– Сам я, – сказал мужик, когда я потянулась к лопате. Я не настаивала, использование этого орудия по прямому назначению по-прежнему не вызывало у меня восторга. Подала старосте пакетик с нейтрализатором и развернулась уйти.

– Вот как оно иногда, – донеслось мне в спину, – бывает, что любовь посильнее всякой магии.

Бывает. Абсолютно и точно. Но никто кроме меня, Мара и, возможно, канувшего в призрачных водах Бездани Ясена, об этом не знает. Не знают, что черномаг с новосозданным ритуальным клинком может подчинить тень мага за гранью и вернуть его обратно, несмотря на привратную ленту. И выдернуть его оттуда еще раз, отдав взамен часть ведьминского дара, позволяющего превращаться. В мире живых мои крылья были серые и мягкие, совиные, на пороге и за ним – опасные и хищные, с костяными перьями и остной жемчужной кромкой. Были раньше, чтобы сейчас было мое чудовище. Не жалею ни секунды, а вот то, что мы так глупо разминулись… Холин велел молчать о том, как я его вернула, но инквизиторы все равно пометили язву-некроманта еще раз. Татуировка теперь не только лентой обнимала его под грудью, но и тянулась вдоль туловища вверх, хищно наползая на левую щеку, растекалась щупальцами на боку там, где когда-то была страшная рана. На руках появилось еще по одному татуированному браслету.

На меня тогда тоже косились, но статус ученицы, отсутствие диплома и магстат, уверяющий, что смески ниже уровня магистра не способны самостоятельно и осознанно ходить за грань, говорили против особых знаков внимания. Хотя, наверное, это было бы даже красиво.

Случайно оброненные слова старосты привели к тому, что я распахнула дверь в свою комнату с твердым намерением выставить вампира пинками и основательно прореветься. Но Дан мне все испортил. Опять!

Во-первых, он не спал, во-вторых, перекопошил мое снаряжение и запасы, а в-третьих – развел бардак. Добыл мою алтарную доску, бессистемно свечек натыкал, запачкал мелом и кровью покапал. А еще в комнате невыносимо воняло жжеными перьями и еще какой-то дрянью.

– Что за шаманское камлание? Я его как человека поспать пустила, а он свалку устроил!

– Обижаешь! – развалившийся на стуле вампир совсем не походил на обиженного, на усовестившегося, впрочем, тоже. – Проверенная временем ритуальная вампирская магия, поиск по крови.

– Зря делилась.

– Не зря, но твоя бы в этом деле и не пригодилась бы.

– Почему это?

– Слишком… живая. Дашь? – вперед подался, глазами блестит призывно и лыбится.

– Если только лопатой. Зато от души. И тебя еще заблудших отправили ловить… Алкаш!

– Не алкаш, а ценитель и дегустатор, – заржал неугомонный, но очарование прикрутил, и я чуть расслабилась. Не люблю я эту магию, чересчур сильно реагирую, а долгоживущие почти все ею владеют: сирены, эльфы, драконы, которых в Нодлуте нет совсем, вампиры вот. – Я беглеца искал. У меня его кровь есть. Но дело это недолговечное. Судя по всему, у вас он нашкодить еще не успел, да и ты его хорошенько шуганула, так что до утра подожду и дальше искать. А ты?

– А мне пикси ловить.

– Забей. Скажи прогнала. А то офонарел ваш Садик в конец. Держит дипломированного некроманта за стажера общей практики. Надо было сразу вопросом под ребро, что только по специальности. Иди вот прямо с утра и пусть галку ставит. Я тебя тогда подвезу. На магмобиле.

– А ящерок?

– Скажи, что сдох.

– А вещи? Потом на себе переть?

– Тьма! Гарпия! Что ты проблемы в пустой чашке разводишь, как эти остроухие снобы.

– А если не подпишет?

– Ну посмотришь на него страшным глазом, как на меня. Я же впечатлился?

Затем Дан свалил, так и не прибрав бардак. Только кровь. И с доски, и с постели – унес испачканное покрывало с собой. Я посопела, но сопением вещи по местам раскладываться не стали, а руками было лень. Завалилась и выключилась.

Вампир, до невозможного бодрый и жизнерадостный, растолкал меня утром и едва не пинком отправил за подписью. Хитрая скотина, и Мар был тысячу раз прав, когда его так обозвал, успел полазать не только в запасах, но и документы прошерстить. Потому он и знал, куда мне нужно дальше.

Садик нашелся в садике за зданием участка. Низколобый, сутуловатый и мрачный мужик с дикой улыбочкой гудел носом похоронный марш и поливал из ржавой лейки очередной гибрид. Куст дергался в такт издаваемым звукам и елозил по земле розоватыми, похожими на червей отростками. От куста ярко и вкусно пахло земляникой.

