Выбрав наименее странный аромат, я разделся и отправился в душ, чтобы… Офигеть окончательно. Потому что насадка, из которой брызнули струи воды, оказалась неприлично большой. Такой, что в этом потоке тропического дождя можно было бы, наверное, даже танцевать. И уж точно, спокойно получилось бы стоять вдвоем, даже не особо прижимаясь друг к…

Не помню, о чем именно я задумался. Очнулся только, когда периферическое зрение запоздало доложило о перемещениях по периметру. Но заострять на этом внимание не стал, потому что сознание намекнуло: неплохо было бы к мокрым ощущениям добавить мыльные. А потом ещё и побриться.

Станки оказались мало совместимые с моей будничной реальностью: пришлось изуродовать два, чтобы привести себя в порядок, и надеяться, что они не был дороги хозяйке, как память о… Ну, о чем-нибудь. Или о ком.

По окончании гигиенических процедур меня ожидало очередное открытие. Мои скромные пожитки исчезли в неизвестном направлении, а вместо них на стуле лежала стопка вещей, которые, судя по характерным, хоть и еле заметным заломам, совсем недавно обретались в каком-то магазине. И совсем не дешевом.

Белье, носки, джемпер, джинсы. Полный комплект, ещё и в единой, сине-серо-стальной тональности, что наверняка внесло свою лепту в общий счет. Поэтому я счел необходимым заявить, когда оделся и вышел из ванной:

— Вам не стоило на меня тратиться.

На что мне небрежно ответили:

— Ваш гардероб оскорблял моё чувство прекрасного. Теперь гораздо лучше. И если вас впрямь волнуют цены и затраты… Я включу расходы в счет, который обязательно выставлю полиции. На компенсацию морального вреда.

— Вашего или моего?

— Вы все-таки умеете шутить? Неожиданно.

Да не шутил я. Просто уточнил. Потому что это показалось… Ну не то, чтобы важным, но что-то определяющим.

— Ладно, идите за стол. Пока не остыло.

Сервировано было на одного. На краю длинного стола, явно предназначенного для приема больших компаний.

— А вы… Не?

— Мне для завтрака рановато. Не хочу сбивать режим. Только чаю с вами попью.

Режим. Это что-то про порядок и для порядка. Чтобы все было правильным. Но сейчас все как раз вроде бы…

— Да кушайте вы уже! Я не большая мастерица готовить, но Валентин обычно не жалуется.

Прозвучало так, будто чуть оправдывалась. При этом подтекстом шло что-то очень похожее на: да пусть бы он только попробовал! Пожаловаться, в смысле.

Лично я бы на его место точно не стал. Потому что еды было много и очень даже съедобной: яичница, полоски хрустящего бекона, подпаленные овощи, грибы и много всякого разного мяса. От души.

Чая потом тоже набухала мне целую чашку. Темно-янтарного и очень пахучего.

— Добавить меда? — она взяла со стола баночку с дозатором. — Любите мед?

Люблю. Не люблю. Не знаю.

— Такого вы точно не пробовали. Это дядя вечно притаскивает, когда на родину пращуров мотается.

Она вылила несколько порций чего-то густого и тягучего в чашку и позвенела ложечкой:

— Попробуйте.

Видя моё замешательство, великодушно разрешила:

— Если не понравится, выплюньте и вылейте.

До такого непотребства я опускаться не планировал, поэтому проглотил бы любую гадость, на выбор. А эта…

Больше всего походило на то, что пожевал цветы с клумбы, только очень сладкие. Причем вместе с листьями и стеблями, но в этом, скорее всего, виноват уже лично чай, который, как известно, сам по себе всего лишь куст. В целом, допустимо и приемлемо. В отличие от отражения в ночном оконном стекле.

Чуть комнаты, чуть мебели, стол и парочка, которую со стороны, наверное, можно было бы принять за… Нет, не приятелей. Выглядело близко, но все-таки иначе. Удивительно и упорядоченно. В том смысле, что эти двое людей собрались здесь и сейчас вместе не случайно и не для того, чтобы через пять минут разбежаться по сторонам, а…

— Там что-то интересное? — она даже чуть наклонилась над столом, спрашивая.

— Просто красивый вид.

Тоже всмотрелась в отражение. Очень задумчиво, но ненадолго.

— По поводу оплаты услуг не беспокойтесь. Полиция сама заплатит за свой бардак. Да и…

Неловко остановилась. У меня тоже иногда такое бывает. Когда чувствуешь, что тема не особо приятная, но промолчать гораздо хуже, чем проговорить.

— Надеюсь, Валентин не доставил вам много беспокойства за все это время?

А должен был? Вроде не с чего. Да если и лажал, то только поначалу, пока не притерлись.

— Я была против. Но кто меня слушал, спрашивается?

Против чего? Нашей совместной с Полли службы? А были причины?

— Дядю, с его комплексом полубога, временами заносит. А Валентин… Хотя, я тоже в какой-то мере виновата. Могла бы снова взять все на себя. Как в детстве. Но уж извините, захотелось немного своей собственной личной жизни. И карьеры. Потому что именованное место предлагают считанные разы, а по девушкам можно страдать хоть всю жизнь.

Я не понимал ровным счетом ничего. Но слушать было интересно. А смотреть приятно.

— Вас хотя бы достойно отблагодарили?

Вопрос явно требовал ответа, поэтому пришлось уточнить:

— За что?

Она прищурилась, нахмурилась, задумалась. А потом хлопнула ладонью по столу так, что посуда звякнула.

— Ах он, жучара… И наверняка ведь провел все, как служебную необходимость? Ну вот как так вообще… А согласие на вмешательства вы, конечно, по любому подписываете…

Из контекста следовало, что кто-то в чем-то оказался неправ. Судя по всему, в моем отношении. И за что-то мне не заплатил. Но разве я делал что-то помимо обычных обязанностей?

— Он дождется, клянусь! Доиграется, что я плюну на карьеру, переведусь в это ваше Управление и буду следить за каждым его писком. Вот тогда он у меня попоет!

Она продолжала бушевать, это выглядело донельзя занятно, и я мог бы смотреть и смотреть, пока…

— Пересядьте-ка вы на диван.

— Мэм?

— Вон туда, — махнула она рукой. — А то знаю я, чем заканчиваются эти соловеющие взгляды.

В кипу подушек? Да пожалуйста. Правда, они слишком мягкие и совершенно не подходят для опоры, но я ведь не собираюсь…

— До рассвета ещё уйма времени. Может, даже успеете выспаться.

Да я и спать-то не расположен. Просто чуток расслаблюсь. Отпущу мысли погулять.

Я ведь, и правда, не закрывал глаза. Ну разве, наполовину. Видел и слышал, как она ходит, прибирается, перекладывает бумаги, переругивается с кем-то по комму, шуршит клавишами.

Я совершенно не собирался спать, и все-таки, уснул. Чтобы проснуться от грохота и звона, которые сам же и произвел на свет.

Что именно стояло на столиках и рядом с диваном, я не запомнил, но теперь это были обломки и руины. Живописно прикрытые покрывалом, видимо, изначально предназначенным для меня.

Расслабился, кретин. Поздравляю: в этот дом тебя точно больше не позовут. Хотя, может оно и к лучшему?

— Простите. Я…

— М-да, — она обвела взглядом учиненный разгром. — Ладно. Просто увеличим счет на пару позиций. И на следующий раз буду иметь в виду, что вас надо привязывать к кровати.

Стоит ли понимать эту тираду в том смысле, что я прощен? Или, учитывая финальный аккорд, все же нет?

— В любом случае, солнце уже встало, значит, и нам пора.

Нам?

— Подвезу, не беспокойтесь. Да, я помню, у вас есть проездной. Но с вашей… э… раскованностью все же лучше временно воздержаться от использования общественного транспорта.

На выходе она всучила мне ещё и куртку. Замшевую. Способную поспорить своей мягкостью с джемпером.

Про старую одежду я спрашивать не рискнул, потому что предполагал: уничтожена немедленно и с особой жестокостью. К тому же, такого дерьма у меня дома с избытком. В крайнем случае, буду таскать из тех многочисленных баулов, которые сортирует Консуэла. В качестве платы за использование моей комнаты под склад.

Остановившись у Управления, сестра Портера порылась в бардачке и протянула мне картонный футляр со скромным логотипом.