— Но я хочу поехать.

— И быть кем?

— Кем бы ни были Максим и другие.

— Максим и остальные будут моей охраной.

— Меня... это устраивает.

— Ты женщина, Саша. — его голос понижается. — Мой дом - не место для тебя.

— Это сексизм. Кроме того, если я могу справиться с армией, я смогу справиться и с этим.

Все еще глядя на меня, он хватается за стол. Его руки сжимаются на краю, а бицепсы выпирают под рубашкой, как будто он удерживает себя от чего-то экстремального.

— Есть одно отличие.

— Что именно? — мой голос понижается, и я снова с трудом дышу.

— Я буду твоим боссом и буду требовать полного повиновения.

— Я понимаю.

— Я не шучу, Саша. Убирайся отсюда, это не военное положение. Это мой закон. Твоя жизнь будет принадлежать мне.

Я снова киваю. Да, возможно, я отправляюсь в более опасное место, чем то, где нахожусь сейчас, но это лучше, чем застрять в той же среде и ничего не делать, кроме как выживать.

Если отдать свою жизнь в руки этого бесчувственного человека, это то, что я должна сделать, значит, так тому и быть.

15

                   КИРИЛЛ

Понятие дома было мне чуждо с тех пор, как…всегда.

Это не то место, где я чувствую себя в безопасности или даже люблю. Это просто поле битвы, где только более сильный выходит живым.

Мой отец не осыпал меня, моих братьев и сестер любовью. Он прямо-таки натравил нас друг на друга, чтобы мы стали непобедимыми. У моей матери была только одна цель, сделать так, чтобы ее любимое дитя возглавило семью, за сколько бы ниточек ей ни пришлось дергать.

Это чувство внутренних войн и расчетов было частью меня с детства, и с годами оно только росло. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы положить этому конец, я воспользовался шансом и полетел на другую сторону океана.

Хотя я всегда знал, что вернусь, потому что мои амбиции не могут быть сдержаны военными, я не знал, что это будет так скоро.

Вот он я. На пороге нашего хорошо охраняемого особняка, расположенного на окраине Нью-Йорка. Он огромный, старый, в нем дух дюжины дьяволов, собранных в одном здании. Кирпичный фасад выглядит скучным, непритязательным по отношению к тому, что на самом деле скрывается за стенами этого места.

Трехэтажный дом расположен на большом участке земли с огромными садами, окружающими его, бассейном перед зданием, клиникой и двумя пристроенными домами для персонала, один с восточной стороны, а другой с западной.

Утомительно перечислять удобства, которые Роман позаботился включить в свое логово льва. Например, скрытый бассейн, поле для гольфа и даже спа-салон. Он превратил поместье в королевский замок, поскольку ему нравится думать о себе как о кто-то вроде короля.

Когда я приезжаю, неудивительно, что встречать меня выходит только персонал. Не то чтобы я хотел видеть чье-то лицо прямо сейчас. Я пришел только с одной целью, и только с одной.

Мой отец.

Он убил моих людей, и это была последняя ошибка, которую он совершил в своей жизни. Я позабочусь о том, чтобы он гнил в своем гротескном теле до тех пор, пока не пожелает смерти.

Остальные мужчины отправились в пристройку, чтобы разместить раненых в клинике и навестить всех членов семьи, которые у них здесь есть.

Единственные двое, кто остается со мной, это Виктор, поскольку он иногда считает себя моей тенью, и Саша.

Максим зовет ее по имени и просит присоединиться к нему и Юрию в любых тщетных начинаниях, которыми они собираются заняться, но она говорит им:

— Сначала я хочу со всеми познакомиться.

— Блин, удачи тебе с этим — Максим отдает ей честь.

— Ты знаешь, где нас найти, — без всякой необходимости добавляет Юрий.

Я бросаю взгляд назад, и ее улыбка исчезает так же быстро, как и появилась. Она мгновенно возвращается к своему стоическому выражению лица, которое прекрасно имитирует сварливое существование Виктора.

Все сбросили свою армейскую форму, но она единственная, кто выглядит маленькой и худой в своих черных брюках и белой рубашке на пуговицах. Или, может быть, я единственный, кто это видит, учитывая, что я точно знаю, что скрыто под бинтами.

Сказать, что я ошеломлен ее решением поехать с нами, было бы преуменьшением. Мне всегда казалось, что ее корни глубоко уходят в русскую почву, и особенно в армию.

Она чуть не сорвалась, когда я сказал ей уволиться в самом начале, а это значит, что у нее был мотив быть там. Я никогда не думал, что она так легко откажется от этого мотива и России, чтобы последовать за мной сюда.

Но опять же, может быть, она сделала это из-за Максима и Юрия. Учитывая, что она всегда была одиноким волком, она раздражающе близка с этими двумя и может думать о них как о компаньонах на всю жизнь.

Какова бы ни была ее причина, мне насрать. Она совершила ошибку, предложив мне свою жизнь, и мне будет так весело лепить из нее то, чем, черт возьми, я хочу, чтобы она была.

Обычно это не та игра, в которую я люблю играть, но опять же, никто не играет с моим стальным контролем так, как это делает, невинно выглядящая Саша.

Виктор справа от меня откашливается, и тогда я понимаю, что она ерзает на месте под моим пристальным взглядом. Это не слишком заметно, но оно есть.

Я поправляю очки на носу средним и безымянным пальцами.

— Не оставляй меня. Понял?

Она дважды сглатывает, прежде чем ответить:

— Да, сэр.

Мои губы дергаются, когда я снова смотрю на вход. Мне нравится, как она называет меня «сэр», это отличается от того, как это делают все остальные.

— Кирочка!

На меня ни с того ни с сего нападают теплые объятия маленькой женщины с темной кожей. Я похлопываю ее по спине, когда она изо всех сил цепляется за меня и отстраняется только для того, чтобы осмотреть меня слева и справа, как будто я домашний скот.

Можно подумать, что Анна, моя мать, за всю ту заботу и привязанность, которые она проявляет ко мне. По правде говоря, она единственная мать, которая у меня была, и я знаю ее только с подросткового возраста.

За годы, прошедшие с тех пор, как я видел ее в последний раз, она похудела и стала костлявой. Еще несколько морщинок окружают ее глаза и появляются на лбу, а несколько седых волосков начинают пробиваться в прическу. На ней элегантная коричневая юбка и отглаженная белая рубашка.

— Ты стал больше, у тебя даже прибавилось мышц. О боже. — она похлопывает меня по руке. — Ты правильно питался? Ты убедился в этом, Виктор?

— Да, мэм! — даже тон Виктора меняется на, полный уважения в присутствии Анны.

В конце концов, она тоже единственная мать, которую он знает.

Она поворачивается к нему лицом.

— А ты хорошо питался? По-моему, ты выглядишь более худым.

— Я в порядке.

— Мне так не кажется, молодой человек. — она шлепает его по руке, а затем обнимает. Он просто стоически остается на месте. Он никогда по-настоящему не знал, как принять поток любви, который предлагает Анна.

— Добро пожаловать домой, мальчики. Я скучала по вам.

Затем она отстраняется и бросает прищуренный взгляд на Сашу, которая молча наблюдает за обменом репликами.

— И кто этот мальчик, который выглядит истощенным?

— Меня зовут Александр. Все зовут меня Саша.

Анна пристально смотрит на меня.

— Ты привел кого-то нового?

— Он хотел прийти.

— Ты не можешь просто привести его сюда, потому что он сам захотел прийти — она указывает пальцем в сторону Саши, не глядя на нее. — Он выглядит подозрительно.

— Я вообще-то здесь — говорит Саша спокойным тоном, но ее уши краснеют. Кроме того, она действительно говорит без русского акцента. Немного жестко, но звучит естественно.

Это трудно сделать даже русскому, родившемуся в Америке. Акцент обычно присутствует, несмотря ни на что. Он есть у Виктора, Максима и Юрия.