— Хорошо, мы просто попрощаемся и уйдем.

Он качает головой.

— У нас нет на это времени. Если мы еще немного задержимся рядом с ними, то подвергнем их жизни опасности.

— Мы не можем просто уйти, ничего не сказав.

— Мы так и сделаем. Это приказ.

Мои мышцы напрягаются, но, как апатичный монстр, которым он и является, Кирилл просто поворачивается и делает несколько шагов, а затем начинает копаться в снегу.

Я наблюдаю издалека, и моя кровь кипит не только от такого поворота событий, но и от него. Как он мог представить себе, что уйдет, даже не попрощавшись с людьми, которые приютили нас и ничего не попросили взамен?

Вскоре после этого он забирает наше оружие и боевое снаряжение, которые упаковал в водонепроницаемый рюкзак. Он бросает мои рядом со мной, и я подбираю их.

— Одевайся.

Мои пальцы сжимают ткань, и я хочу ударить его по лицу, но не могу. Во-первых, Кирилл совершенно не ценит эмоциональные всплески, так что это может иметь неприятные последствия.

Во-вторых, он исчез за деревом.

Мои движения дерганые и безумные, когда я снимаю пальто и начинаю одеваться в удивительно сухую одежду. Кирилл всегда думает наперед, никогда не колеблется и не сворачивает со своего первоначального пути.

Обматывая бинтами грудь, я киплю от злости и в то же время чуть не замерзаю до смерти, а это не самое веселое сочетание. С каждым обертыванием я чувствую, что снова запираюсь внутри. Прошло всего несколько дней, но я легко привыкла быть женщиной и чувствовать себя таковой.

Возвращаясь к моему «мужскому» образу, я оставляю странный привкус во рту. Несмотря на то, что я так долго жила. Смогу ли я когда-нибудь снова стать женщиной?

— Ты закончила?

Холодок пробирает меня, когда в поле зрения появляется Кирилл. Исчезли очки и спокойный вид. Теперь он снова превратился в неумолимого капитана со стальными нервами.

— Почти — я опускаю голову, чтобы сосредоточиться на завязывании своих боевых ботинок.

Мое плечо напрягается под таким углом, и я морщусь.

Кирилл приподнимает меня за плечи, так что я стою.

— Я сделаю это.

— Нет никакой необходимости…

— Если ты разорвешь свои швы еще до того, как мы уйдем, мне будет в тягость. Оставайся на месте.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы удержаться от того, чтобы осыпать его проклятиями. Как будто он ставит перед собой задачу выглядеть мудаком. Хотя, вероятно, это происходит естественно.

Эффективно и в рекордно короткие сроки он заканчивает завязывать шнурки и встает во весь рост.

— Я возвращаюсь, — объявляю я.

— Ты - что? — Я не упускаю из виду раздражение в его тоне.

— Я должна попрощаться с Надей и Николасом.

— Какую часть «это приказ» ты не понимаешь, солдат? Мы не собираемся возвращаться, и это окончательно.

— Я их не увижу. Я все равно не могу, когда я в таком виде, но я могу, по крайней мере, передать им записку с благодарностью — я подхожу ближе, держа голову высоко поднятой. — Они помогли не только мне, но и тебе, предложив тебе тепло и укрытие от смертоносной бури. Как ты должен защищать своих солдат, если не можешь выразить благодарность своим благодетелям?

Кирилл поднимает руку.

— Ты, маленькая..

Я закрываю глаза, ожидая, что он ударит меня за дерзость.

Я жду и жду.

И ждать...

Но удара не последовало.

Когда я снова открываю их, он смотрит на меня так, словно хочет перерезать мне горло, но его руки по обе стороны от него.

— Пять минут, а потом мы уходим.

— Хорошо! — я подпрыгиваю, улыбаясь, но это быстро исчезает, когда я сталкиваюсь с его полной апатией.

Чертов тиран.

Я беру свою винтовку и бегу в направлении дома, думая о словах, которые я нацарапаю на записке.

