Через Набила Бари узнал, что Домовые удваивают эффективность регенерирующих систем. Он не спешил отдавать свой скафандр Синклеру, поскольку один из его воздушных баллонов был сейчас фальшивым. В нем находилось пол-литра сжатого воздуха и два малыша в состоянии заторможенной жизнедеятельности. Риск был огромным. Его могли схватить, малыши могли умереть во время своего ледяного сна, и кроме того, однажды ему мог понадобиться воздух, которого на месте не окажется. Однако Бари всегда рисковал, если это вело к достаточной прибыли.

Когда пришел вызов, он почти уверился, что его раскрыли. Рядовой, появившийся на экране его каюты, сказал: "Вас вызывают, мистер Бари", злорадно улыбнулся и переключился. Не успев удивиться, Бари оказался лицом к лицу с чужаком.

— Финч (клик),— сказал чужак, приподняв голову и плечи.— Вы кажетесь смущенным. Наверняка вам знаком этот термин.

Бари быстро взял себя в руки.

— Конечно. Я не предполагал, что кто-то из вас изучает меня.— Мысль об этом ему вовсе не нравилась.

— Нет, мистер Бари, я только что назначена к вам. Мистер Бари, вы думали о путешествии на Мошку-1 ?

— Нет. Сомневаюсь, что мне позволят покинуть корабль.

— Капитан Блейн дал свое разрешение, если вы захотите. Мистер Бари, мы глубоко признательны за ваши комментарии относительно торговли между Мошкой и Империей. От этого выиграют обе стороны.

— Да! Клянусь Бородой Пророка, случай вроде этого... — Бари согласился быстро. Спрятанных Домовых может пока охранять Набил.

Однако сейчас, сидя на борту посадочной шлюпки, было трудно / справиться со своим страхом. Он взглянул на чужака рядом с собой.

— Я Финч (клик) доктора Хорвата,— сказала Моти.— Вам нужно расслабиться. Эти шлюпки хорошо сконструированы.

— О!— сказал Бари и расслабился. Худшие часы были позади. Набил переместил фальшивый баллон в главный воздушный шлюз "Макартура" к сотням других, и там он должен был быть в безопасности. Чужой корабль несомненно был лучше человеческих кораблей подобного типа, хотя бы потому, что моти должны были полностью исключить риск для человеческих послов. Однако, вовсе не путешествие вниз заставляло его испытывать страх, имевший резкий вкус нового паяльника...

Шлюпка слегка накренилась. Спуск начался.

К всеобщему удивлению он оказался скучным. Иногда были случайные колебания тяжести, но болтанки не было. Три раза они почти подсознательно чувствовали "кланк", как будто выпускались посадочные шасси, а затем возникло чувство качения. Корабль прибыл.

Друг за другом они вышли в герметичную камеру. Воздух был хорошим, но безо всяких запахов, и не было видно ничего, кроме большой надувной структуры окружавшей их. Они посмотрели, на корабль и буквально остолбенели.

Сейчас он имел крылья и выглядел, как глайдер. Края удивительной стрелы вытянулись в стороны, превратились во множество крыльев и закрылков.

— Это была хорошая прогулка,— вежливо сказал Хорват, выйдя и присоединившись к ним.— Весь корабль изменил форму. На крыльях нет ни одного шарнира — они выдвинулись словно живые! Реактивные сопла открывались и закрывались совсем как рты! Если бы вы только видели это! Если командор Синклер когда-нибудь спустится вниз, мы дадим ему место у окна,— ликовал ученый, не замечая свирепых взглядов, бросаемых на него.

В дальнем конце строения открылся надувной воздушный шлюз, и вошли трое коричнево-белых Моти. Когда они разделились, страх вновь овладел Бари: по одному присоединились к рядовым, а третий направился прямо к нему.

— Финч (клик),— сказал он.

Во рту у Бари было сухо.

— Не бойтесь,— сказала Моти,— я не могу читать ваши мысли.

Если Моти хотел облегчить состояние Бари, он выбрал явно неподходящие слова.

— Мне говорили, что это ваша профессия.

Моти рассмеялся.

— Это моя профессия, но я не могу ДЕЛАТЬ этого. Все, что я могу узнать, это то, что вы покажите мне.— Он говорил совсем не так, как сам Бари. Видимо, они изучали людей только в общем.

