Подошедший Руслан резко дёрнул её за руку, и тёмная, цвета крепкого чая, жидкость выплеснулась из чашки прямо на одеяло и пижаму отца. Хорошо хоть уже не горячая.

– Посмотри на меня, – жёстко произнёс брат. Таким тоном с Аллият говорил только дядя Шадид, да и то не всегда.

Вернув чашку на прикроватную тумбочку, Аллият встала и повернулась к брату лицом.

– Вот я, смотрю. Что не так? Я тебя что, чем-то обидела?

Знала бы, что он так себя поведёт, осталась бы в своей комнате и спала до тех пор, пока в дверь бы ни постучали, а не срывалась посреди ночи готовить ему любимое лакомство.

Руслан смотрел на неё с непонятным – неласковым, незнакомым – выражением лица.

– Выпусти свою волчицу прямо сейчас, Аллият.

– Что ты творишь? – Она упёрла руки в бока. – Папе нужно лекарство принять, а ты устраиваешь вот такое?

И тогда он ударил её. По предплечью, несильно, но так неожиданно и так обидно. Впервые в жизни Руслан сознательно причинил ей боль. Небольшую, но разбивающую их отношения на до и после.

– Зачем? – обиженно сказала она и совершенно растерялась, услышав:

– Я так и думал. Ну ты и сука.

– Что? – Она сглотнула. – Что ты говоришь? Почему ты…

Она чуть не расплакалась, когда он дёрнул её за руку и потащил за собой через всю комнату к платяному шкафу. Уткнул её лицом в висящее на стене зеркало.

Отражение её не заинтересовало. Аллият вырывалась и пыталась посмотреть на Руслана, а он всё давил на её шею и плечи. А затем сорвал платок с её головы, хотя она сопротивлялась.

– Посмотри на себя. Посмотри! – Он толкнул её к стене и отступил на два шага.

Аллият долго смотрела в его злые глаза, а затем всё-таки повернулась к зеркалу. Слёзы блестели на покрасневших щеках, волосы растрепались и стояли дыбом, окружая её лицо, будто светлое облако, но причину, по которой Руслан так на неё разозлился, она поняла. Волчица вылезла вперёд – защищаться, и Аллият могла видеть свои светящиеся глаза – не золотые, как у всех омег, а алые, как у отца до болезни.

Она и не знала даже, что такое возможно. Ведь только мужчины – только беты становятся альфами.

– Хитрая сука, ты украла у меня наследство отца, – зло прошипел Руслан, сверкая синими глазами. – Скажешь, не так? Специально сидела возле него и вот, высидела.

И тогда Аллият рыкнула на него. И услышав свой мощный рык – не омеги, а альфы – сама испугалась.

Собираясь на прогулку, Аллият пришлось вести себя, будто преступнице. Заранее продумать путь на волю, выбрать тёмную одежду, завести будильник на то время, когда домашние ещё спят. А теперь ещё и волноваться, как бы ни быть обнаруженной кем-то из неспящих в этот то ли чрезмерно поздний, то ли чересчур ранний час.

Несмотря на темноту за окном, оставался шанс натолкнуться на кого-нибудь в коридоре. Мало ли кому из недавно вернувшихся домой отпускников потребуется среди ночи встать в туалет или водички попить. Незапланированная встреча с одевшейся во всё чёрное Аллият стала бы для обоих неприятным сюрпризом и поводом для расспросов, очередного скандала, чего она как раз хотела бы избежать.

Аллият приоткрыла дверь и долго стояла, навострив уши. Сила альфы помогла расслышать сонное дыхание домашних, пение ночных птиц и шаги охраны у дальней стороны дома.

Спрятав волосы под капюшон, Аллият выскользнула из комнаты и закрыла дверь с лёгким щелчком. Света из окна в торце коридора едва хватало даже для её волчьего зрения, но она решила обойтись без фонарика на телефоне.

Ступая бесшумно, добралась до кухни, оттуда спустилась в подвал. Прошла подземным путём и поднялась в летнюю пристройку. Слившись со стеной, переждала проход охраны, и ушла в сад. Шла по темноте, какая всегда бывает перед самым рассветом, и дышала, наконец-то дышала чистым воздухом, напоённым ароматом цветов.

На глазах выступили слёзы, настолько она соскучилась по возможности просто побыть на свободе одной.