Спасибо вам за все (за исключением иголок). Если у меня будет возможность, я приду снова на эти кулинарные уроки…

Мои ноги останавливаются, когда я оказываюсь на заднем дворе. Тишина.

Долгое, тягостное молчание. Никакой рубки дров. Ни звука голоса Нади.

Это жуткий тип тишины.

Что-то не так.

— Ложись! — Кирилл кричит, когда кто-то открывает огонь в нашу сторону.

13

                   КИРИЛЛ

Мои инстинкты никогда меня не подводили.

Поэтому, когда я принял решение убраться отсюда к чертовой матери, я не делал это произвольно. Это чрезвычайная ситуация, побег - это необходимость, а не вариант.

Однако Саша не прислушалась к голосу разума и настояла на том, чтобы вернуться к пожилой паре. Решение, которое привело нас прямо в центр этого дерьма.

Трое вооруженных людей в противогазах открывают огонь, затем расходятся, как только мы приближаемся к дому.

Самое главное, что они пришли из дома.

Однако хуже всего то, что они носят противогазы, а это значит, что речь идет о каком-то химическом оружии.

На мой крик Саша падает на землю за деревом, но ее глаза бегают, а винтовку она держит нетвердо.

Должно быть, она обдумывает в уме все, о чем я только что подумал, и придумывает наихудший из возможных сценариев.

У двух пожилых людей нет никаких шансов, когда они сталкиваются с террористами с огнестрельным и химическим оружием.

Когда я был с Николаем на рынке раньше и почувствовал на себе взгляды, именно такого поворота событий я боялся больше всего. Я быстро сократил поход и настоял, чтобы мы вернулись в дом, но, возможно, это тоже было неправильным решением.

— Липовский — окликаю я авторитетным тоном, но это едва привлекает ее внимание.

— Саша!

Она дергается, ее глаза увеличиваются в размерах, когда они возвращаются ко мне.

Я останавливаюсь позади нее, отмечая ее хаотичную реакцию.

— Ты здесь?

Она кивает один раз.

— Надя и Николас, они... они...

— Мы должны избавиться от этих людей, чтобы иметь возможность найти их. Мне нужно, чтобы ты прикрыла меня, чтобы я мог войти внутрь. Ты можешь это сделать?

— Да, сэр.

— Мне нужна твоя голова в игре, солдат.

Ее подбородок медленно, едва заметно приподнимается, прежде чем она кивает с ощутимой решимостью.

— Сэр, да, сэр.

Она прислоняется к стволу дерева, а я крадусь вокруг дома, используя стену в качестве маскировки. Я не должен был бы доверять ей прикрывать меня в данных обстоятельствах, но я доверяю.

Потому что вот в чем дело с Сашей. Она лучше всего работает под давлением, хотя она беспокоится о пожилой паре, она не допустит ошибки, которая будет стоить им жизни.

И действительно, когда я уверенно двигаюсь в направлении дома, она сбивает с ног одного из мужчин.

Мои движения легки, уверенны и без малейшей задней мысли. Она отличный стрелок и не допустит никаких просчетов. По крайней мере, не тогда, когда дело доходит до этого.

Когда я добираюсь до входа, я убиваю человека в черном на месте. Однако меня беспокоит одна вещь. Я не могу найти другого. Учитывая бездействие Саши, она, вероятно, тоже не сможет.

Тем не менее, я продолжаю использовать стену в качестве укрытия и продвигаюсь к дому. В тот момент, когда я переступаю порог, я задерживаю дыхание. Я могу выдержать это в течение пяти минут, которых должно быть достаточно, чтобы найти Надю и Николая.

Мои движения резко останавливаются посреди зеленой гостиной, запотевшей от газа.

Два тела спят друг на друге на полу, под ними образуется лужа крови.

Я бросаюсь к ним и проверяю их пульс. Секунды идут, и окончательность ситуации бьет меня по голове, как ублюдка.

Даже в свои последние мгновения они держатся за руки и прислоняются друг к другу.

Глаза Нади закатились, показывая больше белого, чем радужная оболочка. Однако глаза ее мужа смотрят в никуда, полностью лишенные той жизни, свидетелем которой я был менее часа назад.