У него второе имя моего отца. Это бесит меня еще больше.

Я слышал, они поженились. Но я не могу дождаться, когда смогу это изменить. Я скоро превращу маленькую сестренку во вдову. Я не могу поверить, что общество просто смирилось с тем фактом, что теперь они вместе. Черт, он ее сводный брат, но, похоже, всем на это наплевать. Тем не менее, это хорошее предзнаменование для меня после того, как я избавлюсь от своего близнеца. Это значит, что люди тоже не будут судить нас с Джун. И это чертовски большое облегчение.

Я пытаюсь вернуться к реальности, даже когда чувствую, как красный туман застилает мне глаза. Однако на этот раз я сопротивляюсь. Я довольно хорошо научился это делать.

— В чем дело, Ходж? — Спрашиваю я босса, мой тон грубый.

Можно подумать, я должен быть добрее к человеку, который спас меня с улицы, но я презираю его всем сердцем. Может быть, это потому, что он такой слабак, который даже не замечает, что я каждую ночь засовываю свой член во все дырки его дочери…

— На следующей неделе у меня открытие в галерее, и ты мой первый номер, — говорит он, сияя. — Я хочу, чтобы ты показал новые вещи, те холсты, которые ты показывал мне на прошлой неделе.

Я хмурю брови, не зная, что с этим делать. Обычно я сам выбираю свои шоу.

— Какая галерея?

— Пристальный взгляд, — говорит он, и я узнаю это название, одна из самых влиятельных галерей на данный момент.

Я знаю художников, которые из кожи вон лезут, пытаясь попасть туда, и вот мой шанс, преподнесенный им на блюдечке с голубой каемочкой. Я обдумываю это на мгновение, но я уже знаю, каким будет мой ответ. Я уже представляю, сколько денег это положит мне в карман, и это только приблизит меня к моей цели.

Ничего не изменилось с годами.

Уничтожь Кейда. Заявить права на Джун. Быть отцом ребенка.

Это моя чертова мантра. Единственное, что заставляет меня двигаться дальше.

— Я в деле, — киваю я.

В день выставки я чертовски нервничаю, а я никогда не нервничаю, так что это только усугубляет ситуацию, заставляя меня испытывать зуд поскорее покончить со всем этим. Марисса доставляет сшитый на заказ и смехотворно дорогой костюм в мою квартиру, и я не позволяю ей уйти, пока не трахну ее, будучи особенно жестким и грубым с ее гибким телом. Толчок в нее снимает напряжение. Мне всегда становится легче, когда я унижаю ее, поэтому я обзываю ее, пока делаю это. Глупая сучка умоляет о большем, отсасывая мне, как будто она профи. Подумать только, она была девственницей, когда я встретил ее. Чертовски забавно, как все меняется, что можно делать с людьми, как можно их уничтожить.

— Нокс, — тихо говорит она. — Мне действительно нужно идти, мне нужно готовиться к шоу прямо сейчас.

Она работает моей помощницей, выполняет мои поручения каждый день, но я еще не закончил с ней, поэтому я тяну ее обратно в кровать и трахаю ее снова, пока она не начинает умолять о перерыве.

— Уходи, — приказываю я ей, когда заканчиваю, и она делает, как ей говорят, как хорошая девочка.

Я смотрю, как она встает с кровати, и все, что я вижу, это различия между ней и Джун. Изгиб ее бедер и плоская попка так отличаются от идеального тела и красивой кожи Джун. Кожа, в которую я хочу впиваться, тело, которое я хочу терзать, пока она не закричит, чтобы я остановился.

О, время придет.

Марисса посылает мне воздушный поцелуй, когда уходит, дверь со щелчком закрывается за ней. После горячего душа и бритья я становлюсь другим человеком. Я надеваю костюм и брызгаюсь одеколоном, направляясь к выходу, мое сердце гонит кровь через каждую клеточку моего тела. Сегодняшняя выставка особенная, потому что я показываю несколько новых работ. Я старался, чтобы мои холсты были довольно безобидными, хотя сейчас я более верен себе, чем в те дни, когда я был на улице. Однако Ходж хотел, чтобы я больше проявлял свою настоящую личность.

Бедный ублюдок понятия не имел, что произойдет, если я выпущу своих демонов на чистый холст. Я уже представляю себе его искаженное ужасом лицо, и оно приводит меня в восторг. Сидя в такси, я думаю о полотнах, которые собираюсь выставить сегодня. Они все еще ручные, по крайней мере, для меня.

