— Здравствуйте, — сделав шаг назад, проверяю надпись на табличке. Все верно. Я вошла в нужную мне дверь. — А вы кто? — пройдя во внутрь, следую к своему столу, с опаской поглядывая на совершенно незнакомого для меня человека.

— Меня зовут Тамара Петровна и я временно заменю Давида Эдуардовича, — протягивая мне методичку с новыми вложениями, она окидывает меня равнодушным взглядом.

— Спасибо. Странно, что мне он ничего не сказал… — говорю на выдохе, ощущая болезненный укол в солнечном сплетении.

— Поговаривают, что у него сын серьезно заболел, — будто невзначай роняет она, механически заполняя какую-то анкету.

— Очень жаль, — не без доли грусти отвечаю, вспоминая серенькие глазки Матвея, такие же как у его отца. Снова заглядываю в телефон — Кирилл так и не перезвонил.

Ближе к обеденному перерыву набираю Аню, но она отказывается от совместной посиделки в кафе, ссылаясь на бесконечный поток студентов в отделе планирования практик, куда ее определили на неделю, или до тех пор, пока не найдут нового сотрудника.

Заняв в гордом одиночестве столик на двоих, осматриваюсь по сторонам, как вдруг замечаю в дальнем углу помещения няню Матвея. Встав, подхожу к ней, чтобы поздороваться и справиться о здоровье мальчика.

— Здравствуйте, Ольга, возможно вы меня не помните…

— Вы работаете с Давидом Эдуардовичем, — улыбнувшись, она берет в руки меню.

— Как чувствует себя Матвей? — подняв на меня свои голубые озера, она делает вид, что понятия не имеет о чем я вообще ее спрашиваю. — Мне сказали, что мальчик серьезно заболел, раз его отцу пришлось взять отпуск, а не стандартный больничный лист, как делают это большинство родителей в подобных ситуациях.

— Может сами посмотрите, что на самом деле происходит? — написав на салфетке адрес, она протягивает мне бумажный лоскуток.

— Что это? — недоуменно смотрю на нее.

— Давид Эдуардович плевать хотел на своего собственного сына, практически каждый день развлекаясь в подобных заведениях. Может, хоть вы на него сможете повлиять. Жалко мальчонку, — равнодушно пожав плечами, она устремляет свой взгляд обратно, давая понять, что разговор окончен.

В моей голове все настолько перемешалось, что я не успела заметить, как быстротечно прошел рабочий день перед моими глазами, а землю уже давно освещает не тусклые лучики солнца, а ночные фонари города.

— Кто вы? — любезно интересуется невысокая пожилая женщина, когда распахивает передо мной входную дверь квартиры Давида. Пришлось покопаться, чтобы добыть его адрес.

— Ева! Ева! Ты пришла… а папа сказал, что я тебя больше никогда не увижу, — Матвей обхватывает своими прохладными ладошками мое лицо, когда я приседаю перед ним на коленях.

— Твой папа дома? — проведя рукой по его волосам, нежно приобнимаю маленькое худенькое тельце.

— Он, как час назад ушел… — отзывается «экстренная няня». В этом, что это именно она — не вызывает у меня никаких сомнений.

— Виктория, как чувствует себя Матвей? — проверяю ладонью температуру, приложив ее ко лбу ребенка.

— С мальчиком все хорошо, чего не скажешь об его отце… — мрачно посмотрев на меня, добавляет: — хозяин, как он просит себя называть, второй день не просыхает, а как с этим бороться я не знаю, да и не умею с такими разговаривать. Кто я ему такая, чтобы учить его уму — разуму? Правильно. Никто.

— Малыш, я скоро приеду с твоим папой и, возможно прочитаю тебе сказку… хорошо? — получив некое подобие согласия, еще раз ласково провожу ладонью по волосам на макушке мальчика, чтобы после отправиться на поиски его отца.

Я чувствую свою вину повсюду. И это чувство только нарастает, когда я в очередной раз сбрасываю вызов от Кирилла. Пишу сообщение, что сильно занята, на что получаю сухое «окей». Позже постараюсь ему все объяснить, но только не сейчас, когда внутри все кипит от негодования за того, кто решил снова мстить своей судьбе, замешивая в этот ад ребенка.

