— Одно время Священные Дома пытались вести описанную тобой политику. Мы были вынуждены отказаться от нее. Даже под нашим присмотром вероятность человечества пережить это изучение колеблется в районе десяти процентов. После того, как пророки дружно подняли вой, запрет принял окончательную форму.

А ещё контроль Домов не помог избежать нескольких разрушительных инцидентов, после последнего из которых из-за Врат явился посланник с указанием прекратить эксперименты. Вопрос был закрыт.

— У тебя есть предположение, кому служили нападавшие? — перевел я тему.

— Думаю, кто-то служил, а кто-то работал, — уточнил Атаульф. — Действовали они слишком по-разному, снаряжение тоже отличается. Та пятерка, что почти до меня дошла, очень хорошо подготовлена была и артефакты у них качественные. Остальные два десятка — наёмники, правда, неплохие. А вот кто их послал… Сам пытаюсь понять. Враги у меня есть, но они сейчас, вроде как, своими делами заняты.

— Кого-нибудь живьём взял?

— Как почуяли, что в плен попадут, с собой покончили. От тел только пепел остался. Хотя пару наёмных голов я сумел сохранить.

— Отдай их мне. Попробую выяснить, из какого они отряда, и кто их нанял.

— Призывать будешь?

Старшей некромантией, сиречь призывом отражений живых из ноосферы планеты, мне пока заниматься рано. Наука эта не для новичков. Хотя, если других вариантов не останется, придётся и её осваивать.

— Для начала схожу в Кровавый квартал, может, там их опознают.

Я не собирался прыгать перед Атаульфом на задних лапках, поэтому в тот день никуда не пошёл. Что бы он там ни думал, Черная Вода не станет решать его личные проблемы. Создателя артефакта я найду, но сделаю это так и тогда, когда сам сочту нужным. Время терпит. Кроме того, отряд Эдди «Бобра» вернется с контракта только в субботу, а по поводу двух покойников лучше беседовать с ним. Головы обладали явно азиатскими чертами, так что Бобер, долгое время проживший в Китае и прекрасно разбирающийся в тамошней наёмной братии, может их опознать или хотя бы подскажет, у кого имеет смысл спрашивать. Кличку ему, кстати, дали за любовь постоянно что-то грызть: спички, деревянные палочки и всё такое.

Следующий день тоже посвятил своим делам. Сидел в общем зале «Клевера» под отводом глаз, расслабленно цедил черный чай и без стыда подслушивал чужие разговоры:

— Милый, помнишь, мы были в Турине, и ты обратил внимание на белое платье с таким забавным бантом сзади?

— Да, дорогая.

— Вот именно! Задницу девицы, виденную один раз десять лет назад, ты помнишь, а о том, что я просила купить новый ковер, ты забыл!

Семейная пара. Муж с обреченным видом не отрывает глаз от стола, справа жена упоённо и привычно выносит ему мозг. Неужто и меня не минует чаша сия? Не, исключено. Хремет настаивал, да и сам я в принципе против брака ничего не имею, но перспектива получить в спутники жизни вот такую дамочку стимулирует не спешить с выбором.

— Рынок и без нас переполнен. Из Шотландии приходит оружие гоблинского изготовления, рядом Швеция с её мастерами, миланцы хорошо представлены. А испанцев местные не любят, при слове «Толедо» кривятся.

— У них напряженные отношения с имперцами, практически ничего не приходит из Аугсбурга и Золингена.

— Не имеет значения. Белое оружие теряет актуальность, с каждым годом его берут всё реже…

Смуглый кабальеро прав и не прав одновременно. Если рассматривать простой холодняк, все эти палаши, сабли, рапиры с минимальным зачарованием, изготавливаемый в крупных центрах для многочисленных европейских армий, то да — следует признать, что спрос на подобного рода оружие падает. Во всяком случае, он не растет. Простые люди предпочитают огнестрел, профессионалы при первой же возможности обзаводятся чем-то серьёзным. Клинки мастерской работы являются полноценными боевыми артефактами, с незачарованными собратьями их роднит только форма и традиции общества. До тех пор, пока человечество не ударится поголовно в пацифизм, их создатели не останутся без работы.