— Вы мужчина,— заметил он.

— Я еще молод. Остальные стали женщинами ко времени, когда они достигли "Макартура". Мистер Бари, снаружи нас ждут машины, а недалеко выбрано место для вашей резиденции. Давайте посмотрим наш город, а потом поговорим о делах.— Он взял его руку двумя маленькими правыми руками, и это прикосновение было весьма странно. Бари пошел следом за ним к воздушному шлюзу.

"НЕ БОЙТЕСЬ. Я НЕ МОГУ ЧИТАТЬ ВАШИ МЫСЛИ",— сказал он, прочтя его мысли. На многих вновь открытых мирах Первой Империи ходили слухи о чтецах мыслей, но ни один их них — хвала милости Аллаха!— не был найден. Это существо заявило, что не может делать такого, и это было очень странно. Прикосновение не было отвратительным хотя люди культуры Бари ненавидели прикосновения. Он жил среди гораздо более странных обычаев и людей, чтобы беспокоиться о детских предрассудках. Но этот Моти был успокаивающе странным, и Бари еще не слышал, чтобы чей-либо Финч (клик) действовал подобным образом. Может, он ПЫТАЛСЯ успокоить его?

Ничего не могло привлечь его, кроме надежды на прибыль — прибыль без ограничений и лимитов. Даже изменение Империей миров Новой Каледонии не выказывало индустриальную мощь, достаточную, чтобы двигать астероиды к троянским точкам Мошки-2.

— Хороший коммерческий продукт,— говорил Моти.— Не должен быть неуклюжим и массивным. Мы сумеем найти товары редкие здесь и имеющиеся в изобилии в Империи, или наоборот. Я предвижу огромную прибыль от вашего визита...

Они присоединились к остальным в воздушном шлюзе. Сквозь огромные окна виднелся аэродром.

— Опасно пускать пыль в глаза,— буркнул Реннер Бари, а когда торговец несмешливо взглянул на него, повел рукой:— Вокруг нас город, и этот аэропорт не занимает ни одного метра лишней площади.

Бари кивнул. Вокруг крошечного поля возвышались небоскребы — высокие прямоугольные строения, стоящие друг против друга, с единственной полосой земли, тянущейся через город на восток. Если здесь потерпит катастрофу самолет, это будет настоящим бедствием —  вот только моти вовсе не собирались допускать до этого.

Их ждали три наземные машины — две для пассажиров, и одна — для багажа, и сиденья для людей занимали две трети площади в каждой. Как только все расселись, водители, которыми были Коричневые, рванули машины с места. Они двигались бесшумно, вызывая ощущение мощи, хотя тряски вообще не было. Двигатели располагались в центре высоких надувных шин, весьма напоминая этим машины миров Империи.

Высокие, безобразные здания смутно вырисовывались на фоне неба. Черные улицы были широкими, но заполненными множеством экипажей, носившихся, как безумные. Крошечные машинки носились по запутанным дорожкам с сантиметровыми зазорами между собой. Уличное движение было не совсем тихое. Постоянно слышалось низкое ровное жужжание, которое могли вызывать сотни работающих одновременно двигателей, а иногда раздавалась быстрая и невнятная речь, которая вполне могла быть руганью.

Когда люди перестали вздрагивать от каждого несостоявшегося столкновения, они заметили, что все прочие водители тоже были Коричневыми. Большинство машин перевозило пассажиров, иногда Коричневобелых, но чаще чисто Белых, и мех у них был очень чистый и шелковистый. Именно от них шли все те проклятия, тогда как водители хранили молчание.

Министр по науке Хорват повернулся к сидевшим у него за спиной.

— Я смотрел на здания, когда мы спускались вниз — на крыше каждого разбиты сады. Мистер Реннер, вы довольны, что прилетели с нами? Мы ждали офицера, но, честно говоря, не вас.

— Наиболее разумно было послать именно меня,— сказал Кевин Реннер.— Я самый подходящий офицер на борту, которого капитан мог отправить. Я вовсе не нужен, чтобы прокладывать курс по картам.

— И потому они послали вас?— спросила Сэлли.

— Нет, думаю капитана убедило то, что я кричал, визжал и угрожал перестать дышать. Постепенно он проникся мыслью, что я действительно хочу лететь. И вот я здесь.