— Они кусаются?— спросил он.

— Нет,— ответил Хорват.— Даже когда биотехники брали у них пробы крови.

Бари удивленно уставился на него. Министр по науке Хорват считал себя хорошим знатоком людей — однажды он оставил науку и пошел в политику, которой научился очень быстро — но он не мог измерить глубину мыслительных процессов Бари. Легкая улыбка торговца была только маской, скрываясь за которой, он разглядывал Моти, подобно Богу, судящему сомневающихся.

До чего они безобразны, подумал Бари. Какой стыд! Их нельзя держать, как маленьких любимцев, если...— он остановил течение своих мыслей и шагнул вперед, просунув руку в отверстие в заграждении, слишком маленькое, чтобы через него можно было выбраться.

— За ухом,— подсказал Хорват.

— Спасибо.— Бари было интересно, подойдет ли кто-нибудь из них изучить его руку. Подошел более худощавый, и Бари почесал его за ухом, делая это очень осторожно, поскольку ухо казалось весьма хрупким. Похоже было, что существу это нравится.

Они будут ужасными любимцами и продавать их можно за тысячу каждого, подумал Бари. В первое время. Пока не пройдет ощущение новизны. Лучше всего выбросить их на все планеты одновременно. Если их разводить в неволе, и если мы сможем кормить их, и продавать, пока люди не перестанут покупать...

— О, Аллах! Она забрала мои часы!

— Они любят разные механизмы. Видите тот карманный фонарь, который мы дали им?

— Это неважно, Хорват. Как мне получить обратно мои часы?

— Протяните руку и возьмите их. Или позвольте мне.— Хорват попытался сам, но ограждение было слишком велико, а Моти не хотела отдавать часы. Хорват дрожал от возбуждения.— Я бы не хотел слишком сильно беспокоить их.

— Хорват, эти часы стоят восемьсот крон! Они не только показывают время и дату, но...— Бари сделал паузу.— Они еще и противоударные. Реклама утверждает, что удар, который сможет повредить их, убьет также и владельца. Вряд ли она сможет повредить их.

Моти изучала браслет часов внимательно и спокойно, и Бари удивился, как другие люди могли находить ее манеры очаровательными. Ни один домашний любимец не ведет себя так. Даже кошки.

— Вы снимаете их?

— Конечно,— ответил Хорват.

— Моя фирма может захотеть купить эти кадры. Для рекламных целей.— Но это одна сторона, подумал Бари. Сейчас к ним приближался корабль Моти, и Каргилл отправился куда-то на катере. Бари никогда не имел никаких дел с Каргиллом, но был ведь еще Бакмен. В конце концов должна быть какая-то отдача с того кофе, который выпил астрофизик.

Эта мысль наполнила его печалью.

Катер был крупнейшим экипажем на аграрной палубе корабля. Корпус его имел вверху плоскую площадку, которой катер прижимался к одной из стен ангара, и свои собственные входные туннели, соединявшие воздушный шлюз катера с жилыми помещениями "Макартура", поскольку обычно в ангаре царил вакуум.

На борту катера не было генератора Поля Лангстона и Олдерсон Драйв, однако двигатель его был эффективным и мощным, а запас топлива довольно значительным даже без отделяющихся резервуаров. Защитное покрытие на его носу обеспечивало одно вхождение в земную атмосферу при скорости в 20 км/сек., или же множество, если они совершались на меньших скоростях. Катер был рассчитан на экипаж в шесть человек, но мог нести и больше. Он мог передвигаться от планеты к планете, но не между звездами. Когда-то историю делали космические корабли меньших размеров, чем катер "Макартура".

Сейчас в нем спали полдюжины человек. Одного из них выселили, чтобы освободить место для Кроуфорда, которого самого выселили из отдельной каюты, предоставив ее трехрукому чужаку.

Каргилл улыбнулся, увидев это.

— Я возьму Кроуфорда с собой,— решил он.— Не вышвыривать же его еще раз. Мафферти пойдет штурманом. Трое морских пехотинцев...— Он быстро проглядел список команды,— и Стели гардемарином.— Он будет рад возможности показать себя и будет хорошо повиноваться приказам.

Внутренность катера была вычищена и надраена, но и тут виднелись следы странных ремонтов Синклера — вдоль левого борта, где лазеры "Вызывающего" пробили защитный слой. Несмотря на значительное расстояние, на котором находился катер, повреждения были серьезными.

Каргилл разместил свои вещи в единственном огороженном углу кабины и изучил план предполагаемого перелета. Весь полет должен был проходить с ускорением в три "же", хотя на практике это могло означать одно "же" по дороге туда, и пять — на обратном пути. То, что у астероида не было ядерного реактора вовсе не означало, что он не обитаем.

Джек Каргилл вспомнил скорость, с которой Моти собрала его кофейник, причем даже не зная, на что похож вкус кофе! Может, они уже миновали стадию ядерной энергии? Он отложил свои вещи и надел вакуумный скафандр — плотно облегающую одежду, которая была достаточно пористой, чтобы пропускать пот. В нем имелся саморегулирующийся температурный переключатель и при помощи плотной ткани костюма кожа человека могла выдерживать холод космического пространства. Шлем плотно прикреплялся к воротнику. В бою костюм не мог противостоять тяжелому оружию, но был достаточно хорош для рсмотров и проверок.

Снаружи катера не было видно никаких следов повреждений или ремонта. Часть жаропрочного покрытия катера висела под его носом подобно огромному лезвию лопаты, выставляя напоказ пузырь рулевой рубки, иллюминаторы и рыло главного оружия катера — лазерной пушки.

В сражении главной задачей катера были наблюдение и разведка, но иногда ему удавалось подобраться к ослепленному вражескому кораблю на расстоянии пуска торпеды. Против корабля моти, у которого не было Поля, этой лазерной пушки было более, чем достаточно.

Каргилл осмотрел оружие катера с большей, чем обычно, тщательностью. Он уже боялся Моти. Пока он был почти одинок в своем чувстве, но это не могло продолжаться долго.

Второй чужой корабль был больше первого, но оценки его массы были весьма ненадежны и зависели от ускорения (известного), потребления топлива (рассчитываемого на температуре привода), температура работы (рассчитываемой по спектру излучения, которое находилось в мягкой области рентгеновских лучей), и эффективности (чисто предполагаемой). Когда все это свели вместе, масса оказалась гораздо более малой, чем ожидали: примерно равной трехместному человеческому кораблю.

— Ноонинелюди,— заметил Реннер.— Четыре моти весят как два человека, но им не требуется так много места. Мы не знаем, какое у них оборудование, вооружение и защита. Тонкие стены, похоже, не пугают их, и это позволяет им строить большие кабины...

— Ну, хорошо,— прервал его Род.— Если вы не знаете, так и скажите.

— Я не знаю.

— Спасибо,— терпеливо сказал Род.— А есть что-то такое, в чем вы уверены?

— Это довольно странно, сэр. Ускорение. Оно постоянно до трех начальных цифр с тех самых пор, как мы заметили корабль. И это непонятно,— сказал Реннер.— Обычно мы заставляем двигатель работать на пределе, вносим мелкие поправки в курс..., а если оставить его без присмотра — вариации неизбежны. Поддерживая ускорение таким постоянным, они попусту теряют время.

Род потер переносицу.

— Это сигнал. Они точно указывают нам, куда направляются.

— Да, сэр. Прямо сюда. Они говорят, чтобы мы подождали их.— Реннер странно и свирепо усмехнулся.— Да, мы узнали кое-что еще, капитан. Профиль корабля уменьшился с тех пор, как мы заметили его. Вероятно, они сбросили топливные баки.

— Как вы обнаружили это? Разве для этого не нужно, чтобы цель прошла через солнце?

— Обычно да, сэр, но здесь этому мешает Угольный мешок. Впрочем, свет, отраженный Угольным мешком, дает нам хорошую возможность оценить площадь сечения корабля. Неужели вы не видите цветов в Угольном мешке?

— Нет.— Блейн снова потер свой нос.— Военный корабль не стал бы сбрасывать топливные баки, верно? Но гарантии этого у нас нет. Все, что мы знаем наверняка, это то, что они спешат.