— Но... сэр, я мог бы возглавить отряд, идущий на борт!

— Вы не строевой офицер, Реннер. Повторить, что вы сказали мне вчера после ленча?

— Я не говорил вам, что я трус,— проскрежетал Реннер.

— Я не знаю это, как знаю и то, что вы, вероятно, самый непредсказуемый офицер их тех, кого я имею. Священнику нужно сказать только, что на борту "Макартура" эпидемия чумы, и что мы должны возвращаться в Империю, прежде чем это распространится на всех. Это будет официальная версия для моти. Они могут не поверить этому, но у Харди больше Шансов убедить их, если он сам будет верить в это. Однако, я хочу, чтобы с ним был кто-то, знающий истинное.положение дел.

— Один из гардемаринов...

— Мистер Реннер, отправляйтесь на катер "Макартура". Стели, вы получили приказ.

— Да, сэр.

Реннер, кипя от злости, отступил.

Трое гардемаринов и дюжина морских пехотинцев висели в аварийных сетях в главной кабине "Ленина". Гражданские и члены команды ушли, и шлюпка медленно отплывала от черной туши "Ленина".

— Хорошо, Лафферти,— сказал Стели.— Подводите катер к "Макартуру" справа. Если нас не атакуют, мы пойдем на таран, целясь в резервуар за переборкой 185.

— Слушаюсь, сэр.— Глядя на Лафферти, невозможно было заметить его реакцию. Это был ширококостный мужчина, житель равнин с Тэйблтона. Его волосы были пепельно-белыми и очень короткими, а все лицо состояло из плоскостей и углов.

Аварийные сотни предназначались для сильных столкновений. Гардемарины висели в них как мухи в некой чудовищной паутине. Стели быстро взглянул на Уайтбрида, тот на Поттера, а затем оба оглянулись на морских пехотинцев за их спинами.

— О’кей. Пошли,— приказал Стели.

Двигатель взревел.

Настоящим защитным корпусом любого военного корабля является Поле Лэнгстона. Ни одно материальное тело не может выдержать палящий жар ядерной бомбы или высокоэнергетического лазера. Если что-то из этого сможет пройти сквозь Поле, корабельная огневая защита испарится, поэтому корпус военного корабля делается относительно тонким. Однако, только относительно. Корабль должен быть достаточно прочным, чтобы выдержать высокое ускорение и вибрацию.

Некоторые отсеки резервуары были достаточно большими и теоретически их можно было разрушить сильным ударом. На практике же... Насколько мог вспомнить Стели, еще никогда военный отряд не попадал на борт корабля таким путем. Впрочем, это было в Книге. Вы можете войти на борт искалеченного корабля с помощью таранящего удара. Стели очень хотелось узнать, какой дурак первым попробовал сделать это.

Далекий черный шарик, закрывавший "Макартур", стал плотной черной стеной без видимого движения. Лопатообразное лезвие защитного экрана поднялось, и Хорст, глядя поверх плеча Лафферти, всматривался в черноту, приближавшуюся к ним.

Катер качнуло назад. Мгновенный холод, когда они проходили через Поле, затем скрежет металла. Катер остановился.

Стели расстегнул свою сеть.

— Выходим,— приказал он.— Келли, прорезайте дорогу через этот бак.

— Да, сэр.— Морские пехотинцы проскочили мимо него. Двое направили большой лазер на изогнутый металл, который был внутренней стенкой цистерны водорода. От двигателя катера к оружию протянули толстый кабель.

Стена цистерны лопнула, и целая секция отскочила в сторону, едва не задев морских пехотинцев. Большая часть воздуха вышла наружу вместе с ним, как осенние листья, вылетели мертвые маленькие моти.

Стен коридоров не было. На месте большинства отсеков валялись груды развалин, разрезанных переборок, сюр-реалистических деталей машин и — кое-где — мертвых малышей. Похоже, никто из них не имел скафандров.

— Боже Всемогущий,— пробормотал Стели.— О’кей, Келли, отправляйтесь с этими костюмами. Идемте.— Он двинулся вперед через руины к следующей герметической двери отсека.

— Проверьте давление по ту сторону,— сказал он. Дотянувшись до коммуникационного щитка на переборке; он воткнул туда выход микрофона своего костюма.— Есть там кто-нибудь?