– Мастер-маг Дисад, с утром, – и протянула свой путевой лист и график, и чем писать тоже. – Как ни милы мне местные виды, но я должна вас покинуть.

– Не-мертвый пес?

– Упокоился с миром.

Что-то булькнуло и из здоровенного глиняного чана, боком прячущегося в разнокалиберных кустах, выглянула пупырчатая харя, утыканная глазками, поморгала на меня вразнобой и снова скрылась в мутной воде. Фу…

– Пикси? – поинтересовался Садик.

– Не мой профиль. Идите в болото, они где-то там, – ответила я и посмотрела синим.

Лейка дернулась и окатила содержимым куст, похожий на костяной шар. Куст взвизгнул и стеклянно задребезжал ветками. Садик аккуратно и медленно отставил лейку и подмахнул протянутое, оставив в графике свою подпись и “без нареканий”.

Красота – страшная сила, а страшная красота вообще незаменимая вещь. Теперь ясно, почему Холин большинство рабочих вопросов предпочитал решать именно таким методом. А еще говорят, некроманты злые мрачные типы. Попробуй не разозлись и не помрачней, когда тебе на ровном месте в зелье плюют.

Пока я собирала автографы, ушлый вампир успел рассчитаться за комнату, собрать мои вещи и сплавить ящерка хозяину “Немертвого некроманта”, разрешив ему использовать зверя в личных целях вместо платы за постой. В массивный магмобиль суровой пятнистой расцветки я садилась провожаемая завистливыми и одновременно печальными взглядами. Конечно, теперь-то не к кому будет бежать, стеная о пропаже любимой козы, как есть пожранной вурдалаком, или вопя о повадившейся в курятник птицу душить кракозябре. О последнем диве я узнала из местного фольклора. Сие неуловимое существо было, по словам поселковых жителей, “курьим вампиром”. Долго ржала и своим неверием мгновенно лишилась половины авторитета, но на покойных жертв посмотреть сходила. Садик же с подобными просьбами всех отправлял в собственный сад, и во мне местные (какое-то время) чаяли спасителя. Охрани меня тьма от народной любви.

Магмобиль взревел раненым бизоном, распугав провожающих и зевак, и мы рванули вверх. К горлу подкатило, но Дан уже выровнялся и повел своего монстра параллельно желтеющей внизу дороге. В качестве утешения за раннее пробуждение мне вручили орочье национальное блюдо – свернутую конвертом пресную лепешку, обильно начиненную мясом, нарезанными лапшой свежими овощами и обильно политую кисленьким соусом с зернышками горчицы, кунжута и тмина. Идеально.

До свободы мне оставалось две недели и две отметки в графике.

Центр провинции Кор-Нуэ́ль, городок Корре́, был невелик, тут даже аэростанция имелась. Улочки в Корре были живописные, но узкие, а планировка отвечала всем стандартам муравьиной кучи – тесно, темно и настроено непонятно как. Именно из-за этого я на аэростанцию и не успела. Вернее успела, но только для того, чтоб помахать рукой.

Ответ на мое “скучаю” догнал меня у границы города. После вопля “Копать!”, от которого даже Дан дернулся, мне сообщили: “В Корре до пятницы. Отель “Золт”. 10-тичасовым в Йелин. Дольше ждать не могу”.

Сегодня была пятница, а десять, почти как раз сейчас. Пассажиры поднимались по высокому в несколько пролетов трапу к площадке с пришвартованным аэростатом. Присутствие Мара я почувствовала раньше, чем различила его одетую в форменный черный фигуру. Точно не знаю, чем он теперь в управлении занимался, но его вечно гоняли в разные места с инспекциями. Я еще обрадовалась, как узнала, думала, будет легче пересечься. Демона с два! Теперь стою, как дура, задрав голову, и жду, что обернется. Обернулся, неловко качнулся обратно к лестнице, но словно постеснялся своего порыва. Да и грузная дама, шедшая следом, была вполне себе препятствием. Вот протянул контролеру свой посадочный талон, снова посмотрел. Плотный поток воздуха коснулся моей щеки и шеи, словно теплая ладонь погладила. В сознание ткнулось воспоминание о последней совместно проведенной ночи, и меня обдало жаром, долей сожаления и ощущением тающей на языке лимонной карамели. Мар махнул рукой. Ветер растрепал короткие, до плеч, волосы. Мне больше нравились длинные, но в эти тоже было удобно пальцы запускать… Все, ушел. Вот и увиделись.