«Девчонки, органики, что вы знаете относительно Валентины Азаровой? Мне, например, она не прислала ни одного письма. Что с ней? Да и Люся Тараканова тоже не пишет, но я читала её письмо у Нины. У неё всё в норме. Нина получила вашу телеграмму, но она ждёт от вас письма. Я ей дам ваш адрес тоже. Что слышно про жизнь Нинель Викторовны? Вы, наверное, забыли, что 25 сентября у неё день рождения. Я не знаю её адреса. Да и писать не очень склонна, но послала ей открытку с поздравлением на старый домашний адрес в Сысерти.
Аккуратно пишет Кичигина, но скучно».
Примечание: Свердловчанка Валя Азарова, химик-органик, тоже хотела ехать с нами в Нижний Тагил, но на пятом курсе она вышла замуж и ожидала ребёнка. Все университетские годы мы были вместе, а теперь она почему-то перестала общаться с нами.
Люся Тараканова, Нина Попкова, Нинель Семерикова – это всё наши сокурсницы-подруги. Кичигина – родственница Ии из Сысерти.
«Мы сейчас без денег, у нас уже долги, особенно у Алки, у Нины тоже в связи с днём рождения. Она там у себя в общежитии склеила 5 мужчин, самый симпатичный был Петенька с 1944 года рождения. Он упал на меня, что делать? С ним всё было порядочно, хорошо, приятно. Вина было слишком много, так что после попадания всего количества его в наши внутренности, вы можете себе представить дальнейший ход событий. Закусон мы сами готовили. Музыка была приличная. Кажется, нас даже кто-то фотографировал. Вид будет!»
Примечание: Ия несколько преувеличивает все наши похождения и пьянки. Девушки мы были все серьёзные, но подстраивались под обстоятельства нашей жизни в заводских общежитиях.
«Что было ужасным, так это то, что нам нужно было в 4-45 утра явиться на поезд и в 8 часов утра быть в данном виде на работе. Мы в понедельник с Алкой имели очень бледный вид, Алка ещё в техникуме читала как раз лекции студентам, а я в цехе засыпала на ходу.
Люси, ты до сих пор, вернее, снова хочешь встретить Валю?»
Примечание: Моё «кружение сердца» из-за несостоявшегося романа со студентом Свердловской консерватории Валей Анисимовым, начинающим талантливым оперным певцом с замечательным баритоном, завершилось. Я понимала, что мы с ним в разных ипостасях, будущего у нашего романа нет. Уехав в Тагил, я навсегда исключила его из своего сердца.
«У вас хоть там по телевизору свердловские передачи, а у нас в общежитии и телевизора нет, т.к. мы с одной стороны на горе, а с другой под горой. Говорят, что гора мешает, а может, просто не хотят телевизор для общежитских купить.
Сейчас в коридоре галдёж, кто-то потерял платок, так неприятно, т.к. украли его, видимо.
Уже 5-й час, а я сижу, т.к. с 5 часов я читаю химикам здесь рядом в ЛКИ. Это, девчонки, им я читаю и спрашиваю их, ставлю оценки, утром и вечером по 3 часа. С ними легче мне, с мужчинами-заочниками трудней, т.к. одна группа на базе 7-го класса, они хуже понимают, да и дают только 1,5 часа на них (тоже утром и вечером), но отношения у меня с ними хорошие.
К нам первого сентября приехала Тамара Ваганова, она работает вместе с Алкой. Ей пришло письмо из Орска от Люси Ванаевой. Что вы от них имеете, пишут ли они вам?
Я обитаю в холодной комнате, замерзаю прямо, а родители прислали 20 рублей на одеяло, но они ушли на жратву.
Девчонки, я думаю, к 7-му ноября мы будем в Свердловске, и Нина тоже. Встретимся, да? Попьём, попоём, так хочу ещё в театр, вообще всех хочу увидеть, обнять, поцеловать и прочее. Наши рожицы на прощальной студенческой фотке производят на всех впечатление: букет! Как вы сейчас-то выглядите, а? Люси, какое ты шьёшь себе платье?
А мы тоже прошли медосмотр и все годны работать химиками-
лаборантами.
Ну всё! До свидания! Целую вас, привет от Аллы с Тамарой, от Нины.
Пишите, жду. Ваша Ия.
P.S. Алка уже полежала в больнице в дизентерийном отделении, но быстро вылетела оттуда».
