— Это не поможет. Собирайся и вали.

— Не думала, что ты из тех мужчин, которые выгоняют женщину из дома, — виляя бёдрами, Таня снова идёт к столу. — Это низко, Саша, — прилуняется на табуретку.

— Да-а? — я серьёзно закипаю. — Татьяна Борисовна, скажи как на духу — свалить к любовнику в Москву с деньгами, которые я копил, а потом вернуться и претендовать на эту хату, не низко?

Учитывая, что я закрыл глаза на «мелочь» в полтора миллиона рублей и хотел развестись с разделом имущества, моя неблаговерная могла вести себя скромнее. Но нет, скромность — это не про Таню.

— Снова деньги, — дешёвая актриса мотает головой. — Ты меня вообще слышишь, Сань? Я хочу начать всё сначала.

— Я не хочу, — сажусь напротив жены, смотрю ей в глаза. — Между нами ничего нет и никогда не будет. Мы разводимся. Жить здесь ты не будешь.

— В таком случае я тебе покоя не дам, — Татьяна идёт ва-банк. — И из квартиры не уйду. Завтра будет готово решение суда. Ясно? — наваливается грудью на стол.

Полтора ляма она просрала, уверен. И московский хахаль больше её не финансирует. Танька зубами будет держаться за эту сталинку. Не за половину — за всю квартиру.

— Яснее некуда, — киваю, встаю и иду в спальню.

Достаю из шкафа спортивную сумку, скидываю в неё шмотки первой необходимости.

— Серьёзно? — Таня стоит на пороге и наблюдает за мной. — Ты уйдёшь?

— Губу закатай, — рычу. — Это ненадолго. Несколько дней или неделя — и ты вылетишь отсюда, как пробка.

Я не шучу и не приукрашиваю. Я даже немного недоговариваю.

— Ты что задумал, а?! — у жены случается паника.

Она встаёт передо мной и бешено вращает глазами.

— Узнаешь, — бросаю зло и шагаю в ванную за мыльно-рыльными.

У супруги настоящая истерика — проклинает меня, обзывает и обещает испортить жизнь. Однажды Таня уже её испортила, вряд ли ей удастся повторить этот трюк. Больнее больного сделать сложно.

Хлопнув дверью, спускаюсь вниз по лестнице и слышу, как Танька нервно закрывает щеколду изнутри. Останавливаюсь между этажами и смотрю на дверь котёны. Хочется зайти к ней, поговорить… Нет. Фурия не дремлет — услышит, куда я пошёл, а потом начнёт гадить Нике. Этого я не хочу.

Выхожу во двор, открываю машину и плюхаюсь за руль. Поеду в отделение — сегодня там ночевать буду. Дальше посмотрим.

Надо ехать, а я гипнотизирую зашторенные окна котёны и фантазирую. Занятие опасное — возбуждает дух и тело. Хочется позвонить Нике или написать, но настрой пока не тот — агрессивный. Приеду в отдел, завалюсь на диван и тогда уже позвоню.

Но сначала в ларёк за кофе.

Кофеёк взял горячий, но этого мало. Жрать хочу не по-детски. Пру с картонным стаканчиком в руке к магазину — возьму какой-нибудь гадости, лишь бы живот набить. После тяжёлого трудового дня и Танькиного концерта я ещё и голодный. Зверею потихоньку.

Прямо перед дверью магаза у меня в кармане джинсов вибрирует телефон. Твою мать, называется. Очень вовремя кому-то захотелось со мной пообщаться. А если котёна? Надо ответить.

Ни фига это не Ника. Витёк трезвонит.

— Чо хотел? — отвечаю на минимальном позитиве.

— Здорова, Сань, — голос у Вити почему-то дрожит. — Где твоя пол-литровая заначка?

Я убираю телефон от уха и несколько секунд смотрю на экран. Витёк звонит — ошибки нет. Это у него в голове какая-то ошибка случилась. Так я ему и сказал, где моя пол-литровая заначка. Мне её за хорошую работу подогнали, и стоит она, между прочим, немаленьких денег.

— Больше тебе ни хрена не надо? — ёрничаю.

— Сань, да я верну! — эмоционально убеждает меня Витя. — Мне сегодня очень надо.

— Погоди, ты в отделе, что ли? — до меня доходит.

— Да, в отделе. На всю ночь тут зависну. Где заначка, а?

Вкрай оборзел Витенька. Но сейчас дело не в его моральных качествах. Он собирается зависнуть в кабинете на всю ночь и ищет мою заначку, следовательно смаковать он её собирается не один. Скорее всего, в компании дамы.