Толкнув дверь захудалого кабака, расположенного через две улицы от дома Давида, втягиваю носом запах дешевых сигарет и спиртного. Здесь точно нет месту для культурного отдыха — здесь напиваются до беспамятства.

Давида я нахожу сразу. Он сидит один, запивая свое состояние чем — то очень крепким, судя по тому, как он морщит свое лицо, когда делает очередной глоток содержимого из своего пузатого стакана.

— Тебя ждет дома маленький, ничем не повинный ребенок, у которого есть только ты, — присев рядом, смотрю в расфокусированные серые глаза. Он пьян. Уже.

— А тебя, что больше никто не ждет? — еле ворочая языком, неуклюже задевает меня своим плечом.

— Я приехала не отношения выяснять, а вернуть Матвею его относительно адекватного и любящего отца. Надеюсь ты в состоянии понять, к чему это все может привести, — к нам подходит бармен, подливая ему алкоголь.

— Зачем ты здесь? Вдруг это снова мое воображение и ты не настоящая? — посмотрев на меня, отталкивает в сторону очередную порцию янтарной жидкости.

— Потому что не хочу, чтобы ты похерил свою жизнь ради не понятно чего. Я бы все отдала, лишь бы каждый день обнимать своего родного человека, — встав, накидываю на его плечи массивную кожаную куртку, которую ещё пришлось поднять прямо с пола. — Пошли, потому что это в последний раз, когда я вмешиваюсь в твою жизнь.

— Ты снова со мной играешь, — схватив меня за руку, тянет к себе. — Красивая, нежная, манящая… И снова не моя? — зло рыча мне в лицо, впивается в мои губы.

Вкус алкоголя проникает в мой рот вместе с языком Давида. Бью его кулаками по груди, мечтая сию же секунду это прекратить. Укусив его за нижнюю губу, ощущаю металлический привкус его крови.

— Стерва!

— Еще какая… — ухмыльнувшись, беру его под руку и настойчиво веду за собой к выходу из этой богадельни.

Проверив смог ли он застегнуть на себе куртку, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. До этого момента мне еще не приходилось иметь дело с начинающими пьяницами.

— Ева? — повернув голову в сторону, натыкаюсь на заинтересованный взгляд миловидной девушки. — Я была на дне рождение Кирилла, помнишь?

— Здравствуй, — схватив Давида за рукав, неистово тащу его в сторону, чтобы вызвать такси. Идти с ним по улице — то еще развлечение.

Потоптавшись на месте, девушка все же проходит внутрь бара, избавляя меня от своего присутствия.

— Черт… — обреченно утыкаюсь лбом в плечо Давида.

— Ммм? — пошатываясь на месте, он одной рукой притягивает меня к себе.

Это не какая-нибудь девушка с дня рождения Кирилла, а та самая, с которой неразлучно сидел Максим, его лучший друг.

— Ева, проснитесь, — кто-то настойчиво треплет меня за плечо. — Давиду Эдуардовичу, как-то не очень хорошо.

— Пить надо меньше… — сладко зевнув, открываю глаза. На меня смотрит обеспокоенная Виктория, значит дело — дрянь и мне всё же стоит посмотреть на утреннее похмелье её «хозяина».

— Он зовет вас, — виновато пятясь назад, покидает гостевую комнату.

Расправив на себе одежду, в которой я уснула, выхожу в коридор. Из ванной комнаты отчетливо доносятся последствия двухдневного запоя.

— Тебе нужна помощь? Или лучше довезти тебя до больницы на промывание желудка? — без стука сразу захожу внутрь.

Давид, склонившись над раковиной, сплевывает вязкую слюну после рвоты. Его кожа бледная, а глаза, словно стеклянные. Как хорошо, что Матвей ещё спит и не видит своего папочку во всей красе после вчерашнего сабантуя.

— Жалко выгляжу, да? — выключив воду, вытирает рот полотенцем, искоса поглядывая на меня.

— Очень, — пропустив смешок, присаживаюсь рядом с ним на край ванны. — На комплименты не рассчитывай.

— Да какой уж там… — слабо улыбнувшись, поворачивается ко мне.

— Сегодня, где тебя отлавливать? — с иронией интересуюсь, прищуривая глаза.

— Нигде, потому что этого больше не повторится, — взяв мою руку, он поглаживает поочередно костяшки моих пальцев, ведя вверх по запястью.