— Вот тут не надо! — искренне возмущаюсь. — Я тебя пальцем не трогал!

— Ты бы видел себя со стороны в то время, — выдаёт с грустной улыбкой. — У тебя взгляд был, как у дикого зверя.

— Я бы извинился, но не буду.

Считаю, что был не прав, да. Вёл себя, мягко скажем, отвратительно. До сих пор противно вспоминать. Но на наш развод с Танькой мои душевные терзания не повлияют.

— Не будет он… — эхом повторяет жена. — Однажды, когда ты в очередной раз вернулся домой в привычном для тебя состоянии, мы поругались. Ты тогда стул сломал, зеркала все в квартире перебил… Помнишь?

— Если честно, нет. Но если хочешь знать — мне стыдно.

— А мне было страшно, — обхватывает себя за плечи. — Я собрала сумку, пока ты был в ванной — хотела к папе уехать. Позвонила ему, чтобы объяснить ситуацию, но он сказал, что я должна остаться дома. Быть с мужем и в горе, и в радости. Он всегда был за тебя, Сань.

— Зачем мне эта информация?

— Хочу, чтобы ты понял… — Танька кусает губы. — Я подумала, что меня некому защитить. Я совсем одна. Не знаю, как так получилось, но… В общем мы с Игорем стали общаться по интернету. Я здесь, он в Москве. Но я чувствовала его поддержку на расстоянии. Я искала защиты.

Жена решила излить мне душу. История у неё получилась трогательная. После такого измену простить можно, да?

Нет.

— Знаешь, что бы я сделал на твоём месте? — спрашиваю абсолютно серьёзно.

— Что? — так же серьёзно отзывается Таня.

— Я бы снял с нашего счёта небольшую сумму, позвонил отцу и попросил помощи. Запихать меня в клинику прокапаться у него сил хватило бы. Мне надо было выйти из этого состояния, но я не мог сам. Я подыхал уже.

— Ты себя довёл до ручки, Саша, — Таня качает головой.

— Ты прекрасно знаешь, что произошло.

— Знаю… — сглатывает тугой комок воспоминаний.

Кроме разлада в отношениях с Танькой у меня была другая причина сломаться. Конкретно подкосила меня не семейная драма с женой. Я потерял мать. Борьба с тяжёлой болезнью закончились для неё смертью, а для меня крахом надежд, которые нам давали врачи. Я оказался не готов к такому исходу.

Пока моя мать болела, Таня делала вид, что ничего особенного не происходит. А я сходил с ума. Но дело даже не в этом. Моя мама — это моя мама, я не заставлял жену сочувствовать или помогать ей. Просто в то время я хотел другого отношения супруги ко мне.

— Игорь говоришь? — сжимаю баранку до скрипа. — Думаешь, я не видел твоих переписок с неким Олегом? Я видел всё, что вы там друг другу катали и слали.

Танька бледнеет.

Она не знала, что я её переписки с другими мужиками читал. А я читал. И откровенные фотки жены, которые она им отсылала пачками, видел. Все хахали из крупных городов — Москва, Питер. Все состоятельные. Таня с ними вживую не общалась, только по инету. Вот я и не поднимал скандал. Не до скандалов мне тогда было.

— Сань, я… — Танька открывает рот, наверняка чтобы начать оправдываться.

— Иди отсюда, — не даю ей шанса. — По-хорошему иди, — рычу для убедительности.

Пара мгновений на раздумья — и обезоруженная неблаговерная валит из машины. А у меня гора с плеч падает. Прошлое надо оставлять в прошлом. Нет обиды на Таню. Обида прошла. Осталась уверенность, что она не та женщина, которая мне нужна.

Одно радует — мою единственную я встретил.

Ох уж эти врачи с их «На процедурки походить надо». Мне вот интересно, хоть один доктор из нашей поликлиники пробовал посидеть больным в очереди на какую-нибудь ингаляцию? Зато пациентов отправляют на аттракционы толпами…

Домой возвращаюсь ближе к пяти вечера. Хорошо хоть на улице не морозно и ветра нет. Не спеша иду к подъезду и вижу под козырьком долговязого парнишку с огромным букетом красных роз в руках. Зачистили сюда мужчины с цветами. На этот раз точно к Вере Ивановне, ага.

— В подъезд попасть не можете? — достаю из сумочки ключи и поглядываю на парня.