Я решил показывать в основном портреты, но с более мрачным оттенком. Я заново представил себе людей, которых я рисовал, лица, которые я видел на улице, женщин, которых я трахал, прохожих, с которыми я сталкивался. Я представлял, как они страдают от несправедливости, семейных распрей, повседневных неприятностей и болезней. Я нарисовал их такими, какими они были бы, если бы их проблемы приняли физическую форму. Царапина за ссору, порез за потерянную работу. Полоска крови здесь, ее брызги там.

Мне приходилось сдерживаться, когда я рисовал, останавливая себя от того, чтобы перейти на другой уровень. Ходжу нравилась моя темная сторона, хотя он понимал, что это может быть слишком тяжело для людей. Он утверждал, что галерея, в которой я открываюсь, будет иметь понимающую, увлеченную аудиторию. Мое шоу назвали мрачным и извращенным, назвав меня освежающим новым умом с бурным воображением. Мне очень нравится, как это звучит.

Такси высаживает меня перед зданием, и я направляюсь туда с модным опозданием. Я знаю, Ходж будет зол, но это просто еще один способ показать ему, что он мне не начальник. Трахаю его дочь, прихожу поздно… И он по-прежнему относится ко мне как к сыну, больше, чем когда-либо относился мой отец.

Как только я вхожу, огромная толпа разразилась аплодисментами. Они приветствуют меня, и я показываю идеальный ряд зубов, когда выхожу на середину комнаты. Я отказываюсь брать микрофон, который кто-то мне предлагает, и вместо этого направляюсь прямо к бару.

Марисса и Ходж оказываются рядом со мной через несколько мгновений, когда я заказываю себе двойной скотч со льдом.

— Феерическое появление, — с гордостью говорит Ходж, хлопая меня по спине.

— Я так горжусь тобой, Нокс, — одновременно выпаливает Марисса, и я отказываюсь смотреть на кого-либо из них, уже чувствуя раздражение.

Я игнорирую их обоих и оставляю их болтать друг с другом, пока прохожу вокруг выставленных картин. На многих из них есть табличка "продано", что ожидаемо, и я не могу сдержать гордости, которая растет глубоко внутри меня. Мне будет жаль, расставаться с ними. Они особая часть меня, более светлая сторона ебаной реальности.

Как только я отворачиваюсь от другого довольно невинного для моих стандартов холста, я слышу шепот, проходящий по комнате, и мои глаза останавливаются на паре, только что вошедшей в галерею.

На ней каблуки телесного цвета, подчеркивающие ее ноги, и какое-то облегающее умопомрачительное платье, из-за которого мой член подпрыгивает в штанах. Он выглядит неуютно в смокинге, но истина неоспорима, они красивая пара, идеально подходящая друг другу. И его лицо зеркальное отражение моего.

Я понимаю, что это Кейд и Джун. Я не видел никого из них с тех пор, как год назад познакомился с Ходжем. Я думал о них большую часть времени, и мой план все еще находится в движении, но, увидев их лично, я чувствую, как закипает моя кровь.

— Черт, — ругаюсь я себе под нос, крепко сжимая свой стакан, наблюдая, как они двигаются по комнате, улыбаясь и комментируя то, что они видят.

Какого черта они здесь делают?

Ходж подходит к ним, как какой-нибудь щенок, ходит за ними по комнате, и даже Марисса ходит за ними хвостом. Как будто два моих мира наконец столкнулись. И, увидев Мариссу рядом с Джун, я наконец понимаю, что не могу их сравнивать. Красота Джун затмевает привлекательность Мариссы на милю, и я сразу же раздражаюсь, что не могу получить настоящую малышку, а не дешёвую копию.

Я понимаю, что смотрю на минуту позже, чем нужно, потому что лицо, которое я вижу каждый день в зеркале, поворачивается ко мне, и я вынужден стоять в стороне от своего брата-близнеца. При виде меня он открывает рот, и я с ухмылкой поднимаю свой бокал в воздух, салютуя ему.

Прежде чем я успеваю что-либо сделать, он делает три больших шага, чтобы приблизиться ко мне, и мы наконец оказываемся лицом к лицу. Спустя год и три месяца, вот мой близнец, Кейд. И мне приходится бороться с каждым порывом в моем теле, чтобы не перегрызть ему горло.