— Погоди, дай дух перевести, — прошептала Розари.

— Нету у нас времени, девчонка! Соберись!

— Не могу пока, Мрак тебя дери, — она оттолкнула от себя строителя и попыталась задышать спокойно.

— Они нас ждут! Ждут, пока башня рухнет! Никто не отступает, понимаешь!

— Сейчас уже рухнет, достал.

Ей понадобилась ещё минута, чтобы встать, опираясь спиной на стену. Ноги её уже не держали, Красная Фурия подрагивала внутри, дыхание стало хриплым и отрывистым, тело не гнулось и всё было заторможенным. Она подошла к колонне, скользнула взглядом по частично обрушившийся и покосившийся стене, через дыры в которой уже могли проехать лошадь, и грязно выругалась.

Почему эта штука ещё стоит?

Злость поднялась у неё внутри, она крикнула, прижалась грудью к камню, обхватила его руками, зажмурилась...

И ничего не произошло.

— Я больше не могу? — с удивлением прошептала Розари.

Ноги подкосились, она упала на пол рядом с колонной и задышала ещё тяжелее. Внутри Красной Фурии просто не осталось энергии, каким-то чудом она ещё не потеряла форму, но ей нужно было время восстановиться.

Хотя бы несколько минут.

Неприятное чувство обиды и предательства нахлынуло на неё, но прежде чем она пустила в голову другие мысли, её словно хлыстом ударило что-то ещё.

Тревога. Опасность. Страх. Холод. Отчуждение.

Она закусила губу до крови, прогоняя наваждение, но оно никуда не отступало, только становилось плотнее и твёрже, повисло в воздухе, она не хотело верить, но Гиад, смотрящий в окно, вдруг крикнул:

— Там что-то ещё! Какое-то чудовище! Какой-то воин в доспехах, но не человек! Такой высокий! Идёт к нашим! Темники больше не атакуют! Ждут его.

— Воин, значит... — прошептала Розари, пытаясь подняться. — У него дубина? Огромная такая, да?

— Нет! — Гауд пригляделся. — У него молот. Маленький для его тела. Я думаю, это Наир, девчонка! Что нам делать?

— Тебе нечего, — холодно ответила Розари и наконец оказалась на ногах. — Что-то мы тут подзадержались. Уходи. Я закончу тут всё одним ударом.

— Не уйду, пока не рухнет, — твёрдо ответи Гауд.

— Уходи, или я выкину тебя через эту дырень.

Её доспех поменял цвет, зрачки Гауда расширились, он подскочил к ней и схватил за руку.

— Кальдур, сказал мне, чтобы ты не смела! Делай всё, как оговорено!

Она попыталась смахнуть его как букашку, но лишь отвернулся и склонил голову, готовый к тому, что она даже ранит его.

— Чёрт с тобой! — прошептала Розари.

Отозвала Форму Разрушения, явила клинки и обрушила их на колону.

***

Клинки вгрызались в камень, высекали искры, наносили ему глубокие порезы, застревали внутри и выходили с трудом. Она была слишком слаба, чтобы нанести хороший удар, ковыряла их словно неприятное блюдо, и не могла заставить себя поторопится.

Чувство тревоги и холода накатывало всё сильнее, и казалось пило из неё последние силы. Она чувствовала такое же тяжёлое дыхание Кальдура, и пустоту, забирающуюся ему внутрь, словно мерзкая многоножка.

Она видела его глазами.

Темники застыли полукругом, прижав остатки отряда к одному из строений. Их было много, сотни, и десятки их тел лежали так же полукругом. Без Кальдура всё бы закончилось очень быстро, и даже с новым чудовищем темники больше нападать не хотели, ждали пока падёт Избранный в схватке с равным соперником.

Новый Наир был на две головы выше Скорби, пусть и не так широк в плечах. Его руки, ноги и шея выглядели слишком длинными в сравнении с телом. Его доспехи были гладкими, покрытыми резными узорами цветов и лиан, а вместо шлема, его лицо прикрывала глухая маска, в которой не было и щели. Он был вооружён молотом на длинном древке, но скорее изящным, чём грузным и ужасающим. Он "смотрел" поверх голов, то ли выбирая жертву, то ли не обращая на них никакого внимания.

Из всего отряда осталась больше половины, остальным хватило мозгов дать дёру при первых языках пламени, как и было оговорено. Но остальные, включая и Кальдура, смотрели на чудовище заворожённо, словно на змею, покачивающуюся из стороны в сторону, которая вот-ужалит, неотвратимо и неминуемо.

Силы немного вернулись к ней, она схватилась за колонну, но замерла, вспомнив о Гауде. Нужно было вытащить и его. Как-то.

— Иди! Я все сделаю! — крикнул Гауд и выхватил из рюкзака свою смешную кирку. — Я закончу здесь. Спаси своего собрата. Вы ещё многое сможете сделать с такой силой! Вы должны жить!

Подбежал к последней колонне, с остервенением ударил ей, ещё раз и ещё. Кирпич, размером с голову коровы, отломился, упал ему почти что на ногу, разлетелся в щепки, но их осталось ещё много. Гауд ударил ещё раз и заорал ей:

— Иди же, Мрак тебя дери как сидорову козу! Иди и расскажи всем, что Гауд из Солармо родился строителем, а умер Губителем! Я обрушу эту башню! Я принесу погибель всей этой крепости!

Она кивнула ему, открыла портал, ушла в него вместе с колонной, вынырнула рядом с Кальдуром, развернулась вокруг своей оси, разбрасывая почву и траву и отшвырнула каменную громаду в нового врага. Тот неряшливо отмахнулся рукой, разбил глыбу на множество осколков и продолжил идти надменно, отстранённо и смотря поверх их голов.

Кальдур подхватил Розари, у которой подкосились ноги, прижал к себе, поставил плечом к плечу. Стиснул зубы, встал пошире, приказал клинкам стать ещё длиннее, и попытался успокоить дыхание.

Камни позади уже падали какое-то время, но теперь со стороны башни раздавалась целая канада, которая вдруг стихла на мгновение. Кальдур обернулся и вздрогнул. Ему на секунду показалось, что перекошенная башня пришла в движение и со стремительной скоростью падает ему на голову.

В воздух поднялось облако пыли, которое вмиг скрыло всё.

— Бегите! Бегите же! — рявкнул командир откуда-то со стороны.

Раздались крики и кашель, их противник скрылся из виду, он переглянулись с Розари, готовой сражаться даже в таком состоянии, отрицательно покачал головой. Нужно было идти дальше.

— Ксикс! — призвал он.

— Ксикс! — тихо повторила Розари.

Небесный Дворец приближался стремительно.

Ветер свистел и бил по их маскам, земля удалялась, и стена, и обрушенные ворота, и маленькие фигурки людей казались всё более ничтожными в сравнении с громадой горы подпирающей небо.

Ксикс рвался вперёд, от него шла вибрация и тихий гул, которые иногда срывались в странное металлическое рычание. И Кальдур, и Розари цеплялись за бока зеркана, что было сил, им всё время казалось, что они сползают вниз и вот-вот начнут падать, как падал Скорбь, барахтаясь и цепляясь за бесплотный воздух.

Но светоносный металл держал их крепко.

Монодоны предсказуемо занервничали от появления в небе нежданного гостя. Завыли протяжно и гулко, пришли в движение, натянули цепи, попытались оттянутся в стороны, но хватка кованного металла была слишком прочной. От их усилий Дворец накренился, начал медленное движение вокруг своей оси и устремился на сближение с отвесными склонами горы.

Они были так высоко, что уже не слышали криков ужаса внизу, до них не долетали одинокие стрелы и арбалетные болты, бледные колдуны не могли дотянуться до них, и даже кричащие где-то рядом вирмы, не послушали своих всадников и спасовали перед их полётом и перепуганными монодонами.

На несколько мгновений Кальдур ощутил восторг, чувство свободы и вкус приближающейся победы.

Когда до Дворца осталось рукой подать, когда они уже увидели отдельные здания и начали искать цель, куда они ворвутся первым делом, Ксикс вдруг заметно замедлился и стал трястись в разы сильнее.

— Давай же, Ксикс! Вперёд! Не бойся! — крикнула Розари, и ударила его ногами в бока, словно тот был упрямым мулом.

— Это не он, — ответил Кальдур, вертя головой и пытаясь понять в чём дело. — Двигаться стало тяжёло. Какое-то колдовство.

Она это тоже чувствовала, но не желала принимать. Их скорость спала практически до нуля, Ксикс застревал всё сильнее, словно муха тонущая в капле смолы. Его тело рывками извивалось, пытаясь продвинуться ещё хотя бы немного, но всё было тщётно.