— Капрал Хаснер, сэр,— быстро ответил чей-то голос.— Будьте осторожны, этот район кишит малышами.

— Уж нет,— ответил Стели.— Сколько вас там?

— Здесь девять гражданских без скафандров, сэр, и трое оставшихся в живых морских пехотинцев. Мы не знаем, как вывести отсюда ученных, что без скафандров.

— Мы принесли их,— мрачно сказал Стели.— Можете вы защитить гражданских, пока мы проходим через дверь? У вас здесь вакуум.

— О, боже, да, сэр. Подождите минуту.

Что-то зажужжало. Приборы показывали, что давление за приборкой падает. Наконец, задрайки повернулись, и дверь открылась, обнаружив фигуру в доспехах. За Хаснером стояли двое других морских пехотинцев, направив оружие на Стели. А еще дальше... Стели задохнулся от изумления.

Гражданские находились в другом конце отсека. Одеты были в обычные белые комбинезоны научного персонала. Стели узнал доктора Блевинса, ветеринара. Они спокойно переговаривались между собой.

— Но ведь здесь нет воздуха!— закричал Стели.

— Здесь действительно нет, сэр,— сказал Хаснер и показал рукой.— Там есть какой-то ящик, который создает нечто вроде занавеса, мистер Стели. Воздух не может пройти через него, а мы можем.

Келли проворчал что-то и ввел свое отделение в комнату. Костюмы передали гражданским.

Стели удивленно покачал головой.

— Келли, остаетесь здесь старшим. Ведите всех вперед... и возьмите этот ящик с собой, если его можно двигать!

— Его можно двигать,— сказал Блевинс. Он говорил в микрофон шлема Келли, переданный ему, но не надевал шлема.— Это может действовать и с перерывами. Капрал Хаснер убил нескольких малышей, которые делали это.

— Отлично, мы забираем его,— решил Стели.— Уводите их, Келли!

— Сэр!— канонир осторожно провел сквозь невидимый барьер, потом нажал на него.— Это похоже... похоже на какое-то поле, мистер Стели. Только не такое плотное.

Стели что-то проворчал и сделал знак остальным гардемаринам.

— Кофейник,— сказал он. Это прозвучало так, словно он сам себе не верти.— Лафферти, Круппман, Яновиц — вы пойдете с нами.— И он двинулся обратно по трапу к руинам за ним.

В другом конце была двойная герметическая дверь, и Стели знаком приказал Уайтбриду открыть ее. Задрайки повернулись легко, и они столпились в маленьком воздушном шлюзе, глядя сквозь толстое стекло в главный соединительный коридор правого борта.

— Выглядит вполне нормально,— прошептал Уайтбрид.

Похоже так оно и было. Они в два приема прошли через воздушный шлюз и, цепляясь за ручные захваты, двинулись вдоль стен коридора к главной кают-компании для экипажа.

Заглянув сквозь толстое стекло в помещение кают-компании, Стели воскликнул:

— О зубы Господа!

— Что это, Хорст?— спросил Уайтбрид, прижав свой шлем к шлему Стели.

В помещении находились дюжины малышей. Большинство было вооружено ручными лазерами и стреляли друг в друга. В сражении не было никакого порядка: казалось, что каждый малыш стреляет во всех остальных, хотя это могло быть только первым впечатлением. Отсек был заполнен розовым туманом: кровью моти. Мертвые и раненые моти кружились в безумном танце, а комнату то и дело пересекали зеленовато-голубые лучи света.

— Туда не войти,— прошептал Стели, потом вспомнил, что говорит по радио и повысил голос: — Нам не пойти через это живыми. Забудем о кофейнике.

Они двинулись по коридору, выискивая других уцелевших людей, однако никого не было, и Стели повел их обратно в кают-компанию.

— Круппман!— окликнул он.— Берите Яновица и устройте в этом коридоре вакуум. Прожигайте переборки, пользуйтесь гранатами, но здесь должен быть вакуум. А потом устроим ад на корабле.

— Слушаюсь, сэр.

Когда морские пехотинцы повернули за угол стального коридора, гардемарины потеряли с ними контакт. Передатчики скафандров могли действовать только в пределах видимости. Впрочем, они еще что-то слышали. Звуков было множество: высокие крики, скрежет раздираемого металла, гудение и жужжание. Ни один из них не был знакомым.