Примечание: Мы работали с химическими веществами, бывало, травились, что вызывало кишечные расстройства. Так и Алла Шувалова, видимо, траванулась и попала в больницу.
По распределению уехали работать в Орск несколько наших однокурсниц, и мы через Люсю Ванаеву хотели бы узнать, как они там устроились.
А Ия напоминает нам о близком дне рождения нашей общежитской, почему-то отколовшейся от нас подруги Нинель Семериковой. И хотя она не пишет никому, но мы её не забыли, потому что мы была одна семья в нашем студенчестве и в нашей 29-й комнате.
Письмо от моей подруги зеркально отразилось от моего письма ей. Наше недавнее студенческое прошлое по-прежнему тесно связывало нас, мы были, что называется, «одной крови», нас волновали одни и те же вопросы нашего нового бытия в новых обстоятельствах жизни, и мы были даже более, по-семейному близки, чем с нашими родителями. Мы – уже взрослые, как умеем и можем, решаем свои проблемы.
В сентябре мы с девчонками уже укоренились в нашем общежитии рядом с проходной завода. Надо было купить что-то из хозяйственных мелочей для общего пользования. Более практичная Алёна сказала:
– Зачем нам тратить свои деньги на приобретение электроплитки, утюга и тазиков? Как молодым специалистам, проживающим в общежитии, это нам должен предоставить завод! Пойдём к Котовщикову и потребуем.
Котовщиков – это помощник директора по кадрам, который определил нас жить в общежитии ИТР. Мне как-то стыдно было его просить о чём-то. Деньги у нас есть – сами можем купить какие-то бытовые вещи. Например, я уговорила девчонок купить одинаковой расцветки покрывала на наши кровати, чтобы наша общежитская келья имела приличный вид. По собственной инициативе предложила вскладчину купить проигрыватель и пластинки, чтобы по вечерам слушать музыку и песни. Радиоприёмника, не то что телевизора, у нас не было, а без музыки скучно. Поехала в город и в магазине «Мелодия» приобрела недорогой проигрыватель и несколько пластинок. Выбор пластинок был небольшой. Помню, купила пластинку с записью арий знаменитого в 30-е годы двадцатого века итальянского тенора Тито Скипа и песни Эдит Пиаф. На общем совете решили, что проигрыватель «уйдёт в приданое» последней из нас, четверых, покидающих эту комнату. Договорились также: соль, сахар, спички, крупы, макароны будем покупать тоже вскладчину, как и в студенческие времена, отстёгивая деньги на общее питание. Ну а основное наше питание – в заводской столовой. Кормят, кстати, неплохо. Зачем самим готовить в общаге? К тому же у нас не было холодильника, хранить приготовленную еду от порчи и прокисания негде.
Алёна настояла на своём, в обеденный перерыв пошли в отдел кадров.
Котовщиков выслушал нас и сказал:
– Ну зачем вам это всё? Не пройдёт и полгода, повыскакиваете все замуж и уйдёте из общежития.
Он-то по опыту своему знал, как бывает в жизни. И в песне одной про незамужних ткачих в подмосковном общежитии пелось: «Уносить свои гитары нам придётся всё равно».
– Вот что, девчата, – продолжал Котовщиков. – Я зайду как-нибудь к вам и посмотрю, как вы устроились.
Через несколько дней вечером – стук в дверь. Надо сказать, дверь у нас не открывалась полностью. Комната небольшая, шкаф для одежды у стены перекрывал частично дверь, но мы, с худенькой комплекцией, хоть и боком, протискивались через полуоткрытую дверь в комнату.
Увидев массивного и непомерной толщины Котовщикова, мы дружно закричали:
– Ой, подождите, мы отодвинем шкаф, чтобы вы вошли!
Покряхтели вчетвером, отодвинули от двери шкаф, Котовщиков вошёл, а потом и сказал:
– Не годится так. Вдруг пожар, а у вас дверь не открывается полностью. Этаж второй, окно зарешечено. Сгорите тут или задохнётесь. Переселяю вас на первый этаж в другую комнату, побольше этой. Электроплитку, утюг и тазик выдам, но будьте аккуратнее, не оставляйте плитку и утюг без присмотра.
Хороший дядька! И Алёна молодец. Мне бы в голову не пришло идти к Котовщикову.