— Слышь, Вить, я такие вещи не одобряю, — заявляю серьёзно. — У тебя жена есть.

— Ну! — возмущается Витёк. — Я сегодня с ней буду, — объясняет торопливо. — Кризис в отношениях у нас — хочу обстановку сменить кардинально. Понимаешь?

М-да… Остался я сегодня без заначки и без дивана. Хорошо хоть Витя позвонил, а так бы запёрся я в кабинет в самый разгар их с женой «кардинальной смены обстановки».

— Под подоконником глянь, там должна быть, — сдаю свой клад Витьку.

— Брат, спасибо! Всё внезапно организовалось, ни фига подготовить не успел. Отдам с процентами. Давай! — отрубает звонок.

Жена давать будет. В хорошем смысле этого выражения. Завидую Вите белой завистью. С супругой, моей заначкой да на кожаном диванчике — романтика. У меня тоже романтика, но такая себе — ночую в машине.

Вздохнув, прячу телефон в карман, поворачиваюсь и получаю магазинной дверью по руке: крышка слетает со стакана и горячий кофе задорно выплёскивается мне на ногу.

— Твою ж!.. Мать! — нервы сдают.

Загребаю снег ладонью — остужаю ожог и сквернословлю на всю улицу.

— Прости! — звучит знакомый нежный голосок.

Поднимаю голову — котёна стоит. Горсть снега в руке и глазёнки испуганные. Это она меня дверью чуть не снесла, а заодно едва не угробила нашу с ней будущую личную жизнь. Несколько сантиметров выше — и горячий кофе оказался бы не только на внутренней стороне моего бедра.

— Ты что здесь делаешь так поздно? — хриплю и сгребаю снег у неё с ладони.

Будто вокруг ни одного сугроба, ага.

— Гулять пошла… — отводит взгляд.

— Гулять она пошла, — натираю ногу снегом. — За ручку с бронхитом? — ворчу.

— Не хотела ваш с женой скандал слушать, — Ника так и не смотрит на меня.

Причина уважительная — ругать Веронику отменяется. Орать Таньке надо было меньше.

— В машину пошла села. Домой тебя отвезу.

Ника послушно топает к моей тачке. Вот это да! Я думал, она хотя бы попробует возразить. Она всегда так делает.

— С тобой всё нормально? — сажусь за руль.

— Да, — котёна на переднем сиденье пожимает плечиком. — А с тобой?

— Пойдёт.

Тянусь на заднее сиденье за спортивной сумкой — хочу переодеть штанцы. В мокрых как-то не комильфо совсем.

— Ты чего? Ой… — Ника смущённо отворачивается и смотрит в окно.

— Потерпи, киса. По-дружески, — включаю шарманку, стягивая с себя джинсы.

Терпит. Молчит, сопит, глазки ладошкой прикрыла.

— Ты всегда с собой сумку со сменной одеждой возишь? — спрашивает тихо.

— Нет. Только, когда из дома ухожу, — отвечаю, застёгивая ширинку брюк. — Всё. Можно смотреть.

— П-погоди, как это? — убирает ладонь от лица и смотрит на меня круглыми от удивления глазами. — Ты из дома ушёл? А ночевать где собираешься?

— Сегодня в машине, а потом, даст бог, в отделении.

Котёна снова молчит — переваривает информацию. А я завожу мотор и трогаюсь с места.

— Ты из-за жены из дома ушёл, да? — Ника теребит край куртки.

— Да не-е, — хмыкаю, — просто захотелось в машине поспать.

Снова молчание. На этот раз напряжённое — чувствую его как вибрацию.

— Можешь сегодня остаться у меня, — предлагает котёна на выдохе.

— Аккуратнее, а то соглашусь, — пытаюсь перевести всё в шутку.

Предложение капец какое заманчивое! Но всё упирается в Таньку. Я всей душой не хочу, чтобы эта фурия гадила моей котёне. Хрен знает, на сколько затянется операция «Развод» со всеми вытекающими из неё последствиями. Пусть они будут только для меня.

— Я серьёзно, — упёртая котёна продолжает меня искушать.

— И я серьёзно, — слежу за дорогой, поглядываю на неё. — Кис, я не хочу, чтобы Танька тебя цепляла, а она будет… если поймёт, что я у тебя ночевал.

«Если» тут неуместно. Стены у нас в доме картонные и дверь эта в кухне — не знаю, как надо себя вести, чтобы за стенкой не было слышно. Только если вообще не разговаривать. Но это бред. Высплюсь в машине. Нормально всё.