— Меня зовут Том Ходж. И я верю, что у тебя есть настоящий талант. Но есть кое-что еще… — Он задумчиво смотрит на меня, сверкая идеальной улыбкой, которую я, по какой-то причине, не хочу испортить. Пока.

— Что вы имеете в виду? — Требую я, сердце колотится в моей груди.

— Я вижу в тебе что-то темное. Я вижу, ты подавляешь свой настоящий талант. И я верю, что смогу помочь тебе раскрыть это. И заодно заработать немного денег, — говорит он, подмигивая мне. — Итак, ты заинтересован?

Я смотрю на него с холодным выражением лица. Он все, что я мог иметь, все, что я потерял. Дорогой костюм, итальянские кожаные туфли. Том Ходж мой билет с улиц. Я ловлю себя на том, что киваю в знак согласия, не доверяя себе, чтобы заговорить. Не обращая внимания на грязь, прилипшую к моему рукаву, он хватает меня за руку и хлопает по спине.

— Мы будем делать великие дела вместе, — обещает он мне.

Что-то подсказывает мне, что он чертовски прав. Не то чтобы мне было не насрать на этого человека. Единственное, на что мне не наплевать, так это на то, чтобы отомстить Кейду и заявить права на Джун.

Мой близнец — ходячий мертвец, а младшая сестренка будет моей.

Так же как и их ребенок…

Глава 26

Джун

— Я не могу в это поверить. Я просто не могу.

— Ну, тебе лучше, поверить моя Июньская бабочка. — Я визжу от восторга, когда он открывает бутылку шампанского, ухмыляясь мне. — Теперь ты вся моя. Больше не убежишь, теперь ты моя собственность.

Его мрачные слова посылают дрожь восторга по моему позвоночнику, и я качаю головой, когда он протягивает мне бокал.

— Ты знаешь, мне нельзя, Кейд.

— Не волнуйся. — Он показывает мне бутылку. — Это детское шампанское.

Я громко смеюсь и беру у него бокал. Напиток игристый, чрезмерно сладкий и с яблочным вкусом, не очень-то на вкус, но я пью его, наслаждаясь моментом. Наконец-то мы это сделали. До рождения ребенка осталось всего несколько месяцев, и сегодня мы сбежали и поженились. Нашими единственными свидетелями были двое прохожих. Мы наняли фотографа, и я надела мамино платье. Это был идеальный день. А теперь пришло время отпраздновать наш новый союз.

Я могу сказать, что Кейд думает о том же, темное намерение в его глазах усиливается, когда он приближается ко мне. Мы оба ставим бокалы на стол, и мой муж обнимает меня.

— Не могу дождаться, когда увижу его, — бормочет он, поглаживая мой живот.

Неделю назад мы узнали, что у нас будет мальчик, и с тех пор Кейд едва может скрыть свое волнение. Он говорит, что это идеально, потому что у других наших детей будет старший брат, на которого можно равняться. Его слова заставляют меня смеяться, но они также заставляют меня нервничать. Я не знаю, готова ли я к одному ребенку, не говоря уже о целом выводке.

— Ты выглядишь такой красивой, Бабочка.

Я целую его, и он наклоняет меня назад в романтическом жесте, заставляя меня хихикать. Мамино платье плотно облегает мой живот, и мне не терпится его снять. Кейд, кажется, знает об этом, и он разворачивает меня, расстегивая корсет на спине. Он осторожно снимает ткань с моего тела, и я ахаю, когда чувствую его холодные пальцы на своей коже.

— Ты больше не сможешь убежать от меня, Джун, — повторяет он. — Больше никаких побегов… Теперь вы все, блядь, мои. И сегодня вечером я собираюсь доказать тебе это.

Моя кожа покрывается мурашками от возбуждения. Я хочу этого больше, чем могу выразить словами. Я так долго думала о сегодняшнем вечере. Кейд настаивал, чтобы у нас больше не было секса, пока мы не поженимся, утверждая, что сначала он хотел все исправить, и что странно, с тех пор он больше не признавался мне в любви. Но сейчас обещание быть с ним повисает в воздухе, вызывая мурашки на моей коже.

— Не будь со мной слишком груб, — нервно напоминаю я ему, дотрагиваясь до своего выпуклого живота. — Ты же знаешь, что это вредно для ребенка.

— И в мыслях не было.

Он поднимает меня на руки, игнорируя мои протесты, и несет в спальню. Кейд забронировал для нас номер для новобрачных, и я рада, что он это сделал. Здесь царит волшебство. Повсюду разбросаны лепестки роз, а приглушенный свет создает интимную атмосферу. Как только мы оказываемся в спальне, я ахаю от великолепного вида на город. Здесь, наверху, очень красиво.

— Ты обещаешь, что не причинишь мне вреда? — Спрашиваю я Кейда. Я не совсем понимаю, почему я так нервничаю.

Ну… Если я буду честна сама с собой, я могу понять почему. Это все из-за Паркера. Иногда я удивляюсь, как два моих сводных брата могут быть такими разными. В конце концов, они сделаны из одного теста…

— Конечно, — отвечает Кейд, опускаясь своим телом на мое, и ухмыляясь мне в губы. — Ничего такого. Нет, если только ты не будешь умолять меня об этом.

— Я не могу себе даже представить… — Он прерывает меня, снова целуя.

Каждый раз, когда его губы касаются моих, я чувствую, как бабочки порхают внизу моего живота. Это то, чего я всегда хотела. Но тень Паркера все еще нависает над нами. Он единственный, кто остался в мире, тот, кто не одобряет нас, меня всегда преследуют его осуждающие серые глаза. Но когда Кейд углубляет наш поцелуй, я, наконец, отпускаю его, позволяя своему телу поддаться его очарованию. Он отстраняется, злобно ухмыляясь, когда я выдыхаю его имя.

Сейчас на мне только свадебное белье: белые чулки, белый пояс с подвязками и белый комплект нижнего белья. Я чувствую себя уязвимой перед Кейдом, но то, как он пожирает меня глазами, успокаивает, говорит мне, что он хочет этого так же сильно, как и я. Он снова опускает свой рот на мою кожу, поцелуями проводя линию от моих губ к пупку и вниз к нежному месту между ног.

— Все, о чем я могу думать, это ты, — бормочет Кейд мне в кожу. — Пробовать тебя на вкус… Владеть тобой.

Затем он кусает мой клитор, и я вскрикиваю, но ощущение потрясающее. Кейд знает, сколько боли я могу вынести, давая мне ее в дозах, которые заставляют меня жаждать гораздо большего. Я дрожу. Почему же я так слаба? Мы здесь меньше двадцати минут, а я уже готова умолять его о том, чего я просила его не делать.

— Кейд, пожалуйста…

— О чем просишь, моя Июньская бабочка?

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы слова не вырвались наружу. Я не могу признаться в этом ни Кейду, ни себе. И все же, когда он снова прикасается губами к моей киске, задевая зубами мою кожу, слова вырываются у меня, и я, наконец, перестаю сдерживаться.

— Сделай мне больно, Кейд… — Я с уверенностью ожидаю, что он посмеется надо мной и скажет, что я больная извращенка. Но он этого не делает. Вместо этого он просто стонет, прижимаясь к моей коже, и встает с кровати. Он направляется к нашему багажу и возвращается, держа в руках моток розовой веревки. Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Что это т-такое?

Он не отвечает. Вместо этого он привязывает мои руки и ноги к столбикам кровати, и я чувствую, как мой центр становится все влажнее и влажнее, когда я понимаю, что теперь я полностью в его власти. Как бы ни была страшна эта мысль, она наполняет меня желанием, заставляя меня пожалеть, что я не могу скрестить ноги, чтобы скрыть влагу там. Но уже слишком поздно… Взгляд Кейда уже прикован к капелькам моего собственного возбуждения, стекающим по внутренней стороне моих бедер.

— Ты так сильно хочешь меня, Бабочка — бормочет он. — Ты так отчаянно этого хочешь… Ты хочешь, чтобы я не сдерживался, не так ли?

Я прикусываю нижнюю губу и медленно киваю. Кейд ухмыляется мне, говоря:

— Я так и знал… Джун. Ты хочешь, чтобы тебе причинили боль так же сильно, как я хочу сделать это с тобой. Но не сегодня вечером.

У меня замирает сердце.

— Ты не собираешься причинить мне боль?

— Не во всех отношениях, которых ты жаждешь. — Он ухмыляется. — Но во всех тех, которые делают это еще более мучительным для тебя.

Он берет из моей косметички одну из моих неиспользованных кисточек для макияжа. Мучительно медленно он опускает мягкую, как перышко, щетину на мою киску. Он наблюдает, как я извиваюсь и борюсь с собой, пока сводящие с ума удары кисти подводят меня все ближе и ближе к безумию. Мне хочется кричать. Я хочу умолять его приблизить меня к оргазму, позволить мне разрядку, которой я жаждала уже несколько недель. Но другая часть меня, любит это… наслаждается сладкой мукой пыток Кейда.