— И здесь появились эти новомодные ценники! То ли дело раньше — поторгуешься с продавцом, обсудишь новости, выскажешь своё мнение о качестве товара, поругаешь одних поставщиков, других похвалишь… Глядишь, цену едва ли не на треть скинули!

— Ну, не знаю. Некоторые продавцы бывают очень назойливы. От них без покупки не уйдёшь, даже если случайно в лавку зашел.

— Так в том-то вся и прелесть! Эх, что-то не то американцы придумали.

— Чего ж вы хотите от бунтовщиков из колоний?

У нас, конечно, большинство лавок работает по старинке, но парочка магазинов самообслуживания тоже появилась. В последних продают всякую дешевую фигню. Торговцы Перекрестка чутко держат нос по ветру и быстро осваивают новые способы втюхивать товар доверчивому покупателю.

Наконец, появился человек, которого я ожидал. За пятнадцать минут до назначенного времени. Он оглядел заполненный зал и уже собирался обратиться за помощью к разносчице (официантов здесь не было, нет и не будет, пока жив Глен), однако ощутил посланный мной легкий ментальный толчок. Развернулся, недоуменно шаря по столикам взглядом. Пришлось слегка изменить структуру полога, чтобы мужчина заметил поднятую в приветствии руку.

— Простите, мистер Блэкуотер, не увидел вас сразу, — подойдя поближе, он глубоко поклонился. — Надеюсь, я не опоздал?

— Ничуть, мистер Дикенс, это я пришел раньше. Присаживайтесь, — я жестом указал ему на стул, после чего снова поднял руку, подзывая Дану.

С Дикенсом мы встречаемся уже не первый раз. Он богат, занимает приличный пост в Министерстве финансов и является председателем Лондонского клуба гурманов. Познакомил нас Синклер, лечивший Дикенса от неприятной болячки и попутно высмотревший редкое проклятье, справиться с которым самостоятельно не смог. Проклятье я снял и думал, что больше забавного финансиста не увижу, пока неделю назад он не прислал письмо с просьбой о встрече.

— Юный лорд?

Я кивком указал Дане на гостя.

— Эээ… — тот покрутил головой, пытаясь разглядеть, что едят соседи. — Ваше фирменное. Не очень жирное.

— Каре из ягненка с лавандой почти готово.

— Да, давайте его. На гарнир…

Заказывал он долго. Дана смотрела скептически, но записывала — раз уж сел за стол, обслужат по высшему уровню. С некоторых пор в «Клевер» так просто не попасть, «чужие здесь не ходят». Ресторан превратился в полузакрытое заведение после избрания Глена мэром Перекрестка, сюда приходят либо свои, либо по приглашению. Исключением является расположенный на первом этаже общий зал с вынесенной на площадь верандой, привлекающие внимание фланирующей по рыночной площади публики. Правда, большую часть потенциальных посетителей отпугивают высокие цены. Я обычно занимаю отдельный кабинет, просто сегодня что-то захотелось по старой памяти послушать, о чём люди говорят между собой.

Наконец, закончив, Дикенс повернулся ко мне.

— Простите, мистер Блэкуотер. Всякий раз, когда волнуюсь, много ем.

— У вас есть какой-то повод для тревог? — наплевав на правила этикета, требующие минут пять поговорить на нейтральные темы, спросил я.

— Не тревог! Я чувствую себя оскорбленным и униженным! Нет, не только я один — весь наш клуб получил омерзительную пощёчину!

— Вы имеете в виду клуб гурманов?

— Да-да, тот самый, чьим председателем я имею честь являться вот уже восемь лет! Он существует больше ста лет и никогда прежде не оказывался в центре столь грандиозного скандала! Даже когда…

Следующие минут десять Дикенс распинался о всяких забавных, с моей точки зрения, случаях, происходивших в возглавляемом им обществе. Сам-то он считал инциденты полноценными трагедиями и ничего смешного в них не видел. Лично мне стоило большого труда удержать лицо, выслушав о неудачном испытании индийского рецепта, окончившегося дружным походом десятка джентльменов ко врачу и забившимся стоком в туалете.