончательно, когда он лапает мою жену через тонкое платье, которое на ней надето. Я сам, блядь, убью его за это.

С ухмылкой он поднимается по лестнице и наблюдает за мной сверху.

— Я оставлю свет включенным, чтобы ты мог хорошенько рассмотреть свою жену, прежде чем потеряешь ее. Это меньшее, что я могу сделать.

Я не отвечаю, просто смотрю в ответ с чистой яростью, отражающейся на моем лице.

— Это было правдой? — Наконец спрашиваю я. — То, что ты рассказал Джун об отце.

Он пристально смотрит на меня.

— Ты до сих пор не веришь.

— Ты никогда ничего не говорил, — возражаю я. — И, насколько я знаю, это с таким же успехом может быть грёбаной ложью. Зачем отцу причинять тебе боль?

— Потому что он знал, — шипит Паркер. — Он знал, что я был так же болен, как и он. Он был таким же, как ты, Кейд. Он боролся с тьмой, держал ее на расстоянии, пока она не вернулась с ревом и гребаной местью. Поверь мне, это случится и с тобой.

— Нет, — отвечаю я. — Я умею держать себя в руках, в отличие от тебя.

— Утешай себя этой мыслью. — Он постукивает себя по вискам. — Но ты не сможешь помочь себе, когда придет время. Особенно когда рядом Джун. Она пробуждает это в нас обоих.

Он разворачивается, чтобы уйти, но, подумав, останавливается и снова поворачивается ко мне лицом. Он задирает рубашку, показывая мне шрамы, которые я видел тысячу раз.

— Вот что происходит, когда ты сдерживаешься, — мрачно говорит он мне. — Я просто надеюсь, что у твоего ребенка не будет таких же шрамов, как у меня.

— Ты болен, — говорю я. — Мой ребенок совсем не похож на тебя.

— Мы все такие, — твердо отвечает Паркер. — Все мы Миллеры. Это у нас в крови. Чем больше ты пытаешься убежать от этого, тем хуже тебе будет.

— Я бы никогда не причинил вреда своему сыну.

— Я уверен, что отец думал так же, пока не увидел, как я делаю то, с чем он не был согласен. — Он вздыхает. — А потом он решил наказывать меня за это, день за днем. Он и не подозревал, что не выбивал из меня тьму. Он просто заставлял её расти, черт возьми. Перестань бороться с этим, Кейд. Ты убиваешь себя.

— Единственный человек, которого я собираюсь убить, это ты, — парирую я.

— Посмотрим. — Он улыбается, но в его улыбке есть нотка грусти. — Знаешь, это печально. Мы могли бы сделать это вместе. Мы оба могли бы заполучить ее. — И он громко смеётся. — Ну, это, блядь, неправда. В конце концов, я бы никогда не отдал тебе Джун. Ты даже не знаешь, как правильно обращаться с такой женщиной, как она.

— Причинять ей боль это не значит правильно с ней обращаться, — выплевываю я.

— Спроси ее. — Паркер ухмыляется. — Может быть, она сможет просветить тебя, если когда-нибудь проснется.

— Принеси что-нибудь поесть. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз ела или пила что-нибудь?

Мой близнец небрежно пожимает плечами. Ему насрать, и я шиплю:

— Для того, кто убеждает, что любит ее, ты выглядишь неубедительным.

— Заткнись. — Выражение его лица мрачнеет. — Теперь я сыт тобой по горло. Почему бы тебе не подождать здесь, пока я не решу, что твое время истекло? Это не займет много времени, потому что ты действуешь мне на нервы.

С этими словами он захлопывает дверь, и я слышу, как задвигаются засовы и замки. Я пытаюсь вытащить нож. В процессе я несколько раз порезался, но, тем не менее, мне удается разорвать застежки-молнии на запястьях. Я свободен. Но когда я смотрю на неподвижное, бессознательное тело Джун, я начинаю задаваться вопросом, не слишком ли уже поздно… Возможно, на ней нет никаких порезов или царапин, но Паркер мог сделать с ней что-то еще. Кое-что похуже.

Моя решимость укрепляется.

Мой брат — ходячий мертвец, мать его.

Глава 38

Джун

— Джун! — Голос прорезается сквозь темноту, и знакомый тон слишком силен, чтобы справиться с ним.

Я крепко закрываю глаза, говоря себе, что этого не может быть. Это Паркер, и он пришел, чтобы вечно преследовать меня в моих снах. И все же что-то подсказывает мне, что это не может быть правдой. Потому что руки, которые нерешительно прикасаются ко мне, слишком мягкие, слишком сильные и слишком милосердные. Мои глаза, наконец, распахиваются, когда он поднимает меня, как будто я ничего не вешу, и баюкает в своих руках.

Я смотрю в глаза Кейда, его взгляд горит ненавистью к своему брату-близнецу и любовью ко мне. Я плачу, наконец-то осознав, что моя мечта сбылась. Он нашел меня и пришел сюда, чтобы спасти меня. Все будет хорошо. Мой муж укачивает меня на руках, и рычание срывается с его губ, когда я стону от боли и бреда, все еще слишком потерянная в темноте, чтобы действительно понять, что именно происходит.

Затем его губы прижимаются к моим, требовательно, но нежно. Я позволяю поцелую убедить меня, что все будет хорошо. Я позволяю ему увести меня в яркие, красочные места, подальше от этого места, где пахнет смертью. Его любовь — это чистая любовь, но она таит в себе обещание мести. И если бы я была Паркером, я бы смертельно испугалась в этот самый момент, зная, что ждет его, когда он вернется.