Здесь Аллият знала каждый камень, и даже травы не потревожила. Неслышной и невидимой тенью проскользнула по тропинке между старых яблонь к дальней калитке. Ключ, как и всегда, лежал под большим горшком с цветущей геранью.

Уходя всё дальше от дома, Аллият шла всё быстрей и быстрей. Затем побежала, не боясь веток, хлещущих по лицу. Лес становился всё гуще. Наконец она добралась до места, где привыкла складывать одежду – большого дуба с очень удобным дуплом.

Раздевшись полностью, Аллият обратилась. Наверное, впервые за месяц. Да, верно, последний раз она гуляла ещё до болезни отца, как раз в новолуние, как сейчас. Потянувшись всем телом, каждой косточкой, связкой и мышцей, Аллият выгнулась и едва не завыла от наслаждения. В последний миг успела себя удержать, шумно выдохнула и щёлкнула крепкими большими зубами.

Волчица бросилась с места вперёд – скорей-скорей, куда глаза глядят, без разбора, лишь бы бежать.

Ей повезло вспугнуть стаю косуль. Они бросились врассыпную, и Аллият, повинуясь древнейшим инстинктам, выбрала из всех самую крупную. Перед глазами мелькал белый мех бёдер и рыжий треугольник хвоста. Косуля перепрыгивала через поваленные деревья, и Аллият взмывала в воздух следом за ней.

Охотничий азарт настолько застлал глаза, что Аллият опомнилась, лишь щёлкнув зубами рядом с рыжей в пятнышки шкурой. Остановившись, она дала косуле сбежать, упала в траву, пожухлые листья и мхи и от души поёрзала, изрядно испачкав белую шкуру.

Дурачась, белая волчица съела жука и долго отфыркивалась. Встряхнувшись, побежала купаться в реке. Солнце уже вставало, небо посерело, и между деревьями вился туман. Земля покрылась росой, и стало холоднее, чем ночью. Пробегая между больших сосен, Аллият грубо тявкнула на возбуждённо стрекочущую сороку – ну, волк, да, волк, но нечего на весь лес об этом орать.

На реке у Аллият было любимое место – расположенное достаточно далеко от дома, чтобы никто туда не ходил. Ей нравилось его удалённость, наклонившийся над водой ствол дерева, по которому можно было сразу добраться до глубины, и песчаный берег, без скользких водорослей, таких неприятных, когда выходишь из воды.

Вспугнув утку с подросшим выводком, Аллият, как и мечтала, прыгнула в воду. Над кажущейся неподвижной рекой далеко-далеко разнёсся хлопок, от погрузившегося вниз с головой тела во все стороны побежали волны.

Вода оказалась на удивление тёплой. Прямо парное молоко. Из неё не хотелось выбираться, и когда время пришло – солнце поднялось над лесом, Аллият, недовольно фыркая, повернула к берегу. Выбралась на мелководье, встряхнулась всем телом и, как делала это всегда, обратилась. Так сохнуть было на порядок быстрей: пару минут посидеть в камышах голышом, а там уже можно и домой возвращаться.

При мысли о доме настроение Аллият мгновенно испортилось. Пару часов она чувствовала себя человеком, пусть и провела их в волчьем обличье, гоняясь за косулями, дурачась и плавая среди рыб. А теперь ей предстояло возвращаться назад, впрягаться в ярмо и тянуть его без возможности освободиться.

Дай ей волю, и она бы, вот честно, сбежала от них, но альфы не сбегают от стаи – и Аллият не могла.

Руслан с ней не разговаривал. Остальные, к сожалению, говорили и много.

Чего только Аллият не услышала о себе за последние дни. Для семьи она оказалась и обманщицей, и воровкой, и – неожиданно – шлюхой. Лидировали мужчины, женщины им помогали, и даже дети участвовали в том, чтобы Аллият поняла, как неправильно, что она стала альфой и что это следует поскорей изменить.

Как именно изменить, прямо никто не говорил. Но что сделать это необходимо – повторяли, как попугаи, пока она, сверкая глазами, не рыкнула в лицо грозному дяде Шадиду:

– Ну так убейте меня, и дело с концом! Бросьте мне вызов, и выйдем на круг.

Тогда они замолчали. Но она знала: за её спиной все говорят о том, что Чернолеские теперь стая без альфы. Что они прокляты, как Таировы, во главе которых много лет стоял бета.