— В седьмую квартиру, — кивает. — Доставка.

М-м, интересненько…

— Я из седьмой квартиры.

— Вероника?

— Да, я.

— Можно ваши документы? — долговязый паренёк смотрит на меня с недоверием. — Простите, но такие правила.

Ух ты какой! Не курьер, а фээсбэшник.

Документы показать несложно — я ведь из поликлиники возвращаюсь. С собой паспорт, полис и даже водительские права имеются. Предъявляю парню паспорт, а он вручает мне тяжёлый букет и, попрощавшись, идёт к машине.

У курьера замашки и тон не курьерские — наверное, коллега Санин. Я почти уверена, что это он прислал розы.

О, тут и записка есть!

Достаю карточку и читаю текст, напечатанный красивым шрифтом с завитушками на глянцевом картоне — это приглашение в ресторан. Сегодня в шесть вечера за мной подъедет водитель и отвезёт до места. Для меня никто ничего подобного раньше не устраивал.

При всей своей хамоватости Саня настоящий романтик! Мог бы просто прийти домой и сказать «Котён, едем ужинать в рестик». Но нет, он целый квест придумал. Многоступенчатый сюрприз от товарища следователя. Сначала Саша присылает шикарный букет, потом я заинтригованная еду в ресторан, где он вручает мне… свидетельство о разводе с Татьяной.

Шутка, конечно. Но я была бы не против такого в финале ужина.

Чего я опять в эту Таню упёрлась, а?! У меня намечается потрясный вечер в компании самого лучшего мужчины в мире — вот о чём надо думать.

Мои ступни, кажется, отрываются от земли на пару сантиметров. Крылья за спиной расправляются и душа поёт. Прижимая к груди увесистый букет, порхаю по ступенькам. Скорее домой! У меня всего час, чтобы собраться.

— Ничего себе веник! — на этаже меня встречает жена Орлика.

Вспомни кхе-кхе, вот и оно. Наверное, видела всё в окно, а теперь стоит на пороге Сашиной квартиры в коротком шёлковом халатике — ногами от ушей сверкает. Сейчас начнётся.

— Это не веник, а букет, — отвечаю сердито и вставляю ключ в замочную скважину.

— Ой, всё! — Таня скрещивает руки на груди. — Мне до твоей личной жизни дела нет. Со своей бы разобраться, — вздыхает.

— Разбирайся, — бурчу и собираюсь зайти домой.

Ситуация — дебильнее не придумаешь, блин!

— Постой, — Татьяна ловит меня за ремень сумочки. — Говорят, ты неплохо общаешься с бабкой-соседкой снизу.

Это она сейчас про Веру Ивановну говорит. Других бабушек у нас в подъезде нет. Только выражение лица Тани при этом надо видеть.

— И что?

— Можешь у неё аккуратно выяснить, что за баба у моего Сани завелась? Старуха тут всё про всех знает.

— Ага, свечку держит… — хриплю.

— Любовница моего мужа живёт в нашем доме. Я всё равно выясню, кто она такая. Но с бабой Верой будет быстрее.

То есть Танька не предъявлять мне собиралась — просить о помощи. О шпионаже в её пользу, если точнее. Обидно, что она даже гипотетически не рассматривает меня в качестве соперницы. Получается, ей в голову не пришло, что это я любовница её мужа.

От словосочетания «любовница её мужа» на мгновение становится дурно — голова слегка кружится и подташнивает. Совесть пускает яд в кровь.

— Мне… пора, — рвусь к себе и быстро закрываю дверь.

Меня бросает в жар, потом в холод. Лицо горит, а сердце покрывается корочкой льда. Присаживаюсь на тумбочку в прихожей, кладу букет на комод и пытаюсь взять себя в руки. Не получается.

В душе коктейль из гадких эмоций — я одновременно мучаюсь от угрызений совести и чувствую себя ничтожеством, на которое нормальный мужчина не взглянет. Если задуматься, мне в приличный ресторан пойти не в чем. На выход в шкафу только жакет из дешёвой атласной ткани с огромной брошью-цветком на груди, которая закрывает заплатку на кармане и юбка под стать жакету. Она мне маловата. После расставания со Стасом я активно заедала стресс — на попе и бёдрах прибавились пара килограммов. А то и все три. Сяду, а юбка по швам треснет. О том, как давно я не была у парикмахера и маникюрши, лучше вообще не думать. Класс, чо!