А они реально ждали. Грузный дяденька, растекшийся по большому креслу, причем отнюдь не офисному, а скорее, музейному. И тетенька, стоящая за его спиной. Сухощавая, в возрасте, какая-то тусклая, словно все на свете ей уже сто раз надоело. Одеты оба были темно, но хорошо и дорого. Даже не представляю, сколько денег может получать за свою работу портной, который ухитрился посадить рукава этого пиджака без единой морщинки, при том, что внутри явно не тренированные мышцы, а что-то желейное. Хотя этот пудинг, безусловно, здесь главный. Только ничуть не угрожающий.

Вот ведь, попал. Бред бредовый. Но уму-то должно быть ясно, что ничего хорошего меня впереди не ждет?

Ну… Э… Как бы… Если чисто теоретически…

Нет, это ещё хуже, чем сумасшествие. Это кристально чистая профнепригодность.

После вчерашнего «режима уничтожения» можно и нужно было ожидать, что крыша уедет ещё дальше. Но пофигистический пацифизм? Как-то уж слишком. Без причины, без повода. Добро бы чувствовал, что внутри что-то перегорело или разорвалось, так нет же, вполне себе норма. Любопытство уж точно в наличии. Только направлено оно на все подряд, а не туда, куда нужно. Ладно, скажем иначе: не туда, куда его было бы разумно направить, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Ну вот, серьезно: меня сюда на пикник привезли? Ни в коем разе. И вряд ли позволят уйти по собственной воле. Но поскольку прямо сейчас ни от одного человека в этом ангаре в мою сторону не исходит на малейшего намека на угрозу, я…

Не могу ударить. Не могу напасть. Хотя между мной и увальнем в кресле расстояния всего ничего, оставшихся сил на бросок хватило бы. Но мне почти физически больно даже задумываться о том, чтобы причинить этому человеку вред. Если кто-то, конечно, не нападет первым.

Даже тетка эта, слегка мутная. Чудится в ней что-то то ли знакомое, то ли понятное, особенно в том, как перебирает пальцами по плечу своего спутника. Пальцами, от каждого движения которых окружающее пространство вздрагивает, словно принимая и гася какие-то непонятные имп…

Сознание равнодушно отметило: сонга. И тут же размашисто поставило рядом визу: угрозы не представляет. Опять же, потому, что не нападает. Тот факт, что когда подобное нападение случится, думать будет уже поздно, вообще остался без рассмотрения. Потому что память услужливо подсказала: в крайнем случае, ты всегда сможешь съехать с катушек. Но сейчас же все спокойно? Спокойно. Вот и ладушки.

— Вы догадываетесь, почему вас сюда привезли?

Голос у дяденьки оказался тоже какой-то рыхлый и хриплый. Возможно, больной. А если человек болеет, не надо его лишний раз утомлять, верно?

— Будет лучше, если скажете прямо.

Он оценил моё предложение и перешел к своему:

— Вы нанесли некоторый ущерб предприятию, молодой человек. Не скажу, что непоправимый, но внеплановая замена кадров всегда влечет за собой определенные расходы. Которые мне хотелось бы возместить.

За мой счет, конечно же. Интересно, пары каких-нибудь не особо важных органов хватит на покрытие ущерба? Хотя, в таком случае никаких разговоров не состоялось бы. Значит, бизнес-схема, в которую меня собираются вписать, ожидается несколько более заковыристой.

— Чем я могу… э… помочь вашей беде?

— Зависит от ваших умений.

Так банально, что даже скучно. Хотя… Не с учетом вновь открывшихся обстоятельств. Но вот так прямо и сразу заявить дяденьке, что применять силу категорически не расположен, наверное, будет глупо. Во-первых, не поверит. Во-вторых, проблемы индейцев шерифа никогда не волновали и взволновать не смогут.

— Но любой товар нуждается в предварительной оценке. Вы же не будете против небольшой… демонстрации?

Буду, не буду… Не знаю. Мне фиолетово. Хотя прекрасно понимаю, что ничего не получится, если не возникнет угроза. Настоящая. А пока все проходит самым неподходящим для начала активных действий образом, на уровне совершенно будничного кастинга. Может, попробовать чуть усугубить ситуацию?

— Видите ли, мистер… Есть проблема.

— Какая?

— Я немного… не в форме.

— Это заметно.

Ну конечно, не сострить было невозможно.

— Я не набиваю себе цену. Просто хочу сказать, что по ряду причин моё физическое состояние сейчас далеко от оптимального. И вы попросту не увидите то, что на что… То, что могло бы вас заинтересовать.

Он словно ожидал таких или похожих слов, потому что довольно осклабился:

— Ну конечно же, я принял это во внимание. И принял меры. Ждать, пока вы восстановитесь, мне не с руки, но ведь есть и другие способы, более быстрые. Как насчет небольшого допинга?

Я машинально задумался, какой коктейль медикаментов мог бы хоть немного разгладить мятые мышцы, а дяденька тем временем сделал кому-то знак рукой. За полуоткрытой дверью ангара началось какое-то шевеление, потом послышалось что-то вроде: «Проходите сюда, пожалуйста», и все, что мне осталось это стоять и смотреть, как на меня надвигается худший кошмар из всех возможных. Да и просто — кошмар.

Нет, она не выглядела уродливой или страшной. А вот странной — да. Даже очень.

Можно было быть уверенным в её не особо большом росте, но остальные параметры плясали из стороны в сторону, потому что и она сама… Пританцовывала. Не на каждом шаге, и не в каком-то заданном ритме: просто шла, время от времени словно задумываясь о чем-то и начиная выделывать обрывистые па, а потом резко возвращаясь к унылой реальности.

То, во что эта женщина была одета, в основном жило своей жизнью, а если и пыталось повторять движения за своей хозяйкой, безнадежно опаздывало. Благо, что покрой шмоток был просторным, и участники всей этой компании друг другу не мешали. Общую вихлявость чуть сглаживала, в основном, за счет поглощения, необъятных размеров кофта. Правда, от разноцветных кусочков, из которых она была составлена, здорово рябило в глазах.

Но если тетенька за креслом свои импульсы роняла во внешнюю среду размеренно и еле заметно, то эта фонила просто ужасающе. Наверное, потому что не считала нужным скрывать свою принадлежность к профессии. Или вообще — что-то скрывать.

В голову постучался запоздалый вопрос, с каких это пор я научился вот так запросто узнавать сонгу с одного взгляда. Но сознание от таких сложных вещей тут же отмахнулось.

Тем временем вихлявый кошмар дотанцевал до кресла, остановился перед и сообщил:

— Я вся — внимание.

Дяденька повел подбородком примерно в ту сторону, где я старался собрать в кучку хотя бы часть мыслей:

— Удержите его перед моими парнями, поговорим о контракте.

Сонга даже не обернулась, разве что чуть покосилась по направлению ко мне. Потом что-то сквозняком прошло под кожей на моей спине. Коротко и почти неуловимо.

— Шутка юмора такая? Сударь, даже принимая во вниманием ваши личные габариты… Слишком толсто.

— Сударыня?

— Из какой центрифуги вы его вытащили?

Как бы то ни было, моё состояние она угадала совершенно точно. Или определила за пару секунд. В любом случае, свое дело эта женщина знала, о чем дополнительно сообщали и слегка недовольные нотки в голосе. Мол, я к вам со всей душой, а вы какую-то дрянь подсовываете.

Дяденька развел руками:

— Что есть, то есть, другого не будет. Но для вас, с вашим опытом…

Сонга снисходительно наклонила голову, словно приглашая продолжать в том же духе.

— К тому же, песик натасканный. К песням приучен.

Она подумала, ещё пару раз прошлась своим сквозняком по моей спине, потом резко повернулась и в одно движение оказалась прямо передо мной.

— Песик, значит…

Вблизи и без вихляний стало возможным хоть немного рассмотреть её лицо, частично скрытое прядями растрепавшихся волос. Темных, с редкими нитями седины.

Взрослая, да. Но язык бы не повернулся сказать, что старая. Вот та, что за креслом, по виду почти старуха. Эта… Просто сама по себе, какая есть. Без эпитетов и определений. Правда, я недолго радовался безмятежному покою её черт: выдержав паузу, все снова пустилось в пляс, пусть теперь уже только на лице. Брови, глаза, уголки губ, даже кончик носа вразнобой исполнили сложный танец и зафиксировались только на время, необходимое для того, чтобы задать